Наш дом – СССР - Мишин Виктор Сергеевич - Страница 60

— Не поймет братва, ты парень вроде с понятиями, а делаешь вид, что не понимаешь. Нельзя так просто из этого выйти. Нельзя.

— И что делаете сейчас, — я насупился, — грабите?

— Нет, ты знаешь, что такое «покровительство»?

— «Крыша»? — блеснул я знаниями.

— Можно и так назвать. Да, мы осуществляем некоторые услуги людишкам, точнее, коммерсантам.

— А если еще точнее, спекулянтам, — подытожил я.

— Ну да. А что, бизнес у них криминальный, да и кинуть могут, вот и платят копейку малую за охрану. Да, доход небольшой, зато мои люди не рискуют попасть на нары или оказаться в канаве с дыркой в боку. Живем помаленьку, нормально все. А ты, писатель, гляжу совсем в люди выбился. Машинку уже заимел. Похвально.

— Есть такое, необходимость в постоянном передвижении заставила.

— Знаю, что часто в столицу мотаешься, высоко залез.

— Думаю, даже выше, чем вы думаете. Слышали о чистках в ментовке и «конторе»?

— О! Мне ли не слышать. Тот гэбэшник, о котором я тебе когда-то поведал, застрелился прямо в кабинете. Мне это сообщили на следующий день. Как объявили об Андропове, этот и преставился.

— Одним дерьмом меньше, хорошо, — заключил я.

— Так ты имеешь связи с «конторой»? — Мне показалось, или он даже побаивается разговаривать со мной.

— Скажем так, — я чуть задумался, — имею выходы на нее.

— Ты скажи! — вполне натурально изумился Старик.

— Не буду, — усмехнулся я, и мы вместе засмеялись.

Разговор продлился недолго, около получаса, собеседник хоть и был интересным человеком, да только я для него чужой все же, не брат-вор, а так, сочувствующий, что ли. Правда, никогда я им не сочувствовал, но и воевать с бандитами желания не имел.

— Ладно, писатель, бывай, — Старик протянул мне руку и крепко пожал мою. — Ребяток я не сниму, мало ли чего, выручат. Хоть так немного с тобой рассчитаюсь. Ты больше их не увидишь, хвосты накручу так, что впредь будут действовать наперед.

— Вижу, Михаил Евгеньевич, что вас все равно не переубедить, поэтом, соглашусь. Предупрежу только, сейчас разворачивается большая чистка у силовиков, смотрите аккуратнее.

— Я знаю об этом, парень, много продажных ментов вылетели со службы. Что сказать, кто-то из них и нам помогал, без них сложнее станет, но ты прав, бандиты в погонах страшные люди, потому как предали присягу, а значит, пойдут на что угодно. Бывай, если что, можешь звонить, у меня номер простой, запомнишь?

— Конечно, — кивнул я.

— Шестерка и пять двоек, — улыбнулся Старик.

— Где-то на востоке обитаете?

— Да, рядом с портом.

— В «Ягутке»? Понял вас. Удачи!

Ну вот, беседа со старым знакомым прошла вполне удачно, мы поговорили, выяснили каждый свое и разошлись мирно, хотя с ним-то мы как раз и не ссорились никогда.

Заканчивался март и на дворе вот-вот наступит весна. Так уж у меня в душе повелось, что март я никогда не считал весенним месяцем. А вот апрель… Собравшись в один из дней, подготовив все материалы, что мне будут нужны, я выписал на заводе «сто тридцатый ЗиЛ» и рванул в деревню. Уговорил девчонок подождать несколько дней, а затем я за ними приеду. Меня ждал туалет. В прямом смысле слова. Две большие ямы выкопаны осенью, надо продолжать делать то, что обещал жене. На заводе мне соорудили блок автоматики, примитивной как лом, но это и нужно было, хрен сломаешь. Дольше фильтры «изобретал», теперь я в полной боевой готовности мчался со скоростью восемьдесят километров в час по не очень хорошей дороге на грузовике в качестве пассажира. Водила попался нормальный, да меня уже и так многие знают, поэтому болтали обо всем на свете. По приезде дядя Коля встретил как родного, давно я не был тут, работы много было.

— Ни фига себе ты натащил! — охренел ветеран от вида груза в кузове.

— Да как бы второй раз не пришлось ехать, разве все вспомнишь! — махнул рукой я и принялся разгружать машину.

