Времена не выбирают (СИ) - Горелик Елена Валериевна - Страница 27

Сейчас в качестве наказания Пётр приказал ему командовать гарнизоном потешной деревянной крепости, построенной по всем правилам фортификационного искусства того времени. Обещал полное прощение, ежели удержит. Само учебное укрепление было возведено пару лет назад на высоком берегу Яузы. По прикидкам «немезидовцев», неподалёку от того места, где тремя столетиями позднее находилась станция метро Ботанический сад, хотя, скорее всего ошибались. Таких излучин с хорошими местами для обустройства крепости на Яузе много. Учения должны были проводиться по хорошо знакомой схеме: деление на «красных» и «синих», своя боевая задача у тех и у других, крайний срок выполнения и определённые условности, коих все должны придерживаться. Кто справился, тот молодец и может взять с полки пирожок. Кто не справился — будет доучиваться и пересдавать экзамен.

Обычно манёвры проводили летом, но сейчас Пётр решил, во-первых, не ждать тепла — у него был классический цейтнот, пусть и при хорошей позиции — а во-вторых, не терпелось посмотреть в деле на боевых гостей из будущего. Хоть они и рассказали, что именно таких фортификаций в их время не строят, ибо они потеряли смысл, но задачи по взятию укрепрайона, по их словам, выполнять умели. Только делали это совсем не так, как пращуры…

…Приказ командира был ясен, как безоблачное небо: никакого огнестрела и ножиков, только светошумовые гранаты, взрывпакеты и «дымовухи». Можно использовать автоматы без боезапаса, сапёрные лопатки и крюки с тросами. Бронежилеты, каски и белые маскхалаты — обязательны. Всё перечисленное означало, что на стену под крики «Виват!» они точно не полезут.

Командовал «красными» — то есть осаждающими — сам Пётр. Головин, выступивший с раннего утра, уже занимал со своими «синими» боевые позиции за деревянными стенами. А государь устроил совещание. Мол, вот крепость с гарнизоном, тут пушки, тут фузилеры и мушкетеры стоят, тут две пищали затинные[3], тут караулы на башнях и у ворот. Командир у них бешеный: говорят, пока шведы его в плен взяли, он их немало побить успел, а после ещё добавил, когда гвардия во вражеский лагерь ворвалась. И уж наверняка сейчас приказал полить водой заснеженные склоны под стеной, чтобы льдом покрылись. Место крепкое, одним словом. Как брать будем? Господа офицеры стали предлагать варианты штурма, кто и с какими силами будет с которой стороны заходить, а Пётр стоял и слушал. Все предложения дельные, не поспоришь. Но новоиспеченный поручик лейб-гвардии, находившийся тут же, ничего не предлагал. Тоже стоял с непроницаемым лицом и слушал.

— А ты что скажешь, Черкасов? — наконец сказал государь, пыхнув длинной голландской трубкой. — Мы тебя одного ещё не слышали.

— У меня вопрос есть, — ответил тот.

— Спрашивай.

— Можно ли отложить штурм до рассвета? Сегодня весь день на глазах у гарнизона крепости готовиться, ладить лестницы, выкатывать пушки, а с темнотой развести костры и ждать …когда мы ворота откроем.

— На вылазку собрался?

— Именно. Судя по приметам, в ночь хороший мороз ударит. В крепости ближе к утру часовым будет особенно хреново. Без костров они там перемёрзнут, а с кострами сложно будет что-то заметить под стеной. Словом, мы войдём в крепость, понадобится только подробный её план. Как мы это сделаем — мои проблемы, главное, что войдём. Повяжем часовых. Пока одна группа будет поднимать запорные брусья, вторая её прикроет. Надо — примут бой и продержатся до подхода наших. А здесь до рассвета всё должно быть готово к штурму.

— С открытыми-то воротами отчего бы и не пойти на приступ, — усмехнулся Шереметев — сегодня он был за начштаба. — Не видал бы тебя в деле, поручик, сказал бы, что ты выпил лишнего. Но твоя правда, коли не биться о фасы, а ворота тихо открыть, то и солдат побережём.

— Так тому и быть, — сказал Пётр. — Ну, приступим к делу, господа.

8

Декабрьский закат был безоблачным, но алым, что зимой предвещает похолодание. Генерал Мороз не подвёл и нанёс визит вскоре после полуночи.

