Наш дом – СССР - Мишин Виктор Сергеевич - Страница 38

— А ты боец! — некое подобие улыбки перекосило его губы. Мужик он с виду не старый, лет пятидесяти, здоровый, не отнять, но все же былая прыткость позади.

— Я бы и мухи не обидел, если бы не твои черти, Бес. Зачем вы ко мне полезли? Кто вам наплел о сотне косых? Я взял всего тридцать с копейками, барахло ментам скинул.

— Значит, на… мусор, — зло сплюнул через плечо Бес. — Это ж он нам и слил тебя, рассказал, что ты бабла поднял кучу, вот и решили тряхнуть. Парни бы не поняли, если бы я отказал.

— Старика зачем в подвал посадил? Он же в авторитете!

— Меня бы не поняли люди. Что ты знаешь вообще, тут тебе не СССР со своими законами. У нас свой закон!

— Ага, а чего ж ты его нарушаешь? Что там у вас по закону полагается? Молчишь? Ну-ну. Все у вас воров хорошо и красиво, пока за жопу не возьмут. Какой ты главарь, если боишься, что скинут за непопулярное решение? Твое слово должно быть законом, даже я это понимаю.

— Перевяжешь? — грустно так спросил вдруг Бес.

— Ты про мусорка не ответил. У тебя записан номер его телефона, вы ведь так договариваетесь?

— Все слили, скоты! — выдохнул бандит.

— Не злись, любой расскажет под пытками, слыхал, в тридцать седьмом люди на себя чего только ни писали.

— Так не тридцать седьмой уже, да и Усатый давно помер.

— А жаль, что помер. Глядишь, бардака бы меньше стало. Так что с номерочком?

— Там же на буфете книжка лежит, в ней номера. Мент записан под именем — Сука.

— Любишь ты это словечко. Ладно, допустим. Как его вызвать?

— Да просто, — даже усмехнулся Бес, — я парней засылаю до автомата, они ему звонят и говорят день и время, тот или согласится, или свое назовет.

— Слушай, ты ж все знаешь, кто дефицит в город возит?

— Фарцу решил тряхнуть? — усмехнулся бандит. — Они под колпаком все, там контора смотрит.

— Конечно, смотрит, куда ж без нее, эх, чистить еще и чистить, — последнее я проговорил тихо, но Бес услышал.

— Чего чистить? Парень, ты кто?

— Я ж сказал, ангел я. Мир вы начали хороший строить, а потом курвиться начали, непорядок.

— А что, ангелы разве на фене ботают?

Я разве что-то такое сказал?

— Просто я говорю на понятном тебе языке. Могу на английском сказать, поймешь? — смеюсь.

— Завалишь?

— Не серчай, я не убийца, я — чистильщик.

Я пошел в дом, нашел записную книжку, надеюсь, он все же не соврал и все правда. Телефонов в ней записано… Мама не горюй. Но все это позже, хочу пойти, наконец Старика освободить. Думаю, он не полезет в драку. Только надо наконец и себя осмотреть. С рукой было нормально, пара дробин прошла вскользь, только кожу содрали, а вот, что со спиной, пока не ясно. Саднит сильно, но больше меня беспокоит то, что порезали меня бритвой, мало ли чего этот упырь ей резал…

Старик бойню во дворе, конечно, слышал и ждал. Отперев подвал, тут просто ломик в запор вставили, чтобы изнутри не открыть было, и заглянув, я обратился к сидельцу:

— Ну, привет, что ли, Михаил Евгеньевич, сидеть не надоело?

— А мне показалось, что голос знакомый слышу, а вспомнить не могу. Александр ведь, правильно? — Старик встал с пола, где сидел, и подойдя ко мне, протянул руку. Я пожал. В глазах этого человека мелькнуло… уважение, что ли?

— Там ваш тиран ожидает отхода в лучший мир, помочь ему не желаете?

— А сам что? — растерялся Старик.

— Да я свое уже получил, в смысле возмещение за убытки. Надо бы с него за разгром в квартире спросить, но ладно, переживу.

— Сколько было в том схроне, из-за которого они бучу подняли?

— Тридцать кусков с мелочью.

— Забудь о них. Больше никто не рыпнется.

— Михаил Евгеньевич, вам ли не знать, как изменчив этот мир?! Вы уже говорили мне это, а вместо покоя у меня чуть не ухлопали семью. Я вновь вынужден был взяться за оружие, итог — куча трупов и вы, такой весь сердобольный.

— Всех его гавриков уложил?

