Россия и борьба Греции за освобождение. От Екатерины II до Николая I. Очерки - Арш Григорий Львович - Страница 4

В случае если ему доверят эту миссию, Палатино обещал действовать оперативно: минуя Вену, Триест и Ливорно, отправиться сразу на остров Корфу и оттуда – в места вооруженного антитурецкого сопротивления: в Химару, в Западную Грецию, к Букуваласу и в Мани. В записке Палатино содержались и некоторые практические шаги для установления контактов с видными людьми Греции. В частности, он просил, чтобы ему «для тамошних архиереев и светских начальников дана пригласителная ко принятию оружия грамота», а также необходимое число манифестов об объявлении Россией войны Турции на греческом языке. «Для большего ободрения» видных духовных и светских лиц Палатино предлагал провести раздачу духовным персонам по одной панагии, а светским начальникам – по одной медали для ношения на груди с портретом Екатерины II. Важным условием для того, чтобы побудить греков поднять восстание против власти поработителей, должна была быть их уверенность, «что Россия никогда от них не отступит, ниже мирится с турками впредь осуждения их не станет».

Как и Саро, Палатино считал, что для обеспечения антитурецкого восстания в Греции было бы важно, «чтобы Россия отправила корабельную эскадру с военным снарядом» в Коринфский залив и создала здесь базу для сообщения не только с греками, но и со славянскими народами.

В это время шла уже русско-турецкая война, и в правящих кругах России обсуждался план экспедиции в Средиземное море. Поэтому предложения Палатино должны были привлечь большое внимание. К этому добровольному агенту России в Петербурге отнеслись весьма доброжелательно. Он пробыл в столице России более двух лет и встречался здесь с высокопоставленными лицами: генерал-фельдцейхмейстером Г. Г. Орловым, первоприсутствующим в Коллегии иностранных дел Н. И. Паниным, статс-секретарем Екатерины II А. В. Олсуфьевым. От последнего, в компенсацию понесенных им расходов в ходе своей предыдущей миссии, он получил 200 червонных[21].

С 1766 г. Палатино находился в Петербурге; но российские эмиссары продолжали действовать в Греции. По-видимому, в начале этого года ее снова посетил Папазоли[22]. На сей раз он побывал и в Мани. В беседах с весьма влиятельным капитаном Георгиосом Мавромихалисом и его братом Иоаннисом он убедился в их скептическом отношении к перспективе восстания в Пелопоннесе в связи с планами России. По их мнению, маньяты могли бы успешно вести оборонительную войну, но плохо приспособлены для наступательных действий. О боевых же качествах своих соотечественников предводители маньятов были весьма низкого мнения. Они считали, что на остальных греков русские рассчитывать не должны, так как они привыкли дрожать и бежать при первых угрозах со стороны турок.

В то же время весьма влиятельный в Пелопоннесе крупный землевладелец Панайотис Бенакис проявил полную готовность помогать русским в случае их появления на полуострове. На собранном им совещании в его резиденции в Каламате (Каламе) с участием видных светских и духовных лиц было принято обязательство поднять на восстание 100 тыс. греков, как только они получат оружие и русские корабли появятся в виду греческого побережья. Мотивом действий Бенакиса в данном случае было, по мнению К. Рюльера, его желание стать правителем Пелопоннеса под протекцией Екатерины II.

Важные сведения о положении в Греции в канун русско-турецкой войны содержались и в записке В. С. Томары, представленной руководству российского внешнеполитического ведомства им самим. Миссия его отличалась от миссий других российских эмиссаров. Томара, ставший впоследствии крупным чиновником, в 60-е гг. XVIII в. учился в Италии, в 1767 г. поступил на военную службу, а в 1769 г. перевелся в Коллегию иностранных дел и в должности переводчика был командирован в Венецию.

