Мой наполовину (СИ) - Каттен Лила - Страница 21

Но я угадала.

В начале первого он уже стоял на пороге. Улыбался и держал в руках корзинку цветов. Маленькую такую, но удивительно милую.

Мне ни разу не дарили цветы мужчины.

Только подруги в институте на день рождения. И потому сейчас мне было особенно приятно от этого жеста.

– Привет.

Он поцеловал меня в щеку и улыбнулся смотрящему на него Гордею, который не захотел ложиться спать в обед, но я же знала, что через полчаса его просто моментально словно выключателем унесет в сон.

Сын тоже получил в подарок прикольную резиновую штучку для зубов и когда я ее прокипятила, с удовольствием принялся чесать десна.

– Спасибо. Он это дело любит, – я смутилась. Потому что моему ребенку никто ничего не дарил особо.

Только недавно, когда я начала снова общаться с институтскими подругами, они решили мне сделать пару подарков. Это были несколько боди, комбинезон на осень теплый домашний, и пару шапочек.

Вспомнила маму и вдруг загрустила.

Она ни разу не позвонила за эти несколько недель. Я переживала. Хотела поехать к ней, узнать, как она. А потом почему-то передумала. Потому что уверена, она обо мне и не вспоминает, иначе уже давно мой телефон принял хотя бы один вызов от нее. Но не исключаю и того, что возможно я неправа.

– Я еще не ела. И знаю, что у тебя обеденный перерыв, поэтому… – я замялась в дверях кухни, где поставила подаренные цветы. – Может, ты хочешь перекусить или…

– С удовольствием, – улыбнувшись, он сел тут же за стол.

– Я сейчас, – хотела выйти в гостиную и посадить в кроватку Гордея, но тут Олег меня удивил.

– Давай мне его, пока накрываешь, – вытянул руки, и я завороженная подошла, передавая малыша в крепкие руки. – Мы пока по-мужски поговорим.

Сын моментально потерял интерес к игрушке новой и повернувшись лицом к Олегу, принялся его исследовать.

Он потрогал его по щеке, укололся чуть отпущенной, но все-таки короткой бородой, которая мужчине очень шла.

Картинка моего мальчика на руках Олега тронула очень тонко и четко ударив по сердцу.

Он не смотрел на моего ребенка с отвращением.

Он не брезговал ему улыбаться… Он не притворялся, улыбаясь моему сыну.

Слеза вытекла из глаза, и я ее быстро стерла, набирая в тарелки суп и пюре с тефтельками.

Просто, но зато сытно. Надеюсь, он не против. Ведь это не покупное, а домашнее. Я всегда делаю фарш сама. Покупаю немного мяса и знаю, что там внутри котлет лежит.

Накрыла на стол и подошла к мужчинам.

– Пойдем, зайка, пусть дядя Олег покушает.

Он пошел охотно, но потом внезапно стал выкручиваться и тянуть ручки к обратно.

– Сынуль, пошли, – быстро сунула ему в руки тот самый подаренный прорезыватель для зубов и вышла, пока не началась истерика.

В кроватке были и другие его забавы, и он не заметил, как остался один.

Мне повезло, ведь мой Гордей – спокойный ребенок. Он легко дает мне убраться или приготовить еду. Конечно, не всегда, бывают дни, что он просто не слезает с рук, но зачастую, если мне что-то срочно требуется сделать, он спокойно мне в этом помогает.

Вошла на кухню и села напротив Олега.

– Приятного аппетита, – скромно уставилась в тарелку и принялась кушать, услышав ответное пожелание.

Изредка поднимала глаза и заметила, с каким наслаждением он ест.

– М-м-м, очень вкусно, Саш. Спасибо большое, – откинувшись на стуле, он допивал сваренный мной вчера компот из сухофруктов.

Мне стало приятно от его слов, и я улыбнулась.

Когда я вымыла тарелки, мы решили пройтись немного. Как раз Гордей уже очень хотел поесть и лечь спать.

Аллеи казались сегодня другими. Пусть и ветрено, но так приятно идти рядом с ним, разговаривая ни о чем и обо всем одновременно.

Олег больше, чем поцелуй в щеку себе не позволял. Порой касался руки или спины, когда мне нужно было пройти вперед. И я понимала, что это для меня, не напугать, не обидеть. Это делало приятно, делало меня не пустым местом. Его трепет, его откровенность в том, что ему не все равно.

