Всё ещё человек (СИ) - Хохлов Владислав - Страница 28

В абсолютной тишине опустошенного мира, можно было прислушаться к тому, как ещё не раздавленные насекомые копошатся под слоем земли, надеясь выбраться из неожиданной могилы.

Первое упавшее здание было знаком того, что эта же судьба скоро настигнет и все остальные. Даже при крушении одного жилища могла пойти цепная реакция, которая бы не остановилась, пока всё не превратится в сплошной могильник. Майкл пришел к выводу, что ему с Марией срочно нужно уходить; каждый час промедления мог стоить жизни.

Марию пришлось будить долго. Без какого-либо завтрака или объяснения, Майкл утащил её подальше от населённого пункта. Они всё шли, не выбирая направления и не оглядываясь; только несколько раз Мария успела бросить взгляд на дома, размышляя о причине столь скорого и поспешного ухода. Через несколько часов они оказались далеко от места бывшего привала. Майкл остановился только тогда, когда макушки брошенных зданий исчезли из виду. Даже маленькая точка вдали не внушала ему доверия, пугала и заставляла нервничать.

Мария и Майкл очередной раз лишились дома, лишились места, где могли бы просто жить изо дня в день, наслаждаясь обществом друг друга, и понимая то, что с гибелью человечества сама жизнь не прекратилась, а мир существует дальше и пытается так же забыть о своих жителях, как и сами люди.

Некогда начавшие свой путь из старой церкви, парочка уже успела пройти достаточно большое расстояние. Не считая отдыха в несколько дней, для Марии это уже было чем-то грандиозным. Она продолжала идти с поднятым настроением, готовая к новым свершениям и открытиям. Общая провизия подходила к концу. Это глобальная проблема была связана с тем, что если Майкл и мог экономить на себе, то на Марии никак. Это было бы настоящим преступлением, лишать измученную девушку чего-то важного и необходимого. Отдать своё — легко; забрать чужое — немыслимо.

До ближайшего небольшого города — около сотни тысяч людей бывшего населения — было недалеко. Путнику прекрасно помогали в выживании география и превосходная зрительная память. Но добраться до места поживы всего лишь одна беда, сложнее будет найти на руинах что-то стоящее, что поможет пережить ещё один день.

Пока пара путешествовала дальше, Майкл продолжал слышать где-то со стороны громкий вой, словно существо, издающее его, преследовало пару. Сколько бы раз провожатый не оборачивался на этот звук, или не пытался увидеть что-нибудь необычное в дали, ни на холмах, ни средь деревьев ничего не было. Эти странные события заставляли Майкла идти быстрее и дольше — он предпочитал прятаться под потолком, будто даже далёкие звёзды могли выдать его местоположение тому, кто выл.

Начался тяжёлый момент пути: несколько дней пришлось идти напрямик через рощи и луга. Когда наступала ночь, то Майкл с Марией прятались в норах и под упавшими деревьями. Ничего за всё время их нового пути не происходило. Майкл прятался зря. В таких неприятные часы, даже для себя, он находил положительную сторону в смирении Марии: она не жаловалась, не дерзила от скуки или злости, не падала духом. Мария просто брела вперёд за своим спасителем, пока у неё были силы — учитывая недавний продолжительный отдыха, сил у неё было предостаточно. Она даже не просила отдыха или еды, и, Майкл нарочно делал остановку и давал даже излишний кусок пищи, опасаясь того, что Мария себя изводит. Для него всё имело свой вес: дети кричат, когда чем-то недовольны; старики — ворчат; собаки — скулят; кошки — просто и нагло смотрят. Мария была другой.

В лесу не было ни матрасов, ни кроватей, ни чего-то подходящего для мягкой и удобное подстилки. Оставшись без спальника, Майкл всем телом вспомнил, что сон на земле, вещь не из приятных, — невозможно найти удобное место, где можно было поспать хорошо. Там нет ничего абсолютно мягкого, всё вокруг твёрдое и неудобное. В охапке листвы найдётся ветка, что упрётся в самое мягкое место, и тем самым будет мешать не только во время сна, но и напоминать о себе после пробуждения. Всюду бугры и неровности — после сна всегда что-то болит. Никогда не бывает тепло или жарко, только неприятный холод. Такое встречалось даже в тех местах, где холодная погода — роскошь. Если днём жарко, ночью всегда будет холодно, особенно лёжа на земле. Проблема простудиться — только одна из небольших трудностей, которые возникают не только во время сна на земле, но и при самой мысли об этом. Таких «героев», кто решил воспользоваться матерью-землёй как ложем, ждёт самое настоящее испытание. Это не отдых, это настоящее сражение между природой и человеком, словно возвращение блудного сына в свою старую колыбель, из которой он давно вырос. Это битва, где нет победителей, где проигравшие все. Одна сторона сильнее пострадает, другая — слабее. Земля после человека может и восстановиться, но человек после земли — никогда.

