Успеть сказать люблю (СИ) - Волкова Дарья - Страница 8

И, кстати о волосах… А она-то не подготовилась, но сообразила слишком поздно. Раньше никого не интересовал вопрос наличия или отсутствия волос в интимной зоне, кроме самой Ани. А ее устраивало все и так, тем более их там было не так уж и много. Но… Но теперь… И с учетом следующих выходных…

Аня потянулась к телефону. Через минуту она уже изучала список ближайших к дому салонов, где можно сделать эпиляцию зоны бикини. Она была уверена, что у мужчин отношение к волосам на женском теле несколько иное, нежели у женщин — к волосам на мужском. То есть, прямо противоположное.

— Кисуля, привет, — Костя отработанным движением закинул ноги на угол стола. Макс привычным движением надел на голову наушники. — Как твои дела? Да ты что? Какая ты умница! Однозначно, ты заслужила поощрение! Заеду, моя девочка, сегодня после обеда. С вкусной-превкусной шоколадкой специально для тебя. Да, муся, было бы замечательно, если бы ты подготовила весь пакет документов. Успеешь? Умничка! Целую сладко.

Константин отложил телефон и перевел взгляд на соседа по кабинету. Нет, господин ГАП уже весь ушел в иную, архитектурную реальность. Ну, не будем тогда его дергать. Вернется в реальный мир — тогда и поговорим об инвестиционном плане. В конце концов, это Костина зона ответственности, от Макса ему нужно лишь пояснение в паре моментов. И можно будет мчаться к кисуле. Костя встал, потянулся и отправился третировать проектировщиков и финансистов. Но сначала все-таки прогуляется за кофе.

Глава 5. Наш Константин берет гитару

— А где цветы?

У стоявшей за порогом Ани в руках была только коробка с очередным тортом, но даже под прозрачным пластиком роз не виднелось — сегодня там белое бесформенное нечто.

— А цветы на мне.

Многозначительный и прямой взгляд в глаза. Ого. А девочка быстро учится.

— Мне уже не терпится посмотреть, — с этими словами Константин втянул Анечку в квартиру и запер дверь.

Торт традиционно устроен в холодильник, мужчина и девушка традиционно устроены на диване. Раздевание снова пришлось разбивать на два этапа. Потом что под тонкой голубой блузкой обнаружились незабудки. И так они смотрелись на двух прелестных округлых холмах… В общем, в Косте проснулся юный натуралист. Ну, не такой уже юный, прямо скажем, но увлеченный. Ловко щелкнул застежкой, незабудки отправились на стеклянный столик в компанию к двум недопитым бокалам. Пейзаж превратился в натюрморт.

Ну какая же у нее… Так, как Костя любит. Контраст узкой грудной клетки и упругой пышной груди, аккурат под его руки. Так в ладонь ложатся — ну как влитые. И когда он гладит и сжимает тугие полушария, она так сладко мурлычет — что у него в груди снова что-то начинает урчать. Как кот и кошка — он урчит, она мурлычет и выгибает спину. Сжал пальцами — выгнулась. Потянул — выгнулась сильнее, за его пальцами. Повернул пальцами — стон, горловой, выбрирующий.

Так, все, в постельку, милая, в постельку, там места для маневра больше. Но напоследок тут, на диване, заменил пальцы ртом, обвел языком по кругу, потерся о вершину. Аня всхлипнула и вцепилась ему в волосы на затылке.

Чувствительная какая, прелесть. И незабудки ему нравятся определенно больше, чем прошлые розы.

Трусики тоже оказались симпатичные, и они отлично смотрелись на тумбочке, рядом с рамкой с фотографией. Потому что под ними оказалась такое…

В прошлый раз он не разглядел — не пустили. Но почувствовал, что было там… что-то там было. В смысле волос. Сейчас в развилке сомкнутых бедер виднелась идеально гладкая кожа. Ага, значит в этом и была причина застенчивости в прошлый раз. Ну, точнее, и в этом тоже. Зато сегодня — кто нас остановит?

— Костя… — выдох был едва слышным, и руки ее шевельнулись. Он понял, что Аня собирается прикрыться — от его взгляда, для начала.

Ага, сейчас прямо. Губы целовать ртом, грудь ласкать пальцами, тело прижимать кровати телом. Не место стеснению, девочка. Для кого-то же ты это красоту и гладкость сотворила. Так вот, этот кто-то — я.

