Царь Александр Грозный (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 21

Александр не стал глубоко вникать в структуру английского ученического общежития и сконцентрировался на Агриколе, генерале и их окружении.

Услышав отказ генерала ордена, Санька ему не поверил. Ещё в своём времени он много раз читал, что операции под ложным флагом[6] у англичан возведены в жизненный принцип. То есть принципом жизни англичан был банальный обман. Поэтому Александр полагал, что англичане не упустят возможность осуществить некие мероприятия, в пользу английской короны, особенно, когда инициатором основных, самых рискованных действий выступают не они.

Хоть Санька и разделил своё сознание на несколько частей, но полагал, что «вести» надо генерала и не ошибся. Генерал вызвал своего помощника, вручил ему запечатанный воском конверт. Помощник уехал. Санька «сопроводил» его до здания адмиралтейства на Вайтхоле. Письмо было вручено лично в руки лорд-адмиралу Уильяму Говарду.

Тот, прочитав послание в присутствии посыльного, нахмурился, приказал подать плащ, шляпу и меч, надел всё принесённое слугой и вышел во двор адмиралтейства, где уселся в генеральскую коляску, причём, генеральский помощник в коляску не сел, а пошёл пешком.

В Темпле генерал занимал маленькую часовеньку с одной единственной маленькой комнаткой, где и разместиться-то двум «джентльменам» было негде, однако они разместились. Генерал сидел на узкой и, вероятно, жёсткой постели, застеленной простым шерстяным одеялом серого цвета с вышитой надписью «Legs»[7], Уильям Говард сел на стоящий напротив жёсткий табурет. Недовольства или удивления увиденной обстановкой лорд-адмирал не выказал. Он лишь вынул ножны длинного меча из серебряных колец овальной формы и поставил его между колен, облокотившись подбородком на сложенные на рукояти ладони и застыл в ожидании. То, что прибыл посланник Ватикана Говард, естественно, знал.

— Ватикан готовит нападение на русские крепости со стороны юга, — сказал генерал и с интересом посмотрел на главу королевской разведки.

Тот молчал и устало смотрел на хозяина кельи.

— Они собрали своих магов и просят дать им наших.

Тут Говард приподнял левую бровь и опустил правую.

— Ты не спросишь: «зачем им маги»?

— Не тяни кота за хвост, Пит. Я планировал закинуть что-нибудь в себя и завалиться спать.

— Не отошёл от вчерашнего королевского театра? — усмехнулся генерал.

Говард снова промолчал.

— Они выпустили своих оборотней, заклеймив их пламенем Тёмного Лорда.

Лорд-адмирал выпрямился и от удивления чуть привстал. Меч со звоном упал на каменные плиты пола.

Говард нырнул вниз, взял меч и поднялся.

— Это серьёзная заявка на победу, — пробормотал Говард. — Нам нельзя упускать такой случай. Предлагаю дать им наши корабли с нашими командами и специальными войсками. Флаг, естественно, поднимем зелёный. Но основные корабли отправить на Архангельск.

Говард в явном волнении сделал два шага к двери и два обратно.

— Наших мистиков мы не даём? — сообщил, как бы спрашивая, генерал.

— Перебьются. Мы их на север отправим, только чуть позже.

Генерал одобрительно кивнул.

Еще больше бесплатных книг на https://www.litmir.club/

[1] Эридан — Западна Двина или Даугава.

[2] Земгале (также Земгалия, в исторической литературе — Семигалия, — одна из пяти исторических областей Латвии, названная по древнему балтийскому племени земгалов.

[3] Орден Вольных садовников (англ. Order of Free Gardeners) — это парамасонское общество, которое было основано в Шотландии в середине XVII века, а затем распространилось на Англию и Ирландию.

[4] Понятие «вольный каменщик» — это прямой перевод французского «Franc-Maçon». Употребляется также словосочетание «франкмасон».

[5] Слово «гонор» (по мнению автора) произошло от греческого слова «γονος», означающее — «по рождению», «кровный», «семя», «родословная», а не «гордыню» и «достоинство», которые — суть последствия. Произошло от протоиндоевропейского «ǵónh₁os (“раса”).