Еще до поступления на императорскую службу Томара совершил поездку (или поездки) в Грецию. Свою «Записку о греках» он подал Н. И. Панину 21 декабря 1768 г. (1 января 1769 г.), уже после начала русско-турецкой войны. Записке предшествует такое авторское предисловие: «В случае, если Ее Императорское Величество захочет поднять греков на восстание, я считаю своим долгом сообщить те сведения, которые я получил во время своих путешествий и в результате моих доверительных отношений с людьми из Греции как духовными, так и светскими. Они позволяют мне, как я надеюсь, также дать правильное представление о стране, где можно было бы поднять восстание с большим успехом»[23].

Наибольшее внимание здесь уделено Пелопоннесу как арене будущего антитурецкого восстания. Здесь главными носителями вооруженного сопротивления завоевателям, как признавали все наблюдатели, были горцы Мани. Сам Томара писал, что Мани населена «народом диким и суеверным до крайности. Этот народ не только сохранил свою древнюю свободу, но вместе с другими греками, остающимися под господством или скорее под тиранией турок, ведет с ними войну и ведет ее с таким преимуществом, с каким такая маленькая нация может вести ее с такой державой, как Порта».

Далее в записке повторялись сведения, во многом совпадавшие с теми, которые ранее российскому руководству сообщил об этой вольной и труднодоступной области Пелопоннеса И. Палатино. Томара подтвердил, что Мани в то время делилась на пять округов, каждый из которых управлялся капитаном. Все вместе они могли выставить до пятнадцати тысяч вооруженных людей. Автор приводил интересные сведения об одном из капитанов, точнее говоря, об одной капитанше. Среди капитанов, писал он, «имеется женщина по имени Димитрия или Димитракина, которая не уступает по храбрости самым храбрым среди них. Не имеется какого-либо важного дела, где бы она не оказалась во главе своих, которых она умеет заставить любить и уважать себя». Помимо присутствия в Мани большого числа вооруженных людей, возможным плацдармом антитурецкого восстания в Греции ее делало наличие здесь трех морских портов, неподконтрольных Порте.

В записке Томары содержались сведения и о Пелопоннесе в целом: о населении полуострова, о его городах и крепостях и их гарнизонах. В этом отношении из записки создавалось впечатление о слабости существовавшей здесь оборонительной системы: почти везде крепости находились в руинах и состоявшие из янычар гарнизоны были незначительными. Однако ход военных операций русско-греческих сил в Пелопоннесе в 1770 г. показал, что оборонительный потенциал турок в этой области был в записке явно занижен.

Касаясь перспектив антитурецкого восстания в Греции в период начавшейся уже русско-турецкой войны, Томара оценивал их весьма оптимистически. Он приводил в доказательство тесные духовные связи, соединявшие греков с Россией: «Всему миру известно их [греков. – Г. А.] крайнее рвение к религии, их любовь к свободе, их непримиримая ненависть к их тиранам, их чувства к нашему отечеству… Они твердо верят в то, что пророчество, столь распространившееся и среди турок, и среди греков о разрушении Оттоманской империи русскими, сможет исполниться только при царствовании Екатерины Второй».

Но, как и Палатино, Томара считал, что для того чтобы поднять греков на восстание, им необходимо предоставить определенные гарантии. По его словам, «несмотря на все это благоприятное расположение, никогда не удается побудить эти народы взяться за оружие без торжественного обещания со стороны России не заключать мира до того, пока враги христианского имени не будут полностью изгнаны из Европы».

Важным условием организации в Греции освободительного восстания Томара полагал также доставку в страну «оружия, в котором нуждается греческая нация». Для этого он считал необходимым использовать ежегодно происходившую весной в Сенигалии, в папских владениях на Адриатическом море, ярмарку.

Папазоли, Саро, Палатино, Томара были не единственными российскими эмиссарами, посетившими Грецию накануне восстания 1770 г. Были и другие эмиссары, сведения о пребывании которых в Греции не столь определенные.