И когда по гладкой мягкой коже выпуклого лобка скользнули его пальцы — она капитулировала тут же. Бедра распахнулись, приглашая. Шея запрокинулась назад, предлагая. Грудь прогнулась вверх, дразня. Он принял, взял и вошел. Сначала — пальцами. У нас сегодня по плану — оргазм, малышка. Для первого раза — ручной.

Костя и сам завелся не на шутку, до мокрой спины и каменной эрекции. Ну это же невозможное что-то: упругие груди, на каждое прикосновение к ним — стон, да такой, что в ладонях будто электричество — покалывает. Кто тебя так научил стонать, Анечка — искренне и чтобы мужик рядом с ума сходил? И почему ты такая горячая и гладкая там, где сейчас мои пальцы? Там же все тоже ровно под мои пальцы — каждая складка, каждая выемка и каждый изгиб плоти. Языком бы попробовать, но не сегодня. Сегодня ты мое терпение вычерпала до дня.

Кончила Аня красиво и бурно — Костя залюбовался. Даже о себе на пару секунд забыл, нырнул пальцами внутрь, в тесноту и влажность, чтобы почувствовать, как ритмично смыкается вокруг пальцев горячая женская плоть. И, уткнувшись носом в женскую шею, слушать пульс, шумное дыхание, впитывать дрожь.

Слушай, как ты с такой чувствительность, с таким темпераментом и такой отзывчивостью на ласку в девственницах засиделось, а? Чудо. Не иначе как специально для Кости подарок.

И пора эти подарком воспользоваться.

Заминка с презервативом сегодня была особенно досадной — просто смертельно хотелось заменить пальцы чем-то более существенным. И вот, наконец-то… И все так же узко. Сладко узко.

Костя рыкнул от удовольствия. С Аней он превращается в животное — то рычит, то урчит. Анюта же под ним притихла.

— Больно? — запоздало спросил он шепотом.

— Нет, — так же шепотом ответила она. Провела ступней по его бедру. — Приятно. Очень. Костя, скажи…

— Что? — разговаривать вообще-то не хотелось, но пока еще получается.

— А это всегда будет… так?

— Как?

— Прекрасно.

Костя даже приподнялся повыше, чтобы заглянуть в глаза. И в самом деле прекрасно — когда у женщины под тобой такой затуманенный от пережитого наслаждения взгляд. Впору гордиться собой, если бы не эгоистичные потребности собственного тела. Но кое на что осмысленное Константин еще способен.

— Мы будем прилагать к этому все возможные усилия, — потерся своим носом о ее, памятуя, что ей нравится этот жест. — Правда же?

— Правда, — улыбнулась Аня. И тут же без предупреждения вломила: — А с другими так же… будет?

Мужчину в состоянии крайнего возбуждения трудно отвлечь на что-то иное. Но Анечке удалось. Костя уставился на нее ошарашено.

— Ой, — она даже рот зажала. — Я не то… Я не…

— Не самый подходящий момент, чтобы говорить о каких-то других, — то, что урчало в груди, теперь вдруг зарычало, и грозно.

— Прости, пожалуйста! — она привычным движением погладила его по затылку. — Прости, я не подумала и…

Прелестно. То она его утешает, то извиняется. И все это в постели, нагишом, под ним и когда он в ней. Давно вы не удивлялись в постели, Константин Семенович. Накопилось за вами. И вот — получите. Все сразу и в одной девушке.

— Ко-о-ость… — теперь она потерлась своим носом о его. — Не сердись, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть. Я просто еще не вполне… и… Ну пожалуйста…

И прижалась совсем плотно, выгнувшись, и притянула — щекой к щеке. Извиняться Анечка умеет так, что он и забыл тут же, что за повод был. Дурацкий повод, так-то. И разговор этот дурацкий, и надо его заканчивать. Поэтому, пресекая остальные извинения, рот ей Костя заткнул, и бедрами двинул. А про себя решил, что никаких других не будет. В ближайшую пару месяцев точно. Ишь чего удумала.

— Откуда у тебя этот шрам? — его ладонь скользит по животу, задевает самыми кончиками изгиб венериного холма и ложится на бедро. Анины пальцы двинулись в попытке нащупать простынь и прикрыться. Но справилась с собой. Вот и умничка. Сегодня у нас урок обнаженного тела. Твое — такое красивое, что прятать его грех. Мое… ну, многим тоже нравится. Но Аня пока все-таки отводила взгляд. Ну хоть торс ей нравится — и то хлеб. Остальное может потом, со временем, тоже распробует. — Ау, Анют, ты спишь? Откуда шрам, спрашиваю. На ожог похоже, нет?