Кровавый Новый Свет (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" - Страница 15

Керосин. Тот самый продукт переработки нефти, получаемый самым простым способом. Берётся нефть, наливается в большой закрытый сосуд и начинается нагрев. Пары же не улетучиваются, а идут через единственный отводящий путь — змеевик, охлаждаемый водой. Конденсат и является необходимым керосином. Качество, конечно, так себе, но для осветительных целей и этого более чем достаточно. Остающийся же в котлах мазут тоже не выливается. В теории его можно и в битум для дальнейшего производства асфальта перерабатывать, но то в теории. Пока же мазут был вполне себе пригоден для сжигания в паровых машинах. Ну не выливать же его, право слово!

Откуда в Италии нефть? Есть чуток в предгорьях Аппенин, но там так, чистому смех. Зато Египет — это совсем другое дело! Нужно было лишь знать примерные места её залегания, а там даже с использованием весьма примитивной механики можно было до неё добраться. Перевозка и того проще. Бочки солидного объёма доставляются до ближайшего порта, затем погружаются в корабельные трюмы и вуаля, доставка до уже европейских портовых городов. Вдобавок в бочках то уже не сама нефть, а продукт пусть примитивной, но переработки. Так оно легче, удобнее, выгоднее.

Наступивший гораздо раньше привычного век пара. Он ведь способен тянуть за собой прогресс так, что «мама, не горюй»! Отсюда и заправленные керосином фонари на улицах не только Рима, но и других городов. Очень яркий по местным меркам свет на улицах ночью. Замена свечного и тем паче факельного освещения в мало-мальски богатых домах. Плюс мода на всё новое, распространявшаяся из Рима вплоть «до самых до окраин». Ой не зря Изабелла подметила и этот нюанс.

— Чезаре, а вот то место, где можно отдохнуть… от пешего отдыха, — промурлыкала Изабелла, показывая на одну из тратторий, которые в последние годы выросли в городе, словно грибы после дождя. — Хорошее. Я там была. А ты?

— «Вакханка», хм… припоминаю что-то, а особенно кого-то. Служанки там полностью отвечают названию. Завлекающе улыбаются, изысканно виляют бедрами и попкой, раздеваются тоже умело. Сам не проверял, но слухи, они такие, им порой верить стоит. Вот поглядишь на их, служаночек, повадки, так сразу и веришь.

— Чтобы ты, братец, да лично не удостоверился. Верю, но прилагая большие усилия.

— Изабелла, ну вот включи разум, притушив ехидство. Если бы я всех подряд римских красоток, хм, дегустировал, откуда времени свободному взяться. Хуана, тут само собой, но ведь ты знаешь, что, помимо чисто телесной красоты, меня привлекает. Красота, стиль, ум, а если к этому ещё и некую изюминку добавить, у-у, — мечтательно прищурился я. — В «Вакханке» же только красота из перечисленного и имеется у прелестниц.

— Зажрался!

И пальцем на этакий указующе-укоряющий манер в меня тычет. Мило выглядит, хотя я к подобному в её исполнении привык давно, потом несколько лет приходилось отвыкать, а затем… Мда. затем та, насчёт которой думал, что больше не увидимся, снова появилась. Волшебство прямо какое-то. Ну или высшие силы вкупе с замысловатыми переходами души меж параллельными мирами при разрушении телесной оболочки. И это, я ни разу не жалуюсь, совсем наоборот.

Заходим в тратторию давно привычным манером: охрана, затем уже мы. Жизнь такая у коронованных особ, имеющих, помимо тех самых корон, ещё и массу врагов, готовых многое отдать за столь радостное для них известие о смерти одного из рода Борджиа. Тут первым делом ненавидящие нас как организаторов успешных Крестовых походов османы, арабы и прочие ни разу не европейские народы — враги явные, только самим им сюда пробраться практически нереально. Если что и смогут, исключительно руками наёмников и в редких случаях, полукровок и немногих оставшихся у них янычар. Зато второй тип врагов куда как опаснее уже потому, что их и по внешности не определишь, и на истинное лицо маску надевать умеют. Авиньонцы из числа радикального крыла, недобитки из инквизиторов или иных запрессованных Римом монашеских Орденов, просто «руки» решивших избавиться от опасных и успешных конкурентов сильных мира сего. Постоянная бдительность и никак иначе!

