Самогонщик против армии США (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 20

Прошли следующие четверть часа. Томительные.

И вдруг всё переменилось. Из открытых окон дворца грянула музыка. Да какая! Американская!

Питу было двенадцать или тринадцать лет, когда он впервые услышал настоящий хэви-метал от группы Мановар из Нью-Йорка. Позже стал настоящим фанатом, особенно в армии США. Само уже название группы, как он думал, происходит от man of war, человек войны. Да и песни, преобладающее большинство, были о войне, силе, свободе, чести, верности…

Правда, во дворе этого замка мановаровский хит Return of the Warlord гремел в отвратительном качестве, не позволявшем разобрать слова. Может даже, звучал облегчённый кавер. Лейтенант готов был подпевать: Kiss my ass if you don't like me[5], как в оригинале, но сдержался, не желая услышать хрр-брр из собственной глотки. И уж совсем растаял, когда Гош в сопровождении охранников подъехал к ним на каросском кхаре и спешился.

Типичный американский реднек из какой-нибудь Оклахомы! На голове — вылинявшая бейсболка с надписью California, на мускулистом торсе — футболка с принтом, джинсы, кроссовки. Одежда в налёте копоти, но его не смущает небрежность. В походке что-то неуловимо военное. Часть жизни наверняка ходил строем. Армия США? ВВС? Нет, скорее — Корпус морской пехоты, там все такие здоровенные. Пистолет в кобуре свободно болтался на правом бедре — по-ковбойски, не очень удобно, но стильно.

У нас контракт-заказ на этого человека, лихорадочно соображал американец. Но, наверно, проще завалить Фаи и остаться здесь, в заповедном островке Соединённых Штатов, ожидая шанса вернуться на Землю.

Он вытянулся по стойке «смирно», оттопырив локти. Отдал честь.

— Лейтенант Бэкман, армия США! — чётко отрапортовал военный. — Со мной сержант-инструктор Харрисон и проводник из местных по имени Фаи. Имею честь приветствовать вас, сэр Гош!

Правитель изумлённо воззрился на Пита и его путников, потом хлопнул себя по бокам и громко заржал. Ему вторили сопровождавшие хрымы, не понимавшие, правда, причины веселья.

А вот здоровенный каросский волкодав совершенно не выказал радости. Он с рычанием двинулся к Бэкману, обнажив верхние клыки, и отменил атаку только после окрика хозяина «сидеть». Опустив широкий зад на булыжник, пёс ронял слюну с языка-лопаты и принюхивался, не сводя глаз с троицы. Раз только глянул в сторону Гоша, призывно моля: разреши отобедать человечинкой… Но не добился позволения.

Наконец, рогот стих. Архиглей тоже представился:

— Георгий. Сержант армии Российской Федерации. Архиглей. Что-то вроде герцога Западного Мульда.

— Твою мать… — едва слышно шепнула Джен. В осипшем голосе послышался ужас.

Лейтенант отвёл правую руку за спину и показал сжатый кулак: молчи!

— Когда попали в мир Гхарг? — требовательно спросил русский.

— В конце ноября 2022 года, — не стал скрывать Бэкман.

— Откуда? И почему так всполошились, узнав, что я — из России?

Понимая, что покер-фейс хранить не умеет, лейтенант коротко рассказал про сражения в Украине, именуемые у русских «Специальной военной операцией».

— Стало быть, если бы мы оба оставались на Земле, я был бы мобилизован в сентябре и воевал против американских наёмников в Украине? Против вас?

Бэкман промолчал. Он понял: идея остаться здесь провалилась, зато выполнить заказ на устранение объекта будет намного легче морально. Но очень трудно практически.

Гош шагнул к чернокожей.

— Я не могу судить, что там происходит. Но! Здесь Россия и США не воюют. Возможности вернуться на Землю нет ни у меня, ни у вас. А мне не хватает образованных, толковых людей. Сержанты и тем более офицеры армии США тупицами не бывают, я прав? Поэтому предлагаю остаться в Номинорре на некоторое время. Вашей сопровождающей — тоже. Потом придём к какому-то выводу. По первому требованию вас выпустят и за воротами вернут оружие, — он отвернулся было, собираясь уходить, но задал ещё один вопрос Бэкману: — Лейтенант, почему ты так охотно представился американским армейским званием? Думал, что я тоже из США или из какого-то государства НАТО?

