Крысиная тропа. Любовь, ложь и правосудие по следу беглого нациста - Сэндс Филипп - Страница 15

Шарлотта нашла дом в районе Кляйнмахнов под Потсдамом. Цена оказалась разумной, размер подходящим, покупка состоялась быстро. Теперь у них имелся дом с четырьмя спальнями и библиотекой — «замечательный дом» под соломенной крышей, со встроенными шкафами, прелестным садом и, богатой «отделкой». «Мы были в полном восторге», — записала Шарлотта. Она запланировала переезд на май[160].

Но переехать не удалось. 12 февраля 1938 года Адольф Гитлер принял канцлера Австрии Курта фон Шушнига на вилле «Бергхоф», в Берхтесгадене. К 4 часам пополудни дипломаты вручили Шушнигу проект подготовленного немцами соглашения, накладывавшего на Австрию обязательство предоставить нацистской идеологии полную свободу, отпустить арестованных нацистов и позволить им вернуться на прежние государственные посты. В правительство Австрии войдут двое видных нацистов, оба — близкие соратники Отто: Артур Зейсс-Инкварт («добрый друг по „Немецкому клубу“ в Вене», запишет Шарлотта) как министр внутренних дел и Ганс Фишбёк в качестве федерального комиссара[161].

Под огромным давлением фон Шушниг подписал обязательство. Вернувшись в Вену, он предпринял шаги по его претворению в жизнь, одновременно объявив национальный плебисцит, который подтвердил бы независимость Австрии и позволил бы избежать объединения с Германией. Гитлер приказал отменить плебисцит. Фон Шушниг колебался, поэтому Гитлер потребовал его немедленной отставки. Под угрозой военного вторжения тот подчинился. 11 марта канцлером Австрии стал друг Отто Зейсс-Инкварт[162].

Следующим утром, 12 марта, в Австрию вошли немецкие войска. Это событие известно как аншлюс, нацистский захват Австрии — небывалый случай аннексии, присоединения и оккупации[163]. Шарлотта видела это по-своему: Зейсс-Инкварт назначен правителем Австрии, после чего он просит Гитлера ввести войска, то есть «австрийское правительство как бы призывает нашего фюрера»[164].

Эти события изменили жизнь Шарлотты и Отто. После долгих лет австрийской безвестности они вкусят неограниченную власть[165].

Часть II. Власть

8. 1938, Вена

По воспоминаниям Шарлотты, они с Отто не ждали быстрого возвращения в Австрию. «Потом одно-единственное событие все изменило, и самые безумные наши мечты, в осуществимость которых мы никогда не верили, вдруг сбылись».

Она подробно описала события марта 1938 года, когда фюрер вторгся в Австрию и занял ее. Ее слова пронизаны осязаемой радостью, хотя были доверены бумаге спустя целых сорок лет после тех событий. Сам я прочитал их еще через сорок лет.

Каждый нацист ощущал такую радость из-за этого чуда, все мы обнимались. Да, это был один из самых решающих моментов в нашей жизни, как и в жизни тех сотен тысяч, кто бежал в Германию и жил на нелегальном положении. Их изгнали с любимой родины, обрекли на жизнь изгоев, некоторые жили в отрыве от своих семей, пусть и недалеко от родных краев, но те были недоступны для беглецов. Да, я скучала по дорогим мне людям, скучала по горам, полям, лесам. Я смирилась с нашей судьбой, когда родилась Траутхен, хотя у меня всегда оставалась возможность пересечь границу. Но Отто никогда на это не осмелился бы.

Теперь, после этого великого события, когда фюрер возглавил великий рейх, мы разом забыли все планы о «строительстве жизни в Берлине». Мы созвали всех наших друзей и родственников. Сначала царил хаос, и не только в наших головах, но и в головах всех, кто жертвовал жизнью ради этой «мечты», кто расстался с семьей, кто почти от всего отказался[166].

Друзья решили ехать из Германии в Вену, она присоединилась к ним. Они стартовали утром 10 марта — в день, «полный возбуждения из-за великого события у нас на родине»[167] — и уже вечером въехали в Вену и явились на Бельведерегассе, 10, где по-прежнему жили ее родители с детьми.

Следующим утром после приезда в Вену я бегала, как сумасшедшая, от дома к дому в попытках найти старых друзей Отто, остававшихся в Австрии, точнее в Вене, и способных вызвать его из Берлина Это было непросто. Зейсс-Инкварт был в отъезде — выехал навстречу Гитлеру, к границе или в Линц. Никто ничего не знал. Царил невероятный хаос, даже привратники не знали, кто где живет, в каком доме, в какой комнате и т. д. Правительство в Bundeskanzleramt (ведомстве канцлера) уже не функционировало, начальник полиции уволился, его никем не заменили. Все разваливалось.

Потом я узнала, что Глобочник [Глобус], бывший посредником в период нелегального положения, находится в здании службы безопасности. Я бросилась туда, обегала здание снизу доверху и нашла его в комнате на втором этаже (кажется), сидящим за письменным столом. Он сразу меня узнал и спросил, чего я хочу. Я попросила его позвонить в Берлин, связаться с Отто и вызвать его в Вену, на парад на Хельденплац 13 марта 1938 года с участием фюрера. Медлительный, витиевато выражавшийся Глобус ответил: «Это невозможно! Телефонные линии заняты, как я ему дозвонюсь, как прикажу, не проконсультировавшись?..»

Я стукнула кулаком по его столу (он даже подпрыгнул) и сказала: «Отто всем пожертвовал ради партии, в которой состоит с 1923 года. Он рисковал жизнью, всего лишился. И он не будет здесь 13 марта? Что у вас в голове, герр Глобус? Если в награду нам не дают присутствовать здесь в величайший день в истории, значит, все бессмысленно!»

«Что мне сделать? — спросил Глобус. — Положение сложное, остается всего день».

«Отдайте мне приказ, скажите, что вы хотите видеть на параде Отто!» — выпалила я.

«Если сможете — действуйте!» — сказал он.

«Вы серьезно?» — спросила я.

«Да, я приказываю вам передать это ему», — ответил Глобус.

Я радостно побежала на Бельведерегассе, к родителям, схватила телефонную трубку и, несмотря на перегруженность линий, заказала разговор с Берлином. Помню, он длился три минуты и обошелся в 90 шиллингов, кучу денег, но оно того стоило. Через два часа я поймала Отто в кабинете обергруппенфюрера Роденбухера, главного по «беженцам». <…> Отто взял трубку, и я, радостная и гордая, крикнула: «Передаю приказ Глобочника: немедленно выезжай в Вену, чтобы быть здесь, на параде, когда выступит фюрер».

Это был сюрприз. Он дважды переспросил, правда ли это. Я заверила его, что да, правда и что я надеюсь, что он поспеет в Вену вовремя. Я была счастлива, потому что знала, что поймать его — большая удача. Уверена, Глобус не ждал, что я так быстро свяжусь с Отто, иначе дважды подумал бы, прежде чем отдать приказ.

Уже в 7 утра следующим утром Отто появился в дверях квартиры моих родителей в Вене — бригаденфюрер в черном плаще СС с белыми отворотами, в эсэсовской форме. Напряжение и усталость не мешали ему выглядеть великолепно. Он умылся, выпил кофе, куда-то позвонил и умчался в город. Его водитель тоже был тут как тут; какое это радостное чувство — увидеть свой родной город после долгих тревожных лет. Отто вернулся в полдень с двумя билетами на балкон на Хельденплац. До великого события оставалось всего два часа, нами владело возбуждение.