Наш дом – СССР - Мишин Виктор Сергеевич - Страница 45

— Это не у меня, — усмехнулся я, — это в нашей любимой стране!

Все хором меня поддержали. Мы долго сидели и шутили, кушали, гуляли и вновь кушали. Рыба не мясо, съесть можно много, особенно когда она так вкусно приготовлена. Зоя Афанасьевна, жена Дерунова, не уставала хвалить дядю Колю, а он, стесняясь, отвечал:

— Так было голодно на фронте, казалось, что увидишь еду и не сможешь оторваться. Когда демобилизовали в сорок четвертом, я не добрался до Берлина, приехал домой, а тут хуже, чем на фронте. Думал, взвою. Но ничего, помогли люди, а потом лучше стало. Пока деревня жила, я всю округу рыбой снабжал, а мне в ответ мясо, хлеб. Выжили, теперь-то не такие времена.

А я сидел и думал, вот же, только попали сюда, начали причитать, этого нет, того не достать, а люди еще вчера вообще на трехразовом питании сидели, понедельник-среда-пятница. И выжили! Более того, многие еще и долгожителями окажутся, а мы там дох нем от обилия еды, зажрались, мля.

— Завтра уеду с утра, вернемся к обеду, может, чуть позже, смотря как погода, — ложась спать, завел разговор с женой.

Катя была под впечатлением. В первый раз в этом времени принимала гостей, да еще и не простых, аж целого директора огромного завода с женой. Молодым, не заставшим СССР, смешно о таком слышать, а в эти времена обед с такими людьми сродни обеду в двадцать первом веке с каким-нибудь губернатором. Влияние почти одинаковое. Даже Дерунов побольше вес имеет, чем какие-то марионеточные губеры будущего.

С утра дул ветерок. Сентябрь уже во всей красе, день тепло, как летом, а на следующий день ты вспоминаешь, что надо бы куртку потеплее надеть, да и шапочку можно. На Волге была волна, обратно идти будет труднее, ветер северный. На Углич же я шел относительно спокойно, кабина хорошая, надо бы отопитель какой-нибудь придумать. Ну, а что? Если подумать как следует, нормальный генератор прицепить к мотору можно, а дальше все просто. А вообще, катер бы побольше, запихнуть стационар в него, а там делай что хочешь. Хе-хе, это уже корабль получится, а не лодка!

К причалу в Угличе подходил долго, у шлюза скопилось много судов, пришлось лавировать между ними. Причалил к свободному пирсу, не успел на берег сойти, как бегут, кричат, руками машут. Ладно-ладно, отойду.

— Куда встать-то у вас можно? — не выдержав, спросил я.

— У тебя корабль пассажирский, чего тебе вставать? — было мне ответом.

Все же, отойдя метров на триста, на чистую воду, встал прямо к берегу, немного проскрежетав днищем о камни. Ничего, там не такая, как в будущем, фольга, советское железо еще лет тридцать проживет.

Забив длинный клин между камнями насыпи и накинув на него цепь с замком, запер кабину, да, доделал замок летом. Бывший хозяин лодки засов соорудил, а вот до замка так и не добрался, ну я и допилил.

Поднявшись по насыпи, двинул к автовокзалу. Тут рядом все, Углич городок старинный, маленький, десять минут не спеша, и ты в центре. Проходя мимо пожарной каланчи, отметил про себя, что она работает, в отличие от будущего. На вокзале, узнав, что автобус из Москвы будет через час, пошел искать харчевню. Нашел в ближайшем радиусе только чайную. Ха, вот это чайная! Те же пельмени, борщ, рассольник, пироги и тушеная капуста, котлеты и гречка, а то — чайная. Взял борщ и котлетку с гречей, наелся сытно и с аппетитом. Последние дни рыбу едим, во всех ипостасях, так что даже соскучился по другой пище. Кстати, тут и рыба была, но в основном костлявые лещи, я их не очень, если только копченых, их есть уметь надо.

Вернувшись на вокзал, увидел, как подходит автобус. Такой же МАЗ, как и тот, на котором мы несколько дней назад причалили сюда. Вглядываясь в людей, осознавал, что, похоже, я пролетел. Не приехал тот, на кого я так рассчитывал, а это значит, мне теперь еще и прятаться нужно, чтобы не нашли. Вдруг меня просто сдадут теперь, в тот же КГБ?

— Саша, что ж вы не встречаете-то, а обещали? — Меня хлопнули по плечу, и я аж подпрыгнул, вываливаясь из мрачных рассуждений.