[6] Операция под ложным флагом-это действие, совершенное с целью скрыть фактический источник ответственности и возложить вину на другую сторону. Термин "ложный флаг" возник в 16 веке как чисто образное выражение, означающее "преднамеренное искажение чьей-либо принадлежности или мотивов". Позже он был использован для описания уловки в морской войне, когда судно плавало под флагом нейтральной или вражеской страны, чтобы скрыть свою истинную личность.

[7] Legs — ноги.

Глава 11

Санька лежал на своём любимом кожаном диване и думал. После того нервного срыва, когда он обозлился на Аида, и по этой причине почти потерял свои силы, Санька своё поведение пересмотрел.

Он, испытав, как настоящий учёный на себе, негативное влияние бранных слов на ауру, злиться и переживать себе не позволял. Он вообще старался сдерживать себя в эмоциях. Его предыдущий йогический опыт и попытки достигнуть буддийского дзена, помогали ему абстрагироваться от проблем и не пропускать их в душу.

Ещё он обратил внимание, что если он не думает о свете, его силы постепенно иссякают. Сначала он этого не замечал, но когда стал активно раздавать силу воинам в сражениях или строителям, возводящим укрепления, Александр понял, что восстановление сил, если он забывал о свете, проходило медленнее. Поэтому он отвёл часть себя для постоянной, как он это назвал, молитвы. То есть, часть его сознания постоянно обращалась к Богу, перебирая все известные ему имена.

Сейчас Санька лежал и думал, чем он отличается от монахов, постоянно взывающих к Богу и считающих себя препятствием к Нему. Многие монахи, и христианские исихасты, и исламские суфии, считали, что даже любая инициатива, попытка действовать от самого себя только отдаляет человека от Создателя. Она сразу превращается в свою противоположность, в препятствие для спасающегося, даже если это борьба с грехом или истовая молитва.

В стремлении к идеалу, суфии, например, стремились полностью перестать быть кем-то или чем-то. Даже в повседневной жизни суфий, абсолютно покорный и «прозрачный» для Аллаха, не принимал никаких решений и не делал выбора — он только следовал воле Божьей. Если дервиш тонул, то не желал ни утонуть, ни быть спасенным. За него это должен был решать Бог.

Санька не заходил так далеко. Получив при перемещении младенческое тело, заполненное светом, он поначалу не отнёсся к этому серьёзно, и только когда этот свет затмила наполнившая его тьма злости, он «почувствовал разницу».

Санька тогда долго «медитировал», освобождая свою ауру от серого тумана. Его спасло то, что он к этому моменту неплохо разобрался с ноосферой, где наоставлял своих «следов». Ведь он, поначалу, плохо контролировал расход силы и оставлял в ноосфере такие следы, что собрав эти частички себя, вполне себя «вылечил». Но до того, как Санька осознал и сделал это, он успел вспомнить свои прежние «духовные наработки». Ни буддизм, ни йога не принесли видимого результата в очистке ауры, но помогли Саньке самоорганизоваться.

Вспомнив про монахов, он подумал, что их ведь в России теперь «дохрена». Монастыри переполнены. И некоторые из православных монахов были очень «крутые». Особенно старцы-отшельники. Санька встречался с ними. Он понимал, что православные христианские монахи — суть мистики католические, которые сейчас участвуют в укрощении и управлении волколаками. Часть которых «превратились» в иезуитов.

Однако отличались католические монахи от православных принципиально. Православные мистики и дервиши-суфии шли к Богу через пустоту в себе, католические — через познание мира и собственное развитие. Оттого иезуиты становились хорошими учёными, архитекторами, поэтами и художниками. Это был первый раскол, раскол в мистическом понимании мира, который шёл от времён Адама и Евы, от Змия, давшего им знания и понимания самих себя.

Сейчас Санька думал, что с предыдущей оценкой Заволжских Старцев он поторопился. Зря он сравнил их с российскими «леберастами» конца двадцатого века. Их концепция нестяжательства, конечно, подрывала государственность и осложняла «налогособираемость», но, как оказалось, духовная защита Руси опиралась, в том числе, и на них. Вдруг осознав это, Санька понял, что пришло время призвать старцев защитить Русь от нашествия тёмных сил.