Когда мы прощались с ним, я сама потянулась, и мои губы коснулись его колючей щеки.

– Спасибо.

Он ушел. А я ощущала себя особенной. Счастливицей.

Мы виделись еще несколько раз. А потом он сказал, что у него на носу большой проект по работе. Но намекнул на то, что у меня есть его номер.

Сегодня четверг и я сижу с телефоном в руках и просто не знаю, что ему написать. В итоге убираю гаджет.

– Трусиха у тебя мама, сынуль, – обращаюсь с Гордею, который продолжает играть с игрушками на коврике.

Но вечером, часов в семь, когда я отправилась в душ, услышала, что телефон зазвонил и я знала, что это он. Так как поставила на Олега отдельную мелодию. Даже не знаю зачем. Она медленная и романтичная.

Стала торопливо смывать с себя пену ароматного геля для тела. Ноги еще были мыльными, потому что я стояла в пене, которая медленно уходила и быстро отодвинув длинную шторку не заметила, что стою на ней пяткой. В итоге из-за резкого движения поскользнулась, не сумев удержать равновесие, и упала на дно ванной, больно ударившись головой. Подняться так и не смогла, потому что стало темно в глазах, и я отключилась.

Глава 14

Олег

Теперь я многое знал о безумии и о том, что самые важные решения – это те, в которых ты, так или иначе, не сможешь поступить правильно для всех сторон.

Я разрывался. Но также, наконец, понял и осознал, что с Аллой, как раньше не будет.

Мы оба изменились за годы брака. Ушла та самая страсть, хоть и не в ней сейчас было дело. Мы отдалились оба. Мне не показалось. Все вошло в привычку, и ты не сразу можешь заметить это. Только если не отойдешь на достаточное расстояние.

Я отошел. Я увидел. Но как теперь все сделать без больших потерь?

Мне нужно поговорить с женой. Мне нужно рассказать сыну, постараться объяснить ему, что я его отец и ничто это не изменит. Даже разная жилплощадь.

Мы с Сергеем связаны. И я мог только надеяться, что я не ошибаюсь в глубине этой связи.

После разговора с сестрой, с Сашей, я выходил из квартиры с этим пониманием.

Но перед этим я узнал, почему эта девочка так дрожит. Когда я прикасаюсь к ней, когда целую мягкие губы.

Теперь я боялся ее. Боялся сделать больно. Хотел ее носить на руках и оберегать. Я хотел показать ей, что не все боль. Пусть и понимал, что сам невольно вовлек ее в ложь.

Но на фоне всех моих желаний были и другие.

Я желал сомкнуть руки на шее того ублюдка. Я желал знать, чем закончилась эта история. Где он. В какой-то степени я надеялся, что он далеко за решеткой, иначе… я не представляю, что сделаю, если встречусь с ним.

Мне была противна одна мысль, что он посмел коснуться Сашу, что он посмел замарать ее своими руками, убить ту девочку, которой она была.

Я не верил своим ушам и глазам, что эта история, и есть правда. Что маленький сын, так ею любим. Я не верил, что в этой малышке, так много любви, которую она дарит этому ребенку. Я не осуждал, я был восхищен… поражен… Ее большим сердцем, ее стойкостью и храбростью, которые она имеет в свои двадцать лет.

Такой, как она я не встречал. Никогда не встречал и был рад, что она появилась на моем пути. Вот так просто. Бах и ты уже у ее ног. Словно поклоняешься.

Поэтому внутри меня было решение.

Я приехал домой вечером и посмотрел на сына. Мне было больно.

Чертовски больно знать, что ты уходишь. Что придется сказать ему, что он не виноват. Не потерять доверие. Но оно растеряется. Я это знал. Только надеялся восстановить.

– Привет, па. Ты достал билеты? Это последняя игра.

Сейчас он только и может, что думать о баскетболе. Сезон почти завершен, и он переживает за свою любимую команду. Я его понимаю и мне нравится в нем эта страсть к любимому делу.

– Привет, сын. А как же. К тому же я узнал, что будут разыгрывать мячи с подписями всех игроков. И купил один билет.

– Ух ты. Представь, если нам повезет? – он, искря глазами, стал подпрыгивать.