Ростов-папа. Часть 2 (СИ) - Дашко Дмитрий - Страница 30

— Да так и прикажу. Возьмут Мамонта, никуда он не денется. А если грохнут при задержании — так невелика потеря. Для тебя есть дело поважнее.

— Это какое? — заинтересовался я.

— Вот что мне нравится в тебе, Быстров, так это реакция! Сразу охотничью стойку принимаешь! И глаза-то, глаза как разгорелись! Сразу видно настоящего сыщика! Так держать! — похвалил Художников. — Помнишь, ты собирался Федорчука в Таганроге искать?

— А как же! — подтвердил я.

История с ограблением Общества взаимного кредита никогда не уходила у меня из головы, несмотря на многочисленные запары. Я подозревал, что в этом «преступлении века» замешан техник-строитель банка Федорчук, и на это у меня имелась куча оснований. С той поры, как банк обнесли, утекло много воды, следы Федорчука потерялись: он мог как сбежать заграницу, так и сгинуть в пучине гражданской войны, а последней зацепкой было только то, что его вроде бы видели в Таганроге.

Меня в этот город Художников тогда не отпустил, сказал, что напряжёт своих знакомых в тамошней милиции.

— У меня для тебя хорошие новости. Послезавтра едешь в Тагангрог, — сообщило высокое начальство.

— И что же это у нас в лесу сдохло? — поинтересовался я.

Незнакомый с мемами и крылатыми фразами из будущего, Иван Никитович удивлённо повёл плечами:

— А при чём тут лес? И кто там сдох и почему мне об этом не доложили?

Я слегка прикусил себя за язык. Вот так держишься-держишься, а потом — раз, и ляпнешь что-то ни к селу ни к городу из сленга моего времени. Хорошо хоть на такие проколы смотрят сквозь пальцы.

— Не обращайте внимания, Иван Никитович. Так у нас в Москве говорят, когда происходит что-то странное.

— Да? — удивился он. — Не слышал прежде. Надо будет запомнить и ввернуть при случае.

Художников спохватился:

— Так вот, начальник Таганрогского горотдела милиции Русанов прислал телеграмму по этому делу. Детали не раскрывает, только сообщает, что ждут кого-то от нас. Ты, Жора, эту версию придумал, тебе и карты в руки.

— А почему тогда послезавтра? Могу и завтра сгонять!

— Нетерпеливый какой! — восхитился Художников. — Сам кашу заварил с Кишкиным и его командой, а теперь в кусты? А кто за тебя бумаги оформлять будет? Пушкин? Порядок должен быть во всём, товарищ Быстров! Как в расследованиях, так и в документах. Прошу зарубить себе на носу.

— На нём и так скоро место живого не останется, — засмеялся я.

— А он ещё и шутит! — восхитился Мышанский. — Товарищ Быстров, разве вас не учили беспрекословно выполнять приказы?

— Есть, выполнять! — по уставному отрапортовал я.

Отсортировав милиционеров в форме и без от штатских, команду Кишкина повезли на допросы. Часть в прокуратору, часть для ускорения процесса к нам, в угро.

Как я и предполагал, кололись оборотни легко и непринуждённо, сдавая подельников без душевных мук и терзаний. Хорошо, что зараза не расползлась далеко и не покинула пределы одного отделения. Но, чует моё сердце, разговоров завтра в Ростове будет много, а слухов — ещё больше.

С этим вопросом я и направился к Художникову.

— Иван Никитович, есть предложение — после того, как всю шайку, включая Мамонта, повяжем, надо бы договориться с газетчиками и дать большой материал в прессу. Пусть народ узнает от нас, чем будет черпать информацию из слухов.

— Ну, слухи никуда не денутся, а в остальном, предложение твоё дельное. Я и сам подумывал над этим. Нам скрывать от людей нечего, — легко отозвался Художников.

— А там, — я показал на потолок, — возражать не будут?

— Мне уже звонили из облисполкома, а через час надо идти в горком. Думаю, товарищи согласятся с нашим мнением. Пусть все знаю, какую работу мы ведём, чтобы чистить наши ряды от всякой сволочи! И да, хоть вскрытие этой язвы — твоя заслуга, Жора, смотри — не вздумай загордиться!

