Единственное желание. Книга 2 (СИ) - Черпинская Надежда - Страница 41

– М-м-м, – насмешливо протянула Романова, осторожно высвобождая его из рубашечного плена. – Негоже лилиям прясть! А равноправие как же?

– Чего? – тряхнул освобождённой головой атаман.

– Ничего. Забудь! На такое неравенство я согласна, – Настя вздохнула. Оставалось самое сложное – оторвать присохшую ткань от раны. – Знаешь, кто бы это простое правило парням там, в моём мире, объяснил… А то некоторые всю жизнь сидят на шеи у своих благоверных и…

Настя зажмурилась и потянула стремительно.

Её левая рука упиралась Элу в плечо, и Дэини показалось, что ладонь её сейчас прикасалась к гранитной статуе. Ворон словно окаменел, напряглись и застыли стальные мышцы. Он стиснул челюсти так, что зубы скрипнули, но больше ни звука так и не издал.

О, да! Мужчины ведь не ноют, не стонут. Вифрийский Ворон не может быть слабым!

Вот и ей приходится сильной быть. А как иначе? Нельзя по-другому. Хоть и очень хочется. Зареветь хочется, глядя как из потревоженной раны снова ручьём побежала алая кровь. Улизнуть отсюда прочь и никогда больше не видеть подобного!

– Потерпи! Сейчас промоем, перевяжем, и сразу станет легче, – дивясь собственному самообладанию, спокойно пообещала Настя, вместо того, чтобы удрать.

– Да что ты со мной как с дитём малым? Ерунда это! И не такое уже проходил.

Да уж, ерунда!

Настя зашла ему за спину, разглядывая страшную отметину от клинка. Теперь она понимала, что только невероятная везучесть и изворотливость помогли Элу избежать гибели в этот день. Рана была достаточно обширной и глубокой, но всё-таки поверхностной.

А если бы нападавший нанёс удар сильнее, не вскользь?

Всё. Прощай, атаман!

Настя придвинула вторую лавку, уселась, прижавшись почти вплотную, смочила чистую тряпицу и начала осторожно стирать кровь, подбираясь ближе к ране.

– Всё-таки тебя судьба балует, – не удержалась Рыжая, бережно смывая кровавые потёки. – Можешь говорить что угодно, но тебя Небеса уберегли! Ударь он сюда, чуть правее, покалечил бы. И может даже на всю жизнь. А так… всего лишь обзавёлся очередным шрамом. Говорят, они украшают мужчин.

– Тогда я просто неотразим!

– Это точно, – хмыкнула Настя. – И всё же ты легко отделался. Так что скажи спасибо Великой Матери!

– Благодарю тебя, Мать Мира! – отозвался Эливерт без всякого почтения, явно ёрничая. – Кстати, напомни мне позже отдельную признательность выказать Северянину! Вот ведь, скотина, что учудил! Не ожидал я от нашего рыцаря такой непроходимой тупости. Это ж надо было додуматься! Как можно ввязываться в драку, если шансов победить ни одного?

– Ты сам его подзуживал, – упрекнула Настя, деловито прополаскивая перепачканную кровью ткань, отчего вода мгновенно стала похожа на томатный сок. – Зачем ты над ним издевался, подначивал?

– Да мало ли, кто кого и на что провоцирует! – горячо возразил Ворон, попытался оглянуться на Настю, но скривился от боли и остался сидеть, как прежде. – Голова на плечах зачем? Чтобы её кто-нибудь оторвал, что ли? Надо думать, что делаешь. А если я предложил бы пойти и убиться? Он бы тоже послушал? Нет, Рыжая, когда ты можешь подставить под удар не только себя, но и других, надо думать, прежде чем махать кулаками. А ещё мне пенял, что я тебя опасности подвергаю. Дескать, я не думаю о тебе! Знала бы ты, что он мне сказал…

– Я знаю, – заверила атамана Рыжая, не отрываясь от своего занятия. – Я слышала.

– Слышала? – ухмыльнувшись, переспросил Эливерт, всё-таки оглядываясь на неё через плечо.

– Подслушала, – невозмутимо уточнила Настя, старательно промывая кровоточащую рану.

– Молодец! Наглая стала, – фыркнул атаман. – Быстро учишься – далеко пойдёшь.

– Учитель хороший достался, – дерзко заявила Рыжая. – Слушай, ты сказал, там какое-то зелье… кровь останавливающее…

Атаман подтянул к себе холщовый мешочек, порылся и извлёк оттуда склянку с подозрительной белёсой жидкостью.

Мутное содержимое пузыря видом своим напоминало брагу и пахло схоже – подкисшим уксусом, дрожжами и дешёвым алкоголем.

Настю передёрнуло, но к счастью, эту дрянь надо было не пить, а употреблять наружно.

Настя прицелилась и щедро плеснула снадобья на жуткий багровый рубец…

И сама ужаснулась тому, что случилось дальше. Она даже вскочила.

Зелье вскипело, покрывая обильной белой пеной всю рану. Эффект слегка напоминал действие перекиси водорода, но только намного сильнее. Пузырилось снадобье страшно!

А, кроме того, его воздействие оказалось ещё и весьма болезненным. Впервые за весь этот ужасный вечер атаман мучительно взвыл и вцепился в край лавки так, что побелели костяшки пальцев.

– Живой? – осторожно спросила Романова через пару минут, с опаской заглядывая в его побледневшее лицо.

– Продолжай! – глухо отозвался Эл.

У него на лбу выступали капельки холодного пота.

Второй раз жидкость уже не бурлила так жутко, но атаман всё равно дышал тяжело и напряжённо.

– Кстати, что там всё-таки с Соур случилось? Мне-то можешь рассказать… Обещаю сохранить в тайне все её страшные секреты.

***

На самом деле, сейчас Романову мало волновала фрейлина Лиэлид – даже обычное любопытство на время её оставило, но надо было как-то отвлечь атамана. И разговор казался удачным вариантом заставить его сосредоточиться на чём-то ещё, кроме болезненных ощущений.

Начатую прежде тему Настя продолжать опасалась – Эливерт слишком злился на Кайла. И самое печальное, что имел для этого все основания.

А вот тема Соур показалась Дэини нейтральной.

– Да что там рассказывать, – Ворон моментально попался на уловку. – Ты ведь знаешь про бледноцвет. Этим я её и прижал. А она и отпираться не стала, сразу пустила слезу и покаялась во всём.

– В чём? Зачем она травилась-то? – искренне недоумевая, спросила Романова, с удовлетворением отмечая, что кровь из раны уже едва сочилась, а не хлестала ручьём, а лицо Эливерта стало приобретать нормальный оттенок.

– О, Дэини… Ясно-понятно, из-за любви! Представляешь, у нашей гусыни был роман с Деандром! Не в силах пережить разлуку, она начала себя подтравливать, дабы вынудить нас повернуть назад и возвратить её в Жемчужные Сады.

– Деандром? – нахмурилась Настя, успев позабыть, кому принадлежит это будто бы знакомое имя. – А-а-а! Менестрель миледи Лиэлид? Ты шутишь? Слушай, он же не из знати, вроде…

– Так в том вся соль, – оживился Ворон. – Сечёшь, какой будет скандал, ежели кто-то узнает, что миледи из столь уважаемого дворянского рода с каким-то стихоплётом связалась?

– Да-а-а, – скривилась Настя, – не ожидала я такого от Соур. Мне она казалась такой бесчувственной. Мне даже жаль её. Эл, а зачем она с нами тогда потащилась?

– Не могла отказать своей драгоценной хозяйке, – ухмыльнулся атаман. – Она эту гадюку Лиэлид боится ещё больше, чем боготворит. Вы все ею очарованы, я знаю. Один я не выношу эту двуличную гадину. Но вот просто подумай ­– как надо страшиться эту женщину, чтобы поехать с нами, будучи уверенной, что не вернёшься назад! Бросить любимого всем сердцем мужчину, привычный быт… Ведь эта курица Соур за всю жизнь путешествовала по Кирлии два раза – один раз из родного дома в столицу, дабы быть представленной ко двору, и один раз до Митувина на свадьбу сестрицы. То, что она каждый раз сопровождает Лиэлид по дороге из Жемчужных Садов до Кирлиэса, в расчёт не берём – там не так уж далеко, и едут они вместе со всей свитой Лучезарной. А, вообще, Соур до смерти боится дорог и всего непривычного. И всё-таки она не посмела противиться воли Лиэлид.

– Чушь какая-то! Может, она соврала? – пожала плечами Дэини. – Эл, тебя послушать, так Лиэлид – деспот и тиран. Она ж не чудовище. Она такая же женщина, и женщина влюблённая. И наверняка смогла бы понять другую влюблённую женщину. Просто эта Соур… С головой у неё беда! Устроила веселье и себе, и нам. А нужно было всего лишь поговорить с Лиэлид.

– Соур странная, – согласился Эливерт, – но я ей верю. Когда она врёт, это сразу видно. Там, на мельнице, она говорила правду. Давай не станем её судить строго! Тем более она нам столько полезных вещей подарила…