Падение Рыжего Орка (СИ) - Волкова Дарья - Страница 8

— Во сколько. Вы. Приезжаете? — чуть ли не по слогам. — Или мне самому расписание смотреть и гадать, какой вы электричкой приедете?

В трубке еще раз вздохнули.

— Мам, а давай, я за вами сам приеду? Тут езды-то на машине меньше двух часов.

— Не надо, Тишенька, что ты, не надо! Мы сами доберемся!

— Ну да, — желчь все же разлилась. — Там же на трассе в начале города знак висит, поди. Тихону Тихому въезд в Коломну запрещен.

— Ну что ты такое говоришь, Тиша!

— Во сколько вы приезжаете? — насильно давя раздражение. Нарочито спокойно.

— Ну, все купили?

— Все! — радостно кивнула Лиза, прижимая коробку с планшетом к груди. Еще несколько пакетов заброшены в багажник «Эскалады». Шоппинг определенно состоялся.

— Спасибо, сынок, — Серафима Андреевна погладила сына по руке. Она едва достает ему до плеча. — Не стоило столько денег тратить, правда…

Тихон лишь моргнул пару раз — только это выдало раздражение.

— Надеюсь, он не выкинет покупки в этот раз. Все-таки нужные вещи. Для школы.

— Не выкинет, — спокойно и твердо произнесла невысокая пухленькая женщина. — И ты не прав, если так думаешь.

— Я всегда неправ, — скривил губы Тихон. Стоящая рядом пятнадцатилетняя Лиза совсем по-детски засопела. Она любила старшего брата. Но не любила, когда он такой. — Ну что, поехали обедать? Или полдничать уже? Я сейчас позвоню в ресторан…

— Тиша, не надо к тебе! — всполошилась Серафима Андреевна. — Да зачем? У тебя там все солидно, дорого, а тут — мы. И вообще, у нас с Лизой яблочки с собой есть. И морс. И…

— Тишаааа… — Лиза повисла на руке старшего брата, сразу заметив, как он изменился в лице на словах матери. — А своди меня в «Макдоналдс», а? Ну пожалуйстааа…

Он помолчал. Выдохнул. Машинально погладил Лизу по голове.

— Ладно. «Макдоналдс» — так «Макдоналдс», — взял младшую за руку. — Пошли, Лизун. Главное, чтобы меня там никто из знакомых не видел. А то потом смеха не оберешься.

— Как дела у Нины и Антона? — Тихон рассеянно болтает пакетиком чая в чашке — больше чтобы занять руки.

— Хорошо. Работают оба.

— Новостей… нет?

— Нет. Но мы верим и надеемся.

— Мое предложение в силе, — ровно произносит сын.

— Не надо, — твердо отвечает мать. — И потом, это твои деньги. Ты их сам заработал. Трать на себя.

— Угу, — тихо и словно себе. — Мои деньги. Мои грязные деньги.

Только вернувшаяся из туалета Лиза спасает Тихона Тихого от материнской отповеди.

— У Софии как дела? — именно так. Софии. Не Софьи, не Сони — Софии. София Тихая — барышня серьезная и строгая.

— София портрет твой рисует, — отвечает за мать Лиза. — То есть, — спешит исправиться. — Пишет. Пишет твой портрет. По фотографии.

— А… — Тихон не на шутку изумлен. — Это же не ее… То есть… Она же в этом… Так у меня день рождения только через полгода… А фотография откуда? — совсем растеряно.

— А что, ты думаешь, у нас в доме нет твоих фотографий? — голос Серафимы Андреевны сердит. Устала она. Сильно устала от своих упрямых мужчин и их многолетнего раздора. — А ты, Лизавета Аристарховна, взяла — и все выложила! А София сюрприз готовит на день рождения Тише, между прочим!

Лиза смущено наклоняет голову.

— Лизун, ты знаешь, кто такой Добби? — приходит Тихон на помощь младшей сестре.

— Добби? Это эльф! Эльф-домовик из книжки про Гарри Поттера.

— Хорошая книжка?

— Очень!

— Ладно, — усмехается. — Почитаю на досуге. А расскажи мне вкратце, зачем ему подарили носок?

Электричка отходит через пять минут. Последние минуты на перроне.

— Тишенька… — неуверенно, почти робко. — Ты бы… может… приехал бы, а? У отца ведь день рождения через неделю.

— Чтобы он меня за порог выкинул?

— Да что ты такое говоришь!

— Так ведь было уже.

— Было — и было. Теперь… Теперь так не будет. Он изменился, Тиша, сильно изменился.