Солдаты, которым не повезло быть в эту ночь в караулах, прочно прилипли к кострам, крайне неохотно отходя от них даже на пару метров, чтобы обозреть окрестности. Да и что они могли, ослеплённые огнём, затем разглядеть во тьме? Только безлунное чёрное небо с мерцающими звёздами да попятнанное лагерем осаждающих и островами деревьев белое пространство. Молодой месяц давно зашёл, да и он не смог бы ничего толком осветить… «Красные» точно так же мёрзли и жгли костры. Днём они пытались сладить штурмовые лестницы, да всё шло наперекосяк, приходилось их разбирать и начинать работу заново. «Синие» только потешались над криворукими, наблюдая это действо со стен. Когда наконец условный противник закончил работу, солнце уже просвечивало верхним алым краем сквозь покрытые инеем деревья, а с востока глядела просыпавшаяся ночь. Штурм явно откладывался до утра.

Ну, а после полуночи подступил лютый холод. Караульные у «красных» часто сменялись, грелись у больших костров и в палатках. Часовые «синих» делали ровно то же самое, с одной поправкой: здесь, на стенах, их до самых косточек пробирал ледяной ветерок. Вроде не сильный, однако даже под двумя плащами долго никто не выдерживал. Генерал Головин велел менять часовых каждые полчаса, но и после столь малого срока солдаты опрометью мчались в протопленный блокгауз — перекусить и выпить чарочку для сугреву, а то и две.

После долгой декабрьской ночи и подобных караулов весь гарнизон «синих», во-первых, был слегка «размякшим» от температурных перепадов и выпитых чарочек, а во-вторых, под утро кого угодно начнёт клонить ко сну. Восточный горизонт уже просвечивал серовато-жемчужным светом, когда под западной стеной вдруг «ожили» небольшие сугробы…

«Немезидовцы», ясное дело, не сидели под крепостью всю ночь. Они, как нормальные люди, отсыпались перед операцией, кто в выделенной им палатке, кто в штабной избушке. В три часа пополуночи Пётр проснулся сам и объявил штурмовым группам побудку. Офицеры приказали солдатам тайно, соблюдая тишину и светомаскировку, выдвигаться ближе к мосту, переброшенному через крепостной ров, а пушкарям — готовить орудия. Всем им даже выдали овчинные полушубки, а в сапоги велели набить соломы, чтобы не помёрзнуть.

Наскоро перекусив, «немезидовцы» натянули на головы и лица тёплые балаклавы, застегнули каски и обрядились поверх зимней «цифры» в белые маскхалаты. Затем, не замеченные ни своими, ни условным противником, начали четырьмя группами просачиваться к стенам.

Некое подобие альпинистских «кошек» они изготовили ещё днём — из кованых гвоздей, ремней, тонких дощечек и опять же какой-то матери. Испытали за излучиной реки на береговых откосах, сочли годными для одноразового использования. Сейчас, сидя прямо под мостиком, прилаживали свои самоделки на берцы. Пока штурмовые группы отсыпались, наблюдатели подглядели интервал смены у «синих» — полчаса. Значит, нужно попасть в тот временной зазор, когда солдатики промёрзнут до косточек и будут с надеждой поглядывать в сторону караулки, но до смены останется не менее пяти — семи минут.

Часовые у ворот, уже пританцовывавшие от холода, не только не увидели, но и не услышали, как в десятке шагах от них, по обе стороны от ворот, за частокол зацепились четыре крюка с тросами. По этим тонким верёвкам наверх неслышно поднялись четверо «призраков» во всём белом. И, пока солдаты продолжали ёжиться и приплясывать под плащами, согревая руки собственным дыханием, диверсанты тихо перевалили через частокол и затаились на заснеженной галерейке. Если верить часам, нужно выждать минут пять, так как часовые ещё не дошли до нужной кондиции.

Эти минуты тянулись, казалось, бесконечно: «немезидовцам» тоже было совсем не комфортно неподвижно лежать, когда забортная температура, судя по ощущениям, упала ниже минус двадцати по Цельсию. Но и солдаты «синих» вовсе не были рады русской зиме. Там кое у кого явственно зубы стучали от холода. А когда сочли, что пора, заметили, как кое-кто из часовых достал из сумки флягу и приложился. Отлично, выпить на посту — самое милое дело. И ведь наверняка офицеры за такое поведение не похвалят.