— Меня ввела в заблуждение песня американской группы «Мановар».

— Играла песня «Пробил час» российской группы «Ария». И если ты услышал в ней что-то американское, это — твои проблемы.

Пита здорово задела последняя фраза. Ему показалось, что наглый русский украл у него кусочек Америки. Дорогой с молодости кусочек.

Глава 8

Дюлька с усилием дочитал очередную главу из «Жития пресвятого Моуи» и закрыл усталые глаза. Август, лето, каникулы в школе Номинорра, именуемой иноземно «университет Сорбонна». Но он приехал раньше из Кираха, как только посадил зерновые второго в году урожая. На уборочную отпросится, несмотря на ворчание педагогов. Те знают, что Дюлька — любимец архиглея. По его рекомендации принят. А протеже начальства всегда вызывают неприязнь. Учитель Лёш даже бросил слово «блатной». Непонятное, но обидное.

Поэтому пришлось не просто учиться — жилы рвать. Тяжелее, чем в поле. А глаза болят больше, чем высматривая птиц на охоте. Потому за первый год освоил не только основы чтения и счёта да написание простых фраз вроде «Моуи добрый» или «Любовь Моуи спасёт Гхарг». Как только получилось из отдельных значков на бумаге складывать целые слова, понимая прочитанное, принялся сам штудировать тексты.

Гош много раз повторял: педагоги не успеют рассказать всего. И жизнь не всему научит. Весь багаж знаний мира, откуда он прибыл с родителями и привёз учителей, заключён в книгах. Теперь самые важные переводятся на язык Мульда и печатаются на душистой светлой бумаге, в красивой теснённой обложке. Но их Дюльке читать рано — слишком многое непонятно. Поэтому начал с «Жития пресвятого Моуи», отрывки из которого декламировал сельский священник, разъясняя трудные места.

Несколько проще обстояли дела с арифметикой. Любой земледелец знает, что корец зерна, взятый четыре раза, это мешок зерна. Сколько просить у купца за мешок пшеницы, сколько за рожь. Складывать полученные от него медяки с дуками, памятуя, что десять медных монет равняются одному дуку. Поэтому четыре арифметических действия дались легко. Но только с небольшими числами. Серебряный дин, стоивший двести медяков, очень редко бывал в крестьянских руках. Оттого упражнения с числами свыше двух сотен требовали напряжения мозгов, буквально вскипавших между ушами. Дюлька сжимал зубы, шмыгал носом и снова шёл в атаку на трудноразрешимую задачу, стремясь ни у кого не спрашивать совета.

Но не только желание утереть нос соученикам вновь усаживало за книгу. И не только стремление доказать Аннеивановне (какой пырх додумался давать женщине столь длинное имя?), что не зря за него хлопотал архиглей. Совсем другое заставляло бережно переворачивать тонкие страницы твёрдыми пальцами, загрубелыми от сельского труда. Гош как-то рассказал про «социальный лифт». В Гхарге только дети землевладельцев становились брентами и глеями, только дети городских обывателей — магистратскими чиновниками. Потомки крестьян, включая внуков, правнуков и так далее, обречены пахать землю. Всегда. Дело нужное, важное, но… Разве что, отличившись в ратном деле и став воином, можно изменить привычный уклад жизни. Вот только какой из крестьянина воин? Копейщик, выставляющий длинный острый дрын навстречу коннице врага, или защитник крепости, льющий смолу со стены на головы осаждающих. Тоже дело важное, но славы в нём не сыщешь.

«Социальный лифт», по словам архиглея, позволяет подняться выше крестьянского сословия, никого не убивая. Обученный грамоте сельский хрым, разбирающийся в хозяйстве, сможет претендовать на место кмита (управляющего) хотя бы в брентстве. Гош уверяет, что взял бы образованного, пусть и безродного, даже в магистрат архиглейства. Выросшие в Номинорре горожане все друг друга знают. Какой-то вопрос, требующий чиновничьего рассмотрения, пробуют решать через знакомых. Через взятку. Хрым из села — без связей, архиглей — его единственная опора.