— А я знаю, сколько их вообще? Может, у вас тут у каждого полк в запасе сидит, пойди узнай.

— Важны самые близкие, моих он положил, иначе меня бы не скинул. Шестерок много, ты прав, но они будут служить тому, за кем сила. А сила сейчас за тобой.

Чего?

— Вы ничего не перепутали, уважаемый? Я, может, и наделал тут дел, но я не преступник. Я вычистил дерьмо, меня легче говночистом назвать, чем бандитом.

— Но факта это не отменяет.

— Забудьте. Я не хочу об этом слышать. Мне еще мента нужно на чистую воду вывести.

— Алкаша Вовчика? — засмеялся Старик. — Да, этот своей смертью не сдохнет, двумя руками гребет. Пьет как сапожник, при этом выслуживается, наверное, в генералы метит.

— Вот такие генералы и развалили страну, — буркнул я под нос.

— Что?

— Неважно. Счастливо тебе оставаться, Михаил Евгеньевич. Ты мне плохого ничего не сделал, к тебе вопросов нет, но если хоть раз еще кто-то из вашей кодлы на меня посмотрит криво… Ей-богу, зачищу под ноль, убьете, из-под земли встану и убью.

— Не грози, пуганый, — не повышая голоса, ответил Старик. — Я сказал свое слово, ты услышал. Запомни, если что, все сделаю.

— Ладно. Запомню. Ты главное, следи за своими гавриками как следует, полностью их чистить — всю жизнь на это положишь.

— Преступность была и будет, сынок, никуда от этого не денешься. Гораздо хуже не воры и убийцы, они могут только убить и украсть.

— Ага, самые опасные — равнодушные…

— Смотри, какой начитанный, — даже удивился Старик, — но, сынок, я бы сказал, что страшнее всего — предатели. И сам испытал на себе, и видел не раз. Кстати, если ты о менте думаешь, могу еще идейку подбросить.

— Насчет чего? — не понял я.

— Гэбэшник один есть, сволочь редкостная. Но не в этом дело. Нас они не касаются, так, только если за грань выйдем. Ребята жесткие, но такие и должны быть в спецслужбе. Другое тут, слышал я, от хороших людей слышал, что течет у нас контора городская. Прямо ничего не скажу, не знаю, прими как есть, авось, пригодится когда-нибудь.

— Хорошо. Прощайте, Михаил Евгеньевич, — я вновь перешел на вы, прощаясь с бандитом.

— Секунду, Саша, ты что же, пустой уйдешь? — Я непонимающе посмотрел на Старика. — У Беса касса есть…

— Это не моя касса, я бы и ту, первую, из-за которой все началось, не взял, да вышло все случайно. Узнал об облаве, точнее, увидел, вот и зашел. А уж тайничок сам нашелся, приметный он был, а я наблюдательный.

— Я так и понял, что случайно взял, — кивнул Старик, — если бы на дело шел специально, рыжье бы ментам не скинул, да и вообще свалил бы. Нет, ты не вор. Ты честный человек, Саша, таким и оставайся. Кто знает, если бы каждому из нас давали второй шанс, уверен, по прежнему пути никто бы не пошел. Я в молодости инженером хотел стать, даже учился, да вот на последнем курсе вышла беда и… Понесла нелегкая. Остановиться не смог, но душегубством никогда не занимался, «мокрого» на мне нет.

— Не изливайте душу, Михаил Евгеньевич, я ведь не поп. Господь всех рассудит, ему виднее. А раз такие, как вы или даже Бес, по земле ходят, значит, так Ему угодно. Он испытывает людей, он терпел и нам велел.

— Прощай, Саша, костьми за тебя лягу, если придется.

Чего стоит слово вора в законе? Да хрен его знает. Они ж по понятиям живут, а это свой мир. Припрет, может, и забудет он свое обещание. Так что держи нос по ветру, Александр Андреев.

Домой я добрался только к ночи. Задержался еще со Стариком, тот разглядел мою «красивую» спину, точнее пятно крови и предложил перевязать. Сам принес лекарства, йод, перекись водорода, даже обрадовался, что нашел их. Старик помог, удивительно умело вычистил мне порез на спине перекисью, а потом забинтовал.

Про транспорт пришлось забыть, не догадался я пошарить у бандитов на предмет чистой одежки, вот и топал пешком. Решив сразу идти прямо по берегу Волги, заодно и застираю вещи, чтоб в глаза не бросались, да и тише тут, на берегу-то. У нас ведь весь город на Волге стоит, вытянулся вдоль нее на много километров, а в ширину-то небольшой. Вот и топал весь день.