Саша, Саня, Шура (СИ) - Волкова Дарья - Страница 9

Она знает его адрес. Она помнит этот чёртов новый микрорайон, словно сама его проектировала. И… боже, ну как же так… ну зачем мы туда едем… выезд из города в другом направлении… навигатор, что ты творишь… и вот, знакомый красно-оранжевый дом, неотличимый в числе других таких же красно-оранжевых и жёлто-коричневых. Ой, она просто посидит. И чай в термосе остался, и зерновые батончики с собой в дорогу взяла, и орешки в контейнере. И ничего из этого не лезет в горло. А Саня не сводит взгляда с подъезда. Да сколько  ж тут можно сидеть?!

Так, все, домой. Домой, домой, не дури.

Именно в этот момент из-за угла показалась знакомая широкоплечая фигура. И Саня тут же юркнула вниз, пытаясь спрятаться под рулевой колонкой.  Но было уже поздно.

***

Саша шел домой из супермаркета. Шел пешком. Давно он пешком не ходил из магазина с продуктами, раньше все на машине и в выходные дни – капитальные закупки. А теперь – машины нет, да и покупок совершать не нужно столько – ему одному, без семьи, много не надо. Семьи нет, машины нет, дома тоже нет – съемная квартира.  Но жалость к себе – этап, слава богу, пройденный.  А вот какой следующий – непонятно. Он почти повернул к подъезду, и тут боковым зрением заметил…

Да быть этого не может. Знакомый синий кроссовер с боксом на крыше.  Не веря своим глазам, Саша сделал несколько шагов в направлении машины. И увидел водителя. Надо же… Не показалось. Именно в этот момент у пакета порвалась ручка, и все содержимое рухнуло на землю. А дверь синего кроссовера распахнулась.

***

- Привет.

- Привет.

Они стояли и смотрели друг на друга. А вокруг их ног россыпью валялись продукты – батон, молоко, пачка пельменей, упаковка печенья. Бутылка водки.

Первым отвел глаза Саша.

- Из чего они только эти пакеты делают, - буркнул неловко. – Хуже бумаги.

- У меня рюкзак в машине, можно туда сложить,  - негромко предложила Саня. – Если… в гости пригласишь, конечно.

Его выражение лица было непроницаемым.

- Давай рюкзак, видишь же, печенье купил, как знал, что будут гости.  А это,  - Саша  поднял вместе с печеньем бутылку водки, - для обезжиривания.  Сыну квадрокоптер чиню.

 Саня неуверенно кивнула, доставая из машины рюкзак и вытряхивая оттуда все лишнее. Вдвоем они сложили покупки, и Саша закинул рюкзак себе на плечо.

- Пойдем.

Саня поплелась за ним. Надо было жать на газ, как только его увидела. Не надо было вообще к его дому приезжать. Не надо было вообще в Белоярск ехать. Не надо было ехать в «Лосиную гриву» тогда, в октябре!

Подъезд оказался чистым, просторным, даже уютным – видимо, в новом доме и жильцы подобрались чистоплотные. А вот квартира оказалась весьма скромной -  однокомнатная, с минимум мебели и, тем не менее, со следами беспорядка.

- Извини, я гостей не ждал, - буркнул Саша,  снимая с плеч рюкзак, а потом крутку.

- Ты уж определись – ждал ты или нет, а то у подъезда говорил другое, - огрызнулась Саня. Ее неловкость нарастала в геометрической прогрессии. Хотелось забрать рюкзак, вытряхнуть все на пол и уйти, хлопнув дверью. Или даже плюнуть на рюкзак. Нет, все-таки жаль, хорошая вещь, двести евро.

- Давай куртку, - вторгся в Санины размышления Сашин голос. Ну вот, уже и крутку отобрали. Теперь точно придется пить чай.

На кухне они молчали. Саша молча раскладывал продукты. Саня молча смотрела в окно. Чтобы не пялиться на обстановку.  Кухня как кухня, слегка… ну, может и не слегка… запущенная… Хотя чего ждать от мужика, который живет один… от мужика после развода… В голове зазвучал голос Брауна… Господи, ну зачем она приехала?!

- Вот, - Саня вздрогнула и обернулась. Перед ней стояла кружка, белая, с синим логотипом, рекламная. На столе стояла тарелка с печеньем, а сам стол был чисто вытерт.  А хозяин квартиры устроился напротив нее, с другой, но похожей кружкой.

Смотреть в окно уже хватит, разглядывать кухню – все еще неловко. И Саня, собравшись с духом, посмотрела на мужчину напротив.

