Россия и борьба Греции за освобождение. От Екатерины II до Николая I. Очерки - Арш Григорий Львович - Страница 31

По данным автора записки, в тот период в Черном и Средиземном морях под российским флагом плавало около тысячи судов. Но лишь очень небольшая часть из них действительно принадлежала русским купцам, добрая же половина принадлежала грекам Архипелага, подданным Порты. О причинах, побуждавших греческих судовладельцев добиваться российского флага, в записке говорилось: «Льготы и привилегии, которыми пользуется императорский флаг во владениях Порты, несомненно, являются главной причиной, побуждающей добиваться его иностранными мореходами. Помимо этого сильного и естественного мотива, греков Архипелага побуждают нетерпеливо стремиться под сень этого флага их врожденная привязанность к России и стремление найти защиту от притеснений, которым подвергают их турки».

Переход греческих судов Архипелага под российский флаг произошел в результате их фиктивных продаж российским подданным. Покупатель за определенную мзду «ссужал свою фамилию», давая владельцу судна право поднять над ним российский флаг. При этом продавший судно судовладелец оставался его законным собственником, так как номинальный собственник снабжал его доверенностью на право командования судном и полного им распоряжения, в т. ч. в случае необходимости и его продажу. Такие сделки по купле-продаже совершались в Одессе, а также в канцеляриях некоторых иностранных посольств в Константинополе. В них участвовали жившие в Константинополе греческие купцы, являвшиеся российскими подданными. По словам российского дипломата, фиктивность этих сделок была очевидна, так как кто-то из этих купцов, который был не в состоянии иметь даже одно собственное судно, становился владельцем 40 или 50 судов.

Как отмечал в своей записке М. Я. Минчаки, использование греками – подданными султана, российского флага вызывало большое недовольство Порты, так как она «не может относиться безразлично к тому, что на ее глазах почти весь греческий флот проходит, то в одну, то в другую сторону, под русским флагом». Несмотря на очевидный фиктивный характер операций по купле-продаже греческих судов, российское посольство в Константинополе не считало возможным лишать их права пользования российским флагом, так как в таком случае, по словам М. Я. Минчаки, «был бы нанесен ущерб престижу императорского двора и благотворному влиянию, которым он пользуется у всех христиан Леванта, если бы подобная мера или другой возможный шаг могли бы создать впечатление уменьшения или исчезновения этого отличного флота, особенно флота идриотов и специотов, хотя и для нас он по существу и является мнимым». И меры, которые посольство в Константинополе предложило во исполнение указаний из Петербурга, в основном сводились к предотвращению в дальнейшем практики приобретения греческими судовладельцами «права флага» посредством фиктивной продажи своих судов российским подданным.

К депеше Г. А. Строганова была приложена и другая записка М. Я. Минчаки, содержавшая сведения о греческом торговом флоте, который плавал под русским флагом, но фактически принадлежал грекам. Основное его ядро составляли корабли трех островов: Идры – 80 кораблей, Спеце – 90 кораблей, Псары – 84 корабля. Особенно выделялись своими качествами суда Идры. Численность команд этих кораблей насчитывала от 35 до 60 человек, а их грузоподъемность составляла от 10 тыс. до 23 тыс. киле[249]; все корабли, по словам Минчаки, находились в наилучшем состоянии. В записке приводились и фамилии наиболее крупных судовладельцев. Через два года, когда вспыхнула Греческая революция, некоторые из них стали видными деятелями национально-освободительной борьбы.

Получив депешу Г. А. Строганова от 15 (27) апреля 1819 г., в Петербурге одобрили предложенные посольством меры по ограничению использования греками – подданными Порты российского флага, но сочли их недостаточными. К. В. Нессельроде писал по этому поводу посланнику 2 (14) июля 1819 г.: «Меры, предложенные в-првом, получили одобрение императора, но его величество желает, чтобы приводя все это в исполнение, в-прво никогда не теряло из виду суда, в действительности райи, чье противозаконное пребывание под нашим флагом может повлечь за собой самые серьезные неудобства»[250].

Настоятельные требования Александра I о лишении судов Эгейских островов права пользования российским флагом вытекали не только из взятого им после 1815 г. курса на нормализацию и улучшение русско-турецких отношений. Самодержец, в соответствии с декретированными принципами Священного союза, стремился показать Европе миролюбивый характер своей политики в отношении Османской империи.

Однако в правящей верхушке империи существовала влиятельная группировка, считавшая, что на первом месте в этой политике должно быть покровительство православному населению османского государства. К этой группировке принадлежал и Г. А. Строганов, решительный сторонник покровительства «восточным единоверцам», сохранявший относительную самостоятельность в своих действиях, не предпринял каких-либо мер с целью лишения российского флага греческих кораблей. Более того, он предпринял акцию, которая способствовала сохранению греческого флота в руках греков. Об этой тайной акции сообщают только греческие источники.

По сведениям известного греческого историка Д. Коккиноса, М. Я. Минчаки, заведующий коммерческой канцелярией посольства в Константинополе, пригласил капитанов греческих судов, находившихся в Босфоре, и по поручению посланника, «всегда бдительного» в отношении греческих интересов, объявил им, что Порта намеревается послать в Идру, Спеце и Псару драгомана капитан-паши с коварными обещаниями об освобождении их жителей от всех налогов и признании их полного равенства с турками на условии, что они поднимут на своих кораблях турецкий флаг вместо российского.

Как пишет историк, это предупреждение спасло островитян. Действительно, весной 1820 г. на Идру прибыл турецкий военный корабль с драгоманом капитан-паши на борту. Встретившись с главами общины острова, он зачитал им «золотой фирман» с соблазнительными предложениями в обмен на поднятие турецкого флага. Главы общины заявили драгоману, что они признательны султану за его чувства и обещанные льготы, но не в состоянии отблагодарить за них, «так как корабли принадлежат русским купцам и собственникам и что им в этих кораблях принадлежит лишь ничтожная доля». Такой же ответ драгоману дали и Псара, и Спеце. В результате, заключает Д. Коккинос, «к весне 1821 г. весь греческий флот оказался готовым и объединенным»[251].

О том, что греческий флот в Черном и Средиземном морях плавал тогда под российским флагом, свидетельствуют и современники. Так, согласно записке от 5 ноября 1820 г. французского консула в Смирне (Измир) А. Маршеско, «ее [России. – Г. А.] флаг покрывает в этих водах очень мало ее собственных судов, но эффективно защищает всех греков, которые просят его поддержки, и не упускает никакого случая водрузить свои цвета на кораблях этой нации, старающейся воспользоваться огромными привилегиями, предоставленными Портой могущественному соседу, чью дружбу столь трудно поддерживать»[252]. Эти слова французского дипломата были написаны за четыре месяца до начала Греческой революции 1821 г., в которой греческий флот, оставшийся в руках греков, сыграл огромную роль. Имеются сведения, что и после начала революции греческие корабли продолжали пользоваться российским флагом.

Под покровом российского флага греческий флот еще до революции приобрел национальную окраску. Это отразилось, в частности, в тех именах, которые давали своим судам их собственники и капитаны. На первом месте здесь стояли имена святых, среди которых особенно был популярен покровитель моряков Св. Николай. Отразился в названиях судов и культ Древней Греции, характерный для греческого общества предреволюционной поры. Среди названий судов встречались имена Фемистокла, Ахилла, Телемаха, Платона. Эти и другие великие имена вдохновляли греков в той тяжелой и неравной войне за освобождение, которую они вели в 1821–1829 гг.