Няня для телохранителя (СИ) - Вольная Риша - Страница 12

Яровой странно кривит рот, словно правый уголок тянут вверх, а левый при этом стремится вниз. Что это с ним?

Мужчина садится рядом со мной, что я голыми ногами чувствую идущую от него прохладу.

— Не холодно? Вы же сами сказали, что ещё рано купаться.

— Вероника, это тебе с Ликой рано, а мне само то, — даже как-то миролюбиво ответил Захар, расслабленно откидываясь на край беседки.

— Так ведь холодно, — бубнила я, пытаясь перестать смотреть на практически голое тело рядом со мной.

Шикарное тело! Офигительное мокрое тело в одних шортах до середины бедра, что облепили ноги и пах больше показывая, чем скрывая.

Судорожно сглотнула вязкий комок слюны, пытаясь смочить пересохшее горло. Моё тело не реагировало на посылы мозга, что рядом сидящий сексуальный объект находится под строгим запретом, и продолжало наливаться истомой и жаром внизу живота. Ужасно, но чувствую себя сучкой в период случки.

Стараясь хоть как-то отвести взгляд от мужских ног и паха, подняла взгляд выше, цепляясь за сложенные на груди руки: сильные пальцы, которые могут доставить блаженство за пару минут, красивые дорожки вен, что в пору начать рисовать.

— Ну что, поговорим, Ники? — низким и урчащим голосом предлагает он, вспарывая моё тело новой волной возбуждения.

Таким голосом только заняться сексом предлагают.

Язык у меня онемел, дыхание стало сбиваться от бешеного пульса, так что какие тут могут быть разговоры!

— Вероника! — подхлестнул меня, что я даже глаза прикрыла, впиваясь пальцами в деревянную скамейку подо мной.

На секунду взбесилась от собственного сексуального бессилия конкретно перед этим человеком. Ведь он даже меня пальцем ещё не коснулся, а я уже вся готовая. Ужас!

— Нет! — хриплю в ответ. — Не сейчас, — и решительно вскакиваю со скамейки.

Бежать! К чертовой матери и дальше пока ещё могу двигаться.

— Действительно, поддерживаю, — почти радостно восклицает Яровой, а дальше события идут в полный разрез с моими представлениями.

Сильные пальцы ловят моё запястье, дёргают на себя и вуа-ля, я уже восседаю на мужских коленях, как на коне, лицом к лицу.

— Что за дичь, Захар Панталонович!? Я же запретила меня трогать!

— А не надо было так на меня смотреть, Ванилька!

И мои последующие возгласы тонут в жадном поцелуе. Отстраниться от пожирающего мои губы и уже языка рта не получается из-за крепкой ладони, что держит мой затылок. Спрыгнуть или хотя бы сползти с коленей тоже невозможно, так как вторая рука Захара придавила моё бедро к его телу, словно многотонная плита, и при каждой попытке освободиться только сильнее впечатывает в свой внушительный стояк.

Мать честная! Как тут сопротивляться?!

Никак, Вероника! Лови кайф! — советовал счастливый внутренний голос, явно потопленный во всплеске моего недотрахоза.

Капитуляция перед этим богом Тором ознаменовалась моим задушенным в поцелуе стоном. Мои ручонки с наслаждением вцепились в голые мужские плечи, сминая влажную кожу и спеша в шевелюру на затылке. От нашего непрекращающегося поцелуя голова кружилась, поэтому вцепилась в волосы, пропуская между пальцами, чтобы вдруг случаем не упасть. Чувствую, что от моей активности Захар совсем осмелел. Выпуская мою голову из плена, обеими ладонями вцепился в мои бедра, чтобы в следующем рывке окончательно усадить меня на свой очень большой стояк.

В этот раз на мой тихий стон раздался его хриплый рык, и он вцепился в мою шею как лев в последней схватке его жизни.

— Чёрт, полегче! — взревела я, чуть ли не кончая от этой дикой ярости Ярового, изливающейся на моё порочное тельце.

— Да я тебя порвать сейчас готов! Это же ты! Ты! Ты! Мать твою… — и, видимо, теряя связь с русской речью, снова кусается. В этот раз в плечо, сдёргивая грубым рывком лёгкий кардиган.

Он меня сейчас точно сожрёт!

— Захар, прекращай зверствовать, — не совсем уверенно прошу его, при этом моё тело прогибается в мужских руках и подставляется ещё больше под его терзающие укусы. — Сам же утром заявил, что не кусачий, а теперь как оборотень.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— О, Ванилька! На тебя мои запреты не распространяются.

И срать! Пусть кусает! Всё равно каждый укус он зализывает и зацеловывает так, что пульсация моего влагалища скоро достигнет максимальной скорости. Непроизвольно вжимаюсь сильнее в его пах, буквально требуя получить удовольствие.

И если в обычной жизни между нами будто стена непонимания стоит, то тут Яровой в секунду считывает мои потребности. Его рука уверенно дёргает небольшой замок на шортах, и горячие пальцы в следующий миг ложатся на мою промежность. Закусываю нижнюю губу, чтобы не орать на весь берег реки, и практически сама насаживаюсь на мужские пальцы. Меня хватает на несколько движений внутри меня и круговых большим пальцем по клитору, потом тело скручивает в сладком оргазме, а и из горла вырывается сиплый стон.

— Бля, это точно ты! Твои стоны в момент пика мне ещё месяц снились, — слегка ошарашенно комментирует Захар, убирает руку и, даже поправив трусики, подтягивает вверх мои шорты.

Я ему снилась?! Рассудок старательно трезвеет, впечатывая меня