Гипнотизер в МВД: тотальный контроль (СИ) - Тыналин Алим - Страница 53

Мне надо расшифровать это послание.

— Ты знаешь, что это значит? — спросил Аксаков. Он был весь испачкан и помят, хорошо, что не ранен. При мне из квартиры вывели здоровяка Ломова, получившего ранение. — Что это за буквы?

Я пожал плечами, а сам при этом пожирал карту глазами. Старался запомнить символы. Да, я знаю эти знаки. Это ведь алфавит карт таро, старшие арканы стихий и древо жизни, обозначения планет по римской мифологии. Да, здесь есть над чем поработать.

— Ты знаешь, впервые такое вижу, — ответил я как можно безразличнее. — Тебе, наверное, лучше обратиться к специалистам, они помогут, быстро и квалифицированно.

Аксаков потрясенно посмотрел на меня.

— Я думал, ты у нас специалист. Зачем нам обращаться к кому-то другому, когда у нас есть ты? Ты уверен, что не знаешь? Я думал, что если кто и сможет ответить, то только ты.

Я еще раз посмотрел на карту и покачал головой. Как можно убедительнее.

— Знаешь, у меня тоже есть пределы компетенции. Как говорил Сократ, я знаю, что ничего не знаю. Впрочем, может быть, чего-нибудь накопаю, и тогда сразу тебе скажу. А пока давай осмотрим наших клиентов, увидим, есть ли у них что-то еще интересное.

Нет, больше ничего такого, любопытного. У Сабанина деньги, около двух сотен рублей, фальшивые документы, проездной, мелочь, расческа, носовой платок. Ни блокнота, ни записной книжки, ничего. Очень подозрительно.

У почтальона и того не было. Только смятые рублевые купюры, испачканные кровью, монеты и складной нож в кармане. Тоже никаких документов или иных вещей, показывающих его истинную натуру.

— Ну, есть какие-нибудь мысли? — спросил Аксаков. — Как ты думаешь, почему они здесь оказались?

У меня уже вообще-то был готов ответ, но я опять постарался быть убедительным и помотал головой. Аксаков недоверчиво смотрел на меня и даже Терехов выглядел удивленным, он не верил, что у меня нет ни одной версии.

— Не знаю, парни, мне надо подумать, — ответил я. — Ну что вы так на меня смотрите, может, вы хотите, чтобы я вытащил Пикового туза из рукава и предъявил вам для ареста?

Терехов улыбнулся, а Аксаков серьезно кивнул.

— Вообще-то, да, ты именно для этого нам и нужен.

Я еще раз осмотрел квартиру, но она была пустая. Ею уже давно не пользовались. Сабанина отправили сюда именно для того, чтобы передать мне послание.

Поэтому я почесал голову и сказал:

— Мне надо подумать. Мне надо остаться в одиночестве. Я поеду в свою квартиру и буду думать. Не мешайте мне, если я что-нибудь придумаю, тут же свяжусь с вами.

Аксаков кивнул, потому что ему больше ничего не оставалось, а Терехов спросил:

— А почему в квартиру? Почему не в кабинет к нам на работу? Там ведь есть материалы и мы всегда можем прийти на 6помощь.

Да, он был прав, но я теперь не хотел подставлять под удар моих коллег. А ведь если я заявлюсь к Пиковому тузу с кем-то из товарищей, то он тут же убьет его, а мне этого очень не хотелось. Нет уж, лучше я сам сделаю это.

Поэтому я вышел из квартиры, пропахшей порохом и кровью и задумчиво спустился по лестнице. Послание Пикового туза стояло у меня перед глазами, я мысленно крутил его так и эдак, и уже прикидывал, что оно значит. Мне нужен блокнот и карандаш, чтобы записать расползающиеся мысли.

— Ты куда это намылился? — передо мной стояла Белокрылова и я только сейчас ее заметил. — Ты уже видел Сабанина? Что скажешь?

Я покачал головой. Белокрылова проницательнее Аксакова и Терехова вместе взятых, она сразу почует, что я устраиваю что-то против ее воли и наверняка тоже захочет участвовать в поимке Пикового туза. Но я не мог допустить, чтобы эта женщина тоже пострадала из-за того, что связалась со мной.

Нет, только не это. Если с Аней что-то случится, я этого уже не перенесу. Никогда не прощу себе этого.

— Пока что ничего не могу сказать. Мне надо подумать, Аня. Я должен хорошенько подумать. Не мешайте мне ближайшие сутки.

Я отправился дальше, но Белокрылова схватила меня за руку.