Водитель помог, за что получил «червонец» и был доволен, как слон. Стаскивал все в большой сарай, у меня тут цемент в мешках, только гляди, чтобы не подмок.

Закипела работа уже в этот же день. Вскрыл ямы, законсервированные на зиму, удивился отсутствию воды, хотя сам же говорил, что почва здесь сплошной песок, так что проблем нет. Из старых досок принялся мастерить опалубку, устанавливая ее по стенкам. Ямы я квадратные выкопал, так проще опалубку собрать, да и объем выше.

— Помочь? — посмотреть на мои труды ратные явился дядя Коля.

— Думаете, откажусь? — фыркнул я со смехом.

Вдвоем дело пошло быстрее, ровно в два раза. К концу дня полностью собрали щиты опалубки, и я начал копать песок. Земля еще была мерзлой, но песок же! Поэтому несколько ударов ломом и вперед, грызи «совком» песочек да просеивай. Когда стемнело, мы нагребли уже большую кучу, завтра с утра предстоит ее просеять, сетка есть, от панцирной кровати, крупновата немного, но в принципе сойдет.

Ночью спал без задних ног. Маленькая печь в апреле вполне справляется с обогревом дома, растопил, закинул чурбачков и, проснувшись, обнаружил угли еще красными. С завтраком помог дядя Коля, у него куры тут, притащил яиц, заварганили с ним огромную яичницу с салом, я его привез специально из города, налопались от пуза и решили отдохнуть. Тяжеловато после такого завтрака бетон месить.

Раскачались только к обеду, но зато уже до вечера без остановки пахали как не в себя. Залили полностью одну яму, по опалубке, конечно, а во второй залили дно. Ямы глубокие, одна три метра, другая все четыре, потрудились мы осенью знатно. С септиком я замутил еще и потому, что по деревням регулярно ездит ассенизатор, по мере накопления отходов буду просто откачивать, и баста. Но делать это придется, думаю, редко, уж больно ямы глубокие. У дяди Коли, вон, вообще на пару метров всего выкопана, обшита досками изнутри, без всякого бетона, раз в два года меняет доски, когда откачивает яму, и не парится. Но мне-то нужен настоящий туалет.

— Эк у тебя все как, по-городскому! — На третий день таких тяжелых работ дядя Коля выглядел здорово уставшим, и это при том, что я его, естественно, щадил. Больше помогал, подавая то или другое, но тяжелого старался ему не давать.

— Если бы по-городскому, — ответил я устало, — я б тут пруд рядом экскаватором выкопал, засыпал бы торфом и забил на это болт. Куда там стоки уходят, портят ли они природу, никому, дядь Коль, сейчас особо не интересно. Травят гады все вокруг, управы на них нет. Я понимаю, конечно, что все это очень сложно пока, но думать надо уже сейчас. Не за горами то время, когда реки будут такими грязными, что рыба дохнуть начнет.

— Кстати о рыбе, — перевел тему ветеран. — Ко мне ведь тут приезжали, аж из Ярославля. Спрашивали, не хочу ли я заняться добычей профессионально, с поставкой в город своего улова.

— А вы? — заинтересовался я.

— Ответил, что подумаю, не понимаю я в этом деле ничего.

— Мы с вами все это обкашляем как-нибудь, дело-то неплохое. Вам работа и уважение, городу — рыба.

— Да я-то понимаю, но как-то сложно все, они там про планы начали говорить…

— А, понял, — кивнул я, — наши чиновники только о плане думать и могут. Нет бы план по развитию этого дела принесли, а они план по рыбе. Ладно, порешаем, — подытожил я.

Через неделю я осмотрел бетонированные ямы и решил, что все в порядке. Эти дни я занимался насосом, точнее, мастерил из заранее изготовленных комплектующих станцию. Гидроаккумулятором у меня станет бывший газовый баллон, автоматику, как и говорил, мне соорудили на заводе. Так же был куплен небольшой электродвигатель для насоса и, собрав все вместе, даже обратные клапана не забыл, опробовал. Манжеты на клапанах держали, но думаю, менять их придется часто, материал дерьмо. Надо бы достать импортные, да и наших заводских химиков толкнуть, чтобы шевелились. Сколько можно изобретать нормальную резину, способную держать хоть какое-то давление и не рассыхаться через два дня на третий?