Восточный край (СИ) - Delacruz Angel - Страница 30

«Ее светлость опасается, что немцы считают ваши и ее эмоции, важные для составления психологического портрета, шеф», — пояснила Альбина. «Думаю, когда окажетесь дома, ее светлость и будет знакомиться с материалами»

Звучало вполне адекватно, так что я старался соответствовать — молчал всю дорогу с каменным лицом. Через несколько часов мы оказались на берегу, где пересели на небольшой частный самолет. На нем и прилетели в Нагасаки, приземлившись уже в темноте.

За все то время, пока мы летели, планшет с крокодилом Надежда так и не трогала. Зато несколько раз открывала свой личный ассистант и читала там сообщения. После одного из них лицо ее помрачнело, а сама она явно и заметно занервничала. Очень странное состояние для нее, практически всегда абсолютно спокойной. Я уже не выдержал и тронув ее кавайную светлость за руку посмотрел с немым вопросом.

«Позже», — губы Надежды не шевелились, но мыслеречь я услышал хорошо.

Ну, позже так позже. Подождем.

Еще одно сообщение пришло, когда мы снижались над Нагасаки. Надежда, прочитав его и вовсе побледнела, мельком посмотрев на меня. В ее глазах я увидел не просто замешательство, а даже тень испуга. И почувствовал буквально целый букет чувств, который даже не смог оценить и понять, что в нем преобладает.

— Все в порядке?

— Да-да, все в порядке, — кивнула Надежда.

Но по ее голосу было понятно, что ничего не в порядке.

В наш с Наоми особняк, который я уже спокойно воспринимал как дом, мы приехали после двух часов ночи. Из аэропорта на такси, без лишних изысков. Внутрь зашли тихо, никого не потревожив. Купола невидимости над нами как в прошлый раз не было, нас бойцы Соколова наверняка заметили, но приходить и спрашивать никто ничего не стал.

— Поужинаем? — поинтересовалась Надежда.

— Знаешь, я не очень хочу есть. Может быть ты сначала объяснишь, что произошло?

Я действительно не хотел ни спать, ни есть — переживания после кровавого ивента начинали постепенно догонять осознанием произошедшего.

— Хорошо. Пойдем, — поманила меня за собой Надежда.

Первым делом пришли в ванную комнату. Здесь Надежда заставила меня наклониться, и долго лила на голову ледяную воду, а потом избавила от меняющей лицо маски, наложенной странным черным парнем. Маска чужой личины, о которой я совсем забыть успел, настолько она не чувствовалась.

После мы прошли в мой кабинет. Надежда прошла по комнате, в каждом углу создав изящным взмахом зависшие прямо в воздухе антрацитово-черные пирамидки, окутанные черной дымкой. После этого вышла в середину помещения и широко развела руки. Глаза ее кавайной светлости стали абсолютно черными, и мы вдруг оказались внутри дымчатого серого купола — очертания комнаты просто размылись. Четко виделись только предметы мебели — диван, стол, стулья. Стены исчезли — мы словно остались на маленьком островке среди мглистого тумана.

Окружив нас такой завесой, Надежда показала мне на диван, а сама забрала единственный стул. И когда я устроился на диване, стул поставила напротив меня, развернув — села на него широко расставив ноги, поставив локти на спинку. Такая поза могла бы выглядеть крайне завлекательно и волнующе, если бы не взгляд Надежды — смотрела она сейчас на меня серо-стальными глазами с черным вертикальным зрачком. Похоже, она действительно иногда действует, не выходя из созданного образа айдола, иначе ее подобную провоцирующую на горячие эмоции манеру поведения не объяснить.

— Мы сейчас находимся в пространственном кармане междумирья. У меня есть что тебе сказать, но это вещи из разряда того, что вслух говорить нельзя. Даже в мыслях нельзя. Поэтому, чтобы нас никто не подслушал, я вытащила нас в Изнанку.

Изнанка — надо же, очень похоже на то состояние в сером мареве, в котором я был перед тем, как отрубить голову зеленой охотнице. Но говорить об этом конечно же не стал, слушал дальше.