Передо мной стояли два мужика, в широких штанах, сапогах, длинных куртках-штормовках и шляпах. Елы-палы, да я, дурень, просто не узнал их.

— Ни фига себе вы нарядились, я даже не заметил вас, а глядел вроде, — восхитился я.

— Я тебе говорил, не узнает! — пробасил, обращаясь к Шелепину неизвестный мне мужчина. Ну, как неизвестный, просто незнакомы пока, так-то я его прекрасно знаю. — Владимир! — и мне подали сухую крепкую ладонь.

— Здравствуйте, Владимир Ефимович, — пожал я протянутую руку. — Очень рад, что Александр Николаевич вызвал вас.

— Ты что же, меня знаешь? — по-простому, сразу на ты, спросил Владимир Ефимович.

— Конечно, — кивнул я, — товарищ Семичастный собственной персоной.

— Смотри-ка, ты был прав, но, может, он меня по плакатам помнит? — обратился Семичастный к Шелепину.

— Посмотрим, Саша обещал мне долгий и интересный разговор, я пошел на него, надеюсь, не зря.

— Вы есть не хотите, с дороги? — спросил я. — Идти долго, да еще Волга сегодня злая.

— Ты нас не утопишь случаем? — съехидничал Семичастный. — Что-то боязно в такую погоду на лодочке кататься.

— Не верю, — улыбнулся я.

— Во что не веришь? — поднял бровь Семичастный.

— Не верю, что два председателя КГБ могут бояться на лодке ходить.

— Уел! — заключил Семичастный и махнул рукой. — Поехали, чего, ночи ждать, что ли?

Это он точно подметил, хоть и время сейчас самое обеденное, но темно из-за туч. Если еще и дождь пойдет, то вообще неприятно будет.

Лодку не унесло, и никто не угнал. Открыв дверь, она у меня спереди, откидывается часть лобового стекла и вперед, залезай, я пропустил важных гостей внутрь, а сам, взяв тряпку, протер стекло. Нормально, брызги сегодня, конечно, задолбают, но дойдем.

— А неплохая у тебя лодочка, писатель! — заключил Семичастный, осмотревшись в салоне. — Спать негде, конечно, но сиденья хорошие! Сам ставил?

— Сиденья сам, кабину бывший владелец еще установил, инженер с завода.

— Вот у нас инженеры, да, Сань? — обратился Владимир к Шелепину.

— Это точно.

И мы двинули в путь. Волна в нос была неприятной, но глоталась лодкой на раз-два. Шли не по центру, мало ли, не заметишь в такую погоду какой- нибудь «Окский» или «Волго-Дон», и амба. У первого силуэт низкий, на волне и не разглядишь. Мои пассажиры недолго наслаждались видами, что открывались с воды, сказалась усталость, да и укачало, наверное, оба вырубились буквально через час пути. Только бы бензина хватило, я в Угличе спросил на причале, послали лесом, а на заправку с канистрой идти было лень. Запас у меня большой, в носу бак встроен приличный, так что хватит.

Дорога заняла раза в полтора больше времени, чем в противоположную сторону. Гости даже выспаться успели, а вот я вовсю клевал носом. Когда входили в устье ручья, бывшие председатели встрепенулись и начали осматриваться.

— Какое местечко дивное! — восторженно провозгласил Семичастный. — У меня на Украине таких мест мало, нет там таких сосновых лесов, красота!

Ну, это он врет, есть там места не хуже здешних. — Да, Александр, у нас, похоже, еще тот эстет. — Каюсь, люблю, когда вокруг красиво, почему-то жить хочется еще сильнее в таких местах, — высокопарно заключил я. — Прибыли.

Дядя Коля, как всегда, встречал на берегу. Услышал, видимо, как мотор ревет. Что-то, кстати, за такую дорогу и правда громче работать стал, надо бы потом проверить.

Мы с ветераном еще летом смастерили небольшой причал, чтобы подходить было удобнее, к нему нас и привязал дядя Коля. Выбрались, и у меня сначала ноги не хотели разгибаться. Сказалась на мне дорожка, сказалась.

— Ну как, тяжко? — похлопал меня по спине дядя Коля.

— Вы, наверное, сержант Кудрявцев? — сразу спросил у ветерана Шелепин.

— Так точно, товарищ генерал!

Чего? Я как-то даже моргать перестал.

— Я не генерал, вы перепутали, товарищ Кудрявцев, — поправил Шелепин фронтовика.