Здесь, в городе, он выглядел старше. Ему явно хорошо за тридцать, или даже, может быть, под сорок.  В углах губ залегли неуступчивые складки, под глазами тени, серая рубашка и джинсы, часы на запястье. Взрослый уставший мужик. Совсем не похожий на веселого беззаботного Сашу, с которым она…

- Любишь курабье? – Саша кивнул на тарелку.

- Нет, спасибо, я вообще мучное не очень.

- Может, ты и чай черный не очень?

- Да,  я больше травяной люблю.

- Ну извини!

- Ничего. Спасибо, мне пора, - резко, решившись, встала. И так же резко вышла – благо, пространство кухни это позволило, да и сидела она у входа. Но Саша нагнал ее в прихожей. Его рука потянула на себя куртку, которую Саня снимала с крючка.

- Зачем ты приехала?

Очень удобно, что она стоит спиной.  Саня несколько раз моргнула. В конце концов, тушь водостойкая  и не должна потечь. Ей бы главное с голосом совладать. И что-то соврать убедительно и быстро – про конференцию, про Ромку. Про то, что заблудилась, про… да про что же?!

- Соскучилась…

- Правда? – он отпустил куртку и как-то вдруг оказался рядом, так, что его выдох почти ощутимым прикосновением прошелся по шее.

- Нет, неправда! – это мука какая-то! И она резко оборачивается. Все к черту, надо просто в глаза посмотреть! Чтобы сам послал к черту. Чтобы ампутировать это раз и навсегда.

- Правда… - потрясенно выдыхает Саша. И в следующую секунду ей можно уже не переживать, что он заметит ее слезы – Саша крепко прижимает ее голову  к своему плечу.  И другой рукой прижимает ее к  себе всю. – Я тоже... ужасно просто… соскучился.

Черт, Саша, ну кто из нас самый взрослый и умный?! Саня хотела поднять голову, но он ей не дал – прижимал крепко. Зато ей было отлично слышно, как колотится его сердце. Бух-бух, бух-бух, бух-бух. Спрашивать пришлось туда же, в район сердца.

- А почему… тогда… ты не попросил у меня номер телефона?

- А сам не знаю, почему, - шумно выдохнул Саша. – Вот сколько себя спрашивал – не поверишь, не мог объяснить. Хотел ведь. И… черт его знает… А потом у Генки спрашивал – а он… не дал.

Вот тут Саня все же смогла преодолеть давление его рук и поднять голову:

- Спрашивал? И ты тоже?!

- И ты? – у него совершенно ошалевшая улыбка. И куда делись неуступчивые складки в уголках губ. И куда исчезли тени под глазами?

- Что он тебе сказал?!

- Что… что ты слишком хороша для такого потрёпанного жизнью типа как я.

- Болван!

- Зато я хорошо делаю куни.

- Я не про тебя! – Саня одновременно смеется и заливается горячим румянцем.

- А тебе он что сказал про меня?

- Неважно, -  бормочет Саня.

- Ну а раз неважно… - куртка остается висеть на вешалке, чай – стыть в чашках,  а курабье бакинское остается нетронутым до поры на тарелке. Пока хозяин квартиры и его гостья жадно целуются в прихожей.

***

Если бы он знал, что она приедет, он бы устроил накануне генеральную уборку. Если бы он знал… Если бы он мог предположить…

Но к беспочвенным фантазиям Александр Оболенский никогда не был склонен. Наверное, именно поэтому его тогда так шибануло – в «Лосиной гриве». Пятнадцать лет ухнувшего в унитаз полгода назад брака не подготовили его к… такому.

К обнаженной девушке в горячей купели на заднем дворе гостиничного корпуса.  Как он тогда не споткнулся, не упал, как говорить смог – непонятно. Потому что когда ты сбегаешь из города к хорошему другу – сбегаешь в попытке сбежать от себя, от своей, покатившейся под откос жизни, от своих сомнений, от пустоты – то  последнее, что ты рассчитываешь увидеть – вот это.

Вот ЭТО.

Под шатром темного с россыпью звёзд неба, в воде, от которой поднимался пар, сидела девушка. И выглядела она так, будто мира вокруг – с сотовой связью, выхлопными газами, трансокеанскими перелетами и социальными сетями – не существовало. Пепельные волосы, потемневшие у кончиков, широко распахнутые голубые глаза,  как резцом изваянные плечи. Идеальной формы и грудь и соски, аккурат над верхним  краем бочки.