— Ты точно идешь к себе? Просто думать? И ничего больше?

Я постарался выглядеть как можно убедительнее. Улыбнулся.

— Ну, конечно, — потом заметил, что Белокрылова смотрит на меня с подозрением и сейчас будет расспрашивать. — Ты что, не веришь мне?

Тогда я взял ее за талию, прижал к себе и крепко поцеловал в губы. Мы стояли и обнимались, а милиционеры неподалеку засмеялись и сказали:

— Ничего себе, какая любовь.

Наконец, девушка опомнилась и оттолкнула меня.

— Ты чего, сдурел, что ли? Что ты себе позволяешь?

Я покачал головой.

— Давно хотел это сделать. Может быть, ну его все к черту, пойдем, погуляем? Забудем обо всем?

Белокрылова рассердилась. Все, как я и предполагал. Хотя целоваться с ней оказалось очень приятно. Я бы с удовольствием повторил как-нибудь.

— Да пошел ты. Иди, отдохни действительно. И больше не появляйся в конторе, пока не придешь в себя.

Она быстро исчезла в подъезде, а я наконец, получил долгожданную свободу. После этого я и вправду отправился домой, и в течение пары часов расшифровал послание Пикового туза.

Маньяк назначил встречу в полночь, на улице Гоголя, дом одиннадцать. Где-то я уже видел этот адрес, а потом вспомнил, что раньше эта улица называлась Малая Морская и там находился особняк Галицыной, считавшейся прообразом Пиковой дамы у Пушкина.

Вот оно что. Ну что же, хорошо, у меня как раз есть много времени до полуночи. И я могу подготовиться к тому, что там произойдет.

Вот и сейчас, возвращаясь в Ленинград на попутке, я первым делом поехал на место встречи, хотя до полуночи еще порядочно времени. На самой улице я тоже установил несколько знаков, ведущих к Сапфировой.

Начертал ее имя на стене дома, тоже незаметно, можно увидеть, только если присмотреться. Ну, и написал фамилию девушки на окнах домов.

Потом пошел ждать. Вернулся в полночь. Прошелся туда-сюда, ожидая, пока ко мне кто-нибудь подойдет. Белые ночи в самом разгаре, на улице слонялось немало прохожих, но я ждал, что будет дальше.

А потом кто-то очутился у меня за спиной, я и сам не понял, как это случилось. Я обернулся, успел увидеть перед собой пожилого человека, достаточно полного, в очках, типичного профессора, не хватает только палочки и портфеля. Но затем незнакомец схватил меня за шею, резко притянул к себе и громко крикнул:

— Спать!

И я потерял сознание.

Очнулся я уже лежащий возле дерева, как раз в том самом месте, где была убита Сапфирова. Фотография несчастной девушки, та самая, которую я хранил у себя на груди, сейчас лежала у меня на ногах. Странно, я не был связан, но не мог пошевелиться.

— Ну, здравствуй, Климов, — сказал мужчина, стоявший передо мной со скальпелем в руке. — Наконец-то, удалось с тобой познакомиться. Вот ты значит, какой. Правда, ты меня чуток разочаровал. Я думал, ты гипнотизер экстра класса. А ты всего-навсего какой-то приготовишка. Так, подмастерье. Как же тебе удавалось проводить такие масштабные выступления на эстраде? Там что, все были подставные?

А он любит поболтать. Я тоже во все глаза смотрю на мужчину. Обычный, честно говоря, человек, ничем не отличается от других. Вот только глаза немигающие и притягательные. Невозможно отвести взгляд. Подавляет своей волей.

Я что-то мычу, потому что язык еле поворачивается во рту.

— Ах да, точно, я же запретил тебе говорить и двигаться без особого разрешения, — добродушно говорит мужчина. — Ладно, можешь говорить. Вот только двигаться нельзя.

— Ах ты сволочь, — сказал я тут же. Но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. — Как ты это сделал? Как ты подобрался ко мне? Как ты смог меня загипнотизировать? Да ты знаешь, что тебе за это будет? И зачем ты притащил меня сюда? В это ужасное место?

Мужчина улыбнулся и подошел ближе.

— А что же ты думал? Ты считал себя самым лучшим гипнотизером в мире? Да ты жалкая мошка по сравнению со мной. Я могу владеть любым на этой планете. Я думал, что слияние с тобой принесет мне больше пользы, а теперь вижу, что ты никчемный неудачник. Жалкая личность. Если тебя убить, то никто не пожалеет о твоей смерти.