Честолюбия во мне, как и у любого нормального человека, всегда было с избытком, но годы опыта научили осаживать себя и не позволяли гордыне надуваться в огромный пузырь.

— И в мыслях не было! — заверил я.

— Тогда ступай, работай!

Я вернулся в кабинет, с допросами на сегодня было покончено. Ещё немного и, пожалуй, можно пойти домой, спатеньки. Завтра предстояла самая нелюбимая мной бумажная работа, и только опять же старая привычка по возможности прикрываться бумажками от потенциальных проблем, заставляла мириться с неизбежным.

Дверь распахнулась, в кабинет вошли трёх серьёзных и решительных мужчин в шинелях с зелёными чекистскими клапанами.

— Быстров Георгий Олегович, где? — спросил один из них, уверенный в себе, полный чувства собственной важности и превосходства.

Нехорошее предчувствие иглой кольнуло мне в сердце. Повеяло внутренним холодком.

— Я, а что? — стараясь не поддаваться эмоциям, отозвался я.

— Удостоверение личности покажите, пожалуйста.

Трое направились ко мне, встали возле стола так, чтобы у меня не было возможности дёрнуться и попытаться удрать. Так действуют профессионалы. Запахло ОСНАЗом.

Не похоже, что это были люди Мышанского. Уж что — что, а у Григория претензий ко мне быть не должно.

— Сначала ваши покажите, — сохраняя спокойствие, сказал я.

Происходящее мне решительно не нравилось, но я пока не понимал, откуда ветер дует.

— Пожалуйста! — не стал спорить и с готовностью предьявил «ксюху» старший. — Контрразведывательный отдел ГПУ, агент первого разряда Лыков.

— Даже так?! — хмыкнул я. — Вот мои документы.

Лыков пробежал по удостоверению взглядом и кивнул.

— Быстров Георгий Олегович, вы арестованы. Сдайте ваше оружие и документы.

Глава 22

Я краем глаза заметил, как встал и выскользнул из комнаты Лёва, дотоле что-то строчивший в пухлом фолианте уголовного дела. Вряд ли струсил — это на него непохоже. Скорее всего, побежал за Художниковым и поступил правильно.

— В чём меня обвиняют? — пусть внутри меня уже начинал закипать вулкан, я но старался держаться стоически, не выказывая тревоги и гнева.

А того и другого во мне было уже с избытком.

— В пособничестве белогвардейской швали, — встрял второй чекист, гораздо моложе Лыкова.

Тот ожёг его недовольным взглядом.

— Узнаете на месте. Вот ордер на ваш арест, — продемонстрировал он бумагу. — И не вздумайте оказывать сопротивление или пытаться бежать.

— Ну да. Ну да, — кивнул я. — Шаг влево, шаг вправо — считается побегом. Прыжок на месте расценивается как попытку улететь, — задумчиво произнёс я.

Шутку юмора Лыков не оценил, только нахмурился сильнее.

— Собирайтесь, Быстров. У нас мало времени…

— Я никуда не уйду, пока не появится мой непосредственный начальник, — заявил я.

Реакция последовала незамедлительно. Чекисты дружно достали револьверы и направили их на меня.

— Хотите стрелять в меня? На здоровье! — Я выпрямился во весь рост и скрестил руки.

Тем временем мозг лихорадочно работал, прикидывая все варианты.

На ряженных эти трое не походили, наверняка с бумагами у них всё в порядке, да и ордер на арест был оформлен как полагается, со всякими грозными печатям и подписями.

То есть с формальной точки зрения не подкопаешься. Начну бузить — сделаю только себе хуже.

Но и плясать под чужую дудку я не намерен.

Так что приняв позу каменного истукана, я с огромным интересом наблюдал за тем, как поведут себя конторские.

Чекисты не ожидали от меня такой наглости. Похоже чаще всего имели дело с более покладистыми клиентами. Нет, окажись мы в другом месте, церемониться со мной они бы не стали…

— Не дури, Быстров! — процедил сквозь зубы Лыков. — Себе же хуже делаешь.

— Я никуда не пойду, пока не увижу своего начальника.

— Кто ваш начальник?! — гневно воскликнул Лыков.

— Я! — послышался голос за спиной.

В кабинет вошли двое: Художников и Лёва. Я правильно раскусил Лёвин манёвр — он сразу побежал за Иваном Никитовичем, мне же оставалось тянуть время.