— Удерживать островок реальности в междумирье мне не слишком сложно, но на долгой дистанции все же может быть несколько утомительно. Если будут вопросы, задавай, но старайся спрашивать по существу, потому что мне будет непросто поддерживать такой уровень защиты больше часа, а короткой наша беседа вряд ли окажется. Договорились?

— Да.

— Итак, если по существу. В отеле Парадайз под эгидой Грязной лиги в эти выходные должно было состояться мероприятие кровавого спорта, парный смертельный матч формата все против всех, в котором должны были участвовать тридцать одаренных в составе пятнадцати команд. Мероприятие официально было отменено Грязной лигой в самый последний момент якобы в виду возникшего форс-мажора, когда мы с тобой уже вылетели из Нагасаки. Двадцать игроков, десять заявленных для участия пар, получили оповещение и полные компенсации согласно подписанного договора участия. Остальные десять участников официально умерли. В новостях можешь посмотреть — сразу шесть одаренных погибли в результате стихийного всплеска в Куритибе, это широко освещается сейчас. Кроме того, в закрытых сводках прошла информация без имен о трагедии во время инициации двух молодых одаренных на Фолклендских островах.

— А мы?

— С нами сложнее. Для нас двоих Эль сотворил такую качественную легенду, что мы с тобой оказались никому не нужны. Якобы не нужны — но об этом чуть позже, давай пока вернемся ближе к Парадайзу. Там, где есть возможности и деньги, не у всех получается ограничить себя в подаче удовольствий. В условиях полной вседоступности постепенно наступает пресыщение, и в таком варианте стимуляция удовольствия требует все более сильных эмоциональных раздражителей.

— Ты сейчас про неодаренных охотников, которые захотели попробовать на вкус убийство владеющих даром участников?

— Да. Некоторым зрителям, обладающим деньгами и властью, бывает хочется перешагнуть порог дозволенного. То, в чем мы случайно приняли участие — уже не первая попытка организовать тайный сафари-клуб, в котором сильные мира сего, не обладающие магией, могут взять как трофей владеющих даром.

«Взять трофей» — охотничий термин вроде бы. А в этом мире охота, как понимаю, одно из популярных развлечений среди высоких и рядом стоящих сословий.

— Около пяти лет назад подобную организацию разгромили под корень, казалось вычистили все, полностью. Но сейчас — с появлением проклятых и с введением реестров, не принадлежащих к сильным родам и кланам юных владеющих между совершеннолетиями — в возрасте от семнадцати до двадцати одного, стало достаточно много. Поэтому нечто похожее появилось снова. Это если в общем. Если говорить о частностях — один из участников вчерашнего ужина, барон Жером Бертран, положил на меня глаз. Нет, тот самый невежливый господин, которому ты сломал нос бутылкой, не барон — это его секретарь, он к нам так провокационно по указке барона подошел. Я барону Бертрану понравилась, он меня выкупил у организаторов, так что ночью в наш с тобой номер пустили парализующий газ и меня вывезли из отеля…

Парализующий газ. Я не ошибся значит, а меня снова из искусственно вызванного беспамятства выдернул странный Альтер-эго в виде призрачного, сотканного из молний волка. Надежда, кстати, мои эмоции поняла немного иначе, начав объяснять более подробно:

— Мне парализующий газ навредить никак не мог, я контролировала ситуацию. И приняла решение сделать вид, что в беспамятстве. Когда меня вывезли из отеля и привезли на виллу Бертрана, я быстро разобралась в происходящем, допросив барона. К сожалению, он мало что знал. К примеру о том, что в отеле должно пройти именно сафари с охотой на одаренных, он не был в курсе. Но в его словах, и вообще в происходящем было много несостыковок, поэтому я решила обратиться за помощью к Бастиану Валленштайну. Мы довольно давно знаем друг-друга…

Валленштайн, вроде знакомая фамилия. Спрашивать Надежду не хотелось, поэтому обратился к фамильяру.

«Альбин?»

«Вильгельм Бастиан Риттер фон Валленштайн, герцог Мекленбург-Штатгард, командующий Третьей оперативной эскадрой Германии. Кроме того, Бастиан внук Фредерики Валленштайн, а уж ее имя вы должны были слышать, шеф»