Никаких шуток, ведь за последние годы на разных стадиях удалось придавить более десятка покушений. Из мало-мальски серьёзных, а не отдельных фанатиков-энтузиастов, за которыми стояли лишь собственные ненависть вперемешку с безумием. Плата за то, что ты живешь по собственным законам, да ещё и мир стараешься нагнуть в соответствии со своими же представлениями о прекрасном. Мир, он ведь, собака страшная, этому сопротивляется. Пластичность реальности, что о ней ни говори, имеет место быть. Ты реальность сминаешь по своей воле, она же всеми силами пытается вернуться в привычное, условно «естественное» русло. И только когда совершённый кем-либо прогиб удерживается достаточно долго, мир смиряется и начинает воспринимать изменения как новую норму и теперь начинает защищать уже их. Вот это есть действительно хорошо и хорошо весьма. Раньше пластичность реальности была врагом, теперь же совершила неожиданный кульбит и с недавних пор начинает защищать считаемое мной комфортным и правильным в плане общего развития.

Траттория была… неплохая. Слово хорошая стараюсь употреблять редко, поскольку хорошо помню действительно атмосферные и изысканные места родного времени. Тут до них, к сожалению, ещё порядочно развиваться, хотя, как говорил один жутковатый типус: «Верной дорогой идёте, товарищи!» Вот что печалило, но одновременно являлось неизбежным почти всегда — узнавание моей персоны. Оно, увы и ах, следовало в комплекте с излишней суетливостью, желанием услужить, запомниться. Ничего не поделаешь, подобное приходилось не только терпеть, ещё и вежливо улыбаться, попутно роняя несколько доброжелательных слов. Репутация, мать её через хромую кобылу, сифилитичного монаха и страдающего энурезом слепоглухонемого муэдзина, орущего на зависть любой беременной ишачке! Борджиа ведь теперь не просто один из коронованных Домов, но ещё и образец… Чего? Да всего подряд, в том числе того, что ва-аще не свойственно как «отцу», так и мне с «сестрёнками».

Местами забавно, местами бесит, местами уже банально привык. Вот и сейчас улыбку туда, пару ласковых слов сюда. А прислужницу по попке огладить — это уже от души, равно как и монетку за корсаж, просто за красоту и эстетику в целом и частностях. Эстетики вообще много не бывает, она, как по мне, краеугольный камень любого нормального дома, города, общества, семьи… реально всего.

— Кофе, сахар, фрукты, — заказываю минимальный набор. — Белль, тебе что-то ещё или всё верно угадал?

— Вина немного хочу. Сорт… Пусть принесут парочку на их выбор.

Киваю, подтверждая заказ, после чего наблюдаю чуть ли не телепортацию милашки. Сервис на грани фантастики, по местным меркам точно. И да, я не оговорился относительно кофе. Теперь он в Италии и вообще в Европе имелся, хотя распространялся очень медленно. Непривычный же напиток, а новое редко когда идёт легко и «на ура». С другой стороны, если нечто новое пьют при императорском дворе, то многие тоже начнут его употреблять. Из любопытства ли, из стремления и таким манером показать свою близость к веяниям двора — это неважно. А привезли зёрна, ясен пень, из Эфиопии. Посадки… тут следовало хорошо подумать. Быть может, Египет окажется подходящим местом для ограниченного числа посадок. Только стоило ли затеваться, учитывая, что теперь имелся и Новый Свет, а уж там кофейное дерево точно будет расти без каких-либо проблем. Не везде, но во многих местах. Туда мы — пока в лице Ордена Храма — уже просочились, подгребя под себя Пуэрто-Рико в качестве форпоста, да и дальше будем расширяться. Знамёна Борджиа. они такие — если уж где поднялись, там их спускать не собираются.

Вот с чаем пока проблема. Китай, зараза этакая, явление крайне закрытое. До него пока никто не добрался из числа европейцев, а с разного рода азиатами у нас с определённых пор отношения сугубо враждебные по целому набору понятных и логичных причин. Ничего, вот как следует укоренятся испанцы с португальцами в индийских землях, там уже и кое-какие важные товары из Китая можно будет выкачать. Часть именно товары, а частью просто образцы и материал для собственного производства. Время терпит. Немного, но терпит.