— Проверять не хочется, — произносит он устало. — Ладно, раз не хотите, чтобы я вас до Коломны довез — давайте, садитесь в вагон. Скоро отправление.

Серафима Андреевна поднимает руку. Тихон едва заметно качает головой. Отрицательно. Но она, подумав, руку не опускает. Крестит ему лоб — мелко, но решительно. И оборачивается к дочери.

— Идем, Лиза. И, правда — пора садиться.

Лиза Тихая успевает на прощание повиснуть на шее у брата. А потом она с матерью проходит в вагон.

Отхода электрички Тихон не дожидается — разворачивается и уходит. Из окна вагона две женщины — одна в возрасте, другая совсем юная — наблюдают его широкую спину, теряющуюся в толпе.

__________

Тихон Аристархович не заставил себя ждать. И Варя не знала — рада она ему или нет. Снова накрапывает мелкий дождь. Зонта снова нет. Машину завтра обещали отдать. И что бы Тихому не приехать завтра? Завтра причины для отказа были бы. Сегодня — где их найти. Как?

— Собачьей упряжке привет, — улыбается так, словно рад встрече. Словно закадычные друзья и не виделись сто лет.

— Только вы, Тихон Аристархович, так изысканно даму приветствуете.

— Ну так я же уникум.

— Доктор, я феномен? — начала Варя фразу из расхожего анекдота. И осеклась. Но Тихий фразу уже опознал и даже не рассмеялся — заржал. Громко. Искренне. Запрокинув назад голову.

— Жестокая вы женщина, Варвара Глебовна. А все почему?

— Почему? — спросила Варя немного смущенно. Анекдот все же на грани фола. Мало ли что Тихий к таким привык. А она сама-то? Сама зачем задает такой уровень и тон разговору?

— Потому что десерт не откушали! Исправим?

Варя посмотрела на протянутую руку. У него просто огромные ладони. Наверное, даже больше, чем у ее отца. Чем у Кольки. Варя привыкла с детства к большим мужчинам вокруг. Но Тихон был каким-то особенно большим. Не размерами. А тем, как она его воспринимала. Остро и нервно. С чего бы?

— Вот что у тебя за манера, Тихон… Приглашаешь девушку в ресторан, когда она только что с работы.

— А чего не так?

— Ты на меня посмотри! — Варя развела в стороны руки.

— Посмотрел, — он только что не облапал ее взглядом — от растрепанной рыжей макушки через оранжево-коричневый шелковый шарф, бежевый плащ, синие джинсы к удобным темно-серым кроссовкам. — Меня все устраивает.

— А меня — нет! Люди в ресторан ходят в приличном виде! В красивых платьях! А не в кроссовках на босу ногу.

— Как скажешь, — он как-то ненавязчиво и ловко подхватил ее под локоть. — В пятницу пойдем при полном параде — вечернее платье, декольте. Декольте обязательно, слышишь?

Варю так ошарашили его слова и натиск, что она позволила усадить себя в машину. И только там уже…

— А не обнаглел ли ты, Тихий? Декольте ему подавай…

— А я галстук одену!

— Надену, — машинально поправила Варвара.

— Надену, — согласился он. — Два. Галстука. Для симметрии к декольте.

И тут она не выдержала. И рассмеялась. И почему с ним так легко? Бывает. Иногда.

И снова в машине пахнет приятно и кожей. И опять «какая-то муть» наполняет салон осенней изысканностью джаза. И опять Варе уютно. И опять Тихон молчит. Но как-то уютно молчит.

— Что у нас сегодня в меню?

— Марго, — усмехнулся Тихон. — В смысле — расстегаи.

— Ого…

— Угу.

Варя улыбнулась незамысловатости их диалога. Собственное хорошее настроение изумляло.

Машина совершила резкое перестроение, и Варю прижало к стенке автомобиля. Сзади раздался громкий сигнал клаксона.

— В ж*пу себе побибикай! — и спохватился тут же. — Извини.

— Ничего. По-моему, в Москве за рулем не ругается только тот, кто не следит за дорогой.

— Это точно! — Тихон потер левой рукой шею, повел плечом.

На этот жест Варя обратила внимание еще в прошлый раз. Как раз как врач обратила внимание. Характерный жест. Неслучайный. И сегодня решила спросить.

— Хондроз?

— Чего?

— Ты шею постоянно трогаешь. И плечо. Шейный хондроз? Болит?

Он помолчал, пристально глядя на дорогу. Потом, словно опомнившись.