Всё ещё человек (СИ) - Хохлов Владислав - Страница 47

Майкл всё же хотел, как можно меньше оставаться в этом месте, и увидев этот «склеп», желание помочь выбраться выжившему только сильнее разгорелось в сердце вошедшего человека. Он сделал первый шаг в эту зловонную клоаку, — воистину королевскую клоаку, ибо создать микроканализацию внутри обычной канализации было попросту немыслимо, — и сразу же оступившись угодил в неприметную жижу. Характерный шлепок и волнение токсичный вод прошлись по помещению, довольно чавкая, поглотив при этом новую жертву. Резкий холод и слабое жжение сковало конечность, и, скорее от ужаса, чем от неожиданности, он выдернул свою ногу из западни, используя все имеющиеся силы.

— Ты человек? — безжизненно раздался вопрос с изголовья мусорной кучи. Голос выжившего человека теперь дополняло отвратительное бульканье, будто каждый раз, когда он говорил, внутри него лопались пузыри газа.

— Мы с тобой только что говорили, — медленно и нервно ответил Майкл. Он уже предоставил ответ на этот вопрос ранее, и сильно был обескуражен тем, что его собеседник не просто позабыл о самом разговоре, но мог полностью выпасть из реальности за прошедшие пары минут.

Восседавший на троне из мусора выживший просто молча уставился на Майкла. Он поднял на вошедшего взгляд, из-за чего его глаза лениво и безжизненно блестели из-за подпольного света. Быть может, он просто смотрел в том направлении, где минуту назад услышал всплеск воды.

— Я так давно не встречал…

— Ты уже говорил это, — резко перебил незнакомца Майкл. Ещё пару минут назад…

Поведение встреченного им человека начало по-настоящему пугать.

— Почему ты здесь живёшь? — добавил Майкл, надеясь медленно подойти к важной теме разговора.

— Здесь безопасно.

— Уже нет — тебя ищут.

— Меня уже нашли. — Выживший звучал так слабо и вяло, будто только что проснулся от затяжного сна или находился в ослабленном состоянии после тяжелой болезни. Он с силой откашлялся с ещё большим количеством громких булькающих звуков.

— Надо уходить. — Майкл наконец-то перешел на самую важную тему для разговора, в ходе которого уговорит выжившего бежать из его опасного логова.

— Это не имеет никакого значения, — заключил незнакомец.

— Ошибаешься! Мы заставим этих тварей как можно дольше мучиться в их поисках, да и лучше будет оказаться под солнечным светом, чем здесь, в этой могиле.

— Мне здесь нравится, а наверху неприятно.

— Наверху борьба за то, чтобы память о людях осталась и после нас! А то, что ты здесь делаешь, это самое настоящее самоуничтожение. Ты находишься в таких условиях, что медленно умираешь, становясь подобно этой же горе мусора. Нас мало, и мы должны изо всех сил демонстрировать наши возможности, вести борьбу.

— Ты так легко об этом говоришь…

— Я постоянно помню такие вещи! Люди были самыми необычными созданиями, заселяющие эту планету. Они были уникальны, велики, неповторимы. Мы строили высочайшие здания, мы переплюнули природу во многих её начинаниях, мы сами создали понятие красоты. Но самое ценное, что было в нашем роду, так это то, что мы не стеснялись показать свою глупость и наивность. Самым слабым и плохим чертам мы предали романтичный подтекст и возносили их.

Услышав такую тираду, выживший поежился на своём троне и нелепо засмеялся. Его смех звучал грубо и сдавленно, словно он стеснялся его.

— Это правда, — продолжал Майкл. — Наши плюсы и минусы создали из нас уникально-прекрасный существ, заслуживающих величайшие монументы, способные демонстрировать величие на протяжении миллионов других поколений и видов.

Майкл достал из своего пальто маленькую книжку, одну из тех вещей, которые он свободно называл «монументами памяти», способные напоминать о величии человеческой расы:

— У меня есть кое-что для тебя.

Стоя посреди зловонной клоаки, Майкл начал читать случайно открытые им страницы сборника анекдотов. Прочёл он не один, не два, а почти целый десяток различных миниатюр. С каждым разом смех со стороны кучи мусора становился всё звонче и звонче. Окончил Майкл своё выступление тем, что рассказал шутку про то, как медведь и заяц, залезая в дупло за орешками, застряли и не смогли выбраться. Медведь же, не просунув и всю голову в щель, бранил зайца за откормленное брюхо.

Восседавший на троне из мусора выживший уже не сдерживал смех. Он переполнялся звонкость, откровением и стыдом. Смеяться в привычном обществе над такими шутками было бы нелепо и оскорбительно, но сейчас они звучали как сладкая музыка, навевающая тонны воспоминаний.

— Разве это не прекрасно? — поинтересовался Майкл, улыбаясь оттого, что смог попасть в самое сердце собеседника.

— Это нелепо… — отдышавшись, говорил выживший, — но в то же время и чудесно. Я вспомнил, как мой дядя любил говорить за семейным столом политические сатиры, параллельно цитируя самого Цицерона! Твоя же мания величия всего человеческого рода только украсила всё это собрание шуток. Это звучало так пафосно и величаво, что я почти сразу начал смеяться. Да… ты прав, люди были уникальны.

— И мы должны быть уникальны так долго, как только сможем.

Выживший только громко усмехнулся от заключения Майкла и тому, как удачно его гость смог подойти к главной теме разговора.

План побега был неожиданным и рискованным: он совмещал в себе романтизм авантюризма и подсознательный страх перемен и неизвестности. Согласие и отказ грызли бы любого, настолько было сладким это предложение, способное изменить судьбу всех. Недолго думая, выживший всё же согласился с предложением забавного гостя.

Король клоаки поднялся с трона крайне тяжело. Долго надеясь самостоятельно покинуть своё смертельное ложе, он всё же принял помощь со стороны гостя. Прикосновение другого живого человека расползалось по его тучному и затёкшему телу с удивительно приятными ощущениями. Майкл был сильным, тёплым и… свежим.

Майкл же ощутил этот тактильный контакт с сильным желанием отдёрнуть руку. Выживший человек был сплошным комом грязи и слизи. Он легко ощутил, как прикоснулся к человеческой руке, но его же рука погрузилась в какую-то сочащуюся из тела незнакомца жижу и начинала медленно погружаться в ещё более отвратительную глубь. Переборов чувство отвращения и подсознательные сигналы тревоги, он потянул незнакомца на себя, из-за чего помог непутёвому жильцу канализации подняться на ноги.

— Мы должны уходить отсюда — поторопил выжившего Майкл.

— Да… здесь много выходов, но куда нам идти?

— Лучше держаться подальше от центра, именно там и ходят те чудовища. У меня есть мысль, что лучше добраться до Дальгарбура, а там через заросли травы обойти город. — Осознавая то, что план Майкла приходит в исполнение без видимых помех, он начал ощущать колкое желание исполнить все задумки до конца, и всё же увидеть свою любимую поляну с жёлтыми цветами.

— До куда? — слегка опешил выживший. По этому вопросу было понятно, что он не местный.

— До огромного дерева на северной стороне. Там мы сможем спрятаться и пробраться мимо демонов незаметно.

— Да… Идея хорошая, и я даже знаю, как можно будет добраться ближе к тому месту.

— Значит, выдвигаемся.

Единственный житель клоаки впопыхах собрал принадлежащие ему вещи, что были зарыты в разных кучах мусора. Он продвигался рывками, и в полутьме казалось, словно ожившая тень летала из угла в угол. Через несколько минут Майкл со своим новым напарником бодро направились напрямую через затемнённые тоннели зловонной канализации. Первым шел выживший, который бодро прихрамывая, — из-за чего сыскал со стороны Майкла огромное почтение, — мчался вперёд, как только мог. Этот прыткий, горбатый, пахучий и шатающийся гид умело петлял между трубами и поворотами, не замедляясь ни на секунду, чтобы обдумать дальнейший путь. Майкл только и старался, что поспевать за этим путеводителем, параллельно стараясь не угодить в какую-нибудь зловонную западню.

Изначальный путь Майкла, — а если быть точнее: бессознательные блуждания туда-сюда по лабиринту, — вплоть до удачной встречи с выжившим, занял не одну пару часов. Путь же, проложенный от самого логова опухшего и липкого товарища, до необходимого им выхода на поверхность занял гораздо, гораздо меньше времени.