Такой сон самый крепкий и тяжёлый — он затрачивает больше сил, чем при любом другом отдыхе. После трудного дня, утром можно чувствовать себя ещё более уставшим. Во время сна, все силы уходят на то, чтобы не нарушить это хрупкое состояние. Поэтому тяжело будет осознать происходящее вокруг, или вовремя среагировать на какой-нибудь раздражитель. Но тут уже играет отдельную роль сам лес. Это не построенный человеком дом, где есть толстые стены, что позволяют сбежать от постороннего шума и любопытных глаз. Лес — родитель этих шумов, хозяин жизни. Копошение червей и насекомых, птицы, что летают с ветки на ветку, где-то сломается прут под весом маленького зверка, где-то свалится камень-украшение из птичьего гнезда; зверьки любопытно смотрят на гостей леса, плотной кучей собираясь вокруг них, отсюда растёт и издаваемый ими шум, отсюда же растёт и опасность, — не каждый возникший шум может принадлежать безобидной белке или зайцу. В лесу не бывает безвредных зверей.

Любой шум — опасность. Но сколько бы Мария и Майкл не провели ночей в таком царстве, всё обходилось благополучно. Вокруг них действительно иногда возникали странные звуки, но никто из спящих не просыпался. Это было глупо, самоуверенно, но такой и была Мария, таким постепенно становился и сам Майкл. Любой отход ко сну мог оказаться для них смертельным.

Прямой путь через лес занял три дня. На протяжении всего участка, Майкл каждый раз закутывал Марию в свою и её одежду, а сам ложился спать в лёгкой майке. Девушка продолжала покорно следовать указаниям друга, а он довольствовался этим. Майкл видел во всём окружающем мире опасность для неё, для себя же — ничего. Им повезло, что за всё время их не затронула беда. Ни болезни, ни вывихи с ушибами, ни нападения диких животных или кого-то хуже. Всё заканчивалось для Марии благополучно, кроме её друга. Ночные остановки забрали у него все имеющиеся силы — он валился с ног и постоянно запинался. Он наконец-то перешел в ту фазу усталости и отчаяния, что готов на помощь от любого встречного. Это была та самая едва различимая грань, которая разделяет гордость и самоуверенность, от желания подчиняться и потерять всё своё «я».

Весь этот пройденный путь был опасен, — каждая минута, каждое мгновение в глухой темноте таило в себе опасность. Это было путешествие, граничащее с безумием. Риск, ценной которого была гибель. Никогда бы Майкл не пришел к такому выбору, но у него не оставалось другого пути. Было бы проще предоставить своей спутнице и самому себе спокойную смерть, подальше от голода и непогоды, закрывая глаза на царящие вокруг пустоту и хаос. Но и лицезреть новый мир было прекрасно, даже не смотря на пагубные условия выживания. Мир моментально преобразился после того, как Майкл встретил Марию. Ему довелось легко замечать вокруг себя множество прекрасных видов: он осознал природу и жизнь, продолжающие существовать. Тяжёлый путь через лес был оправдан тем, что при любом исходе, имел в себе плюсы, которые бы устроили всех. Ступая шаг за шагом по упавшим веткам и листьям, они надеялись лишь на скорейший конец этого испытания.

Вся дорога была полностью безмолвной, словно лес отрезал парочке языки. Ни слова себе под нос, ни слова друг другу. Мария и Майкл были поглощены безмолвием леса. Они словно соединились с ним в одно целое, уподобившись его старым жителям, которые также не издавали ни звука. Они вошли людьми, а вышли животными. На границе леса и цивилизации, Майкл понимал, что быть чем-то маленьким и беззаботным приятно, — не требовалось нагружать себя великими мыслями и накладывать на себя проклятья и страдания; просто существовать по принципу «иди и живи». Лёгкость такого выбора опьянял разум, который не переставал сопротивляться, с силой восстанавливая человеческие привычки и учения. Если бы и животные стали людьми, то возвращаясь обратно в чертоги леса они бы также становились невольным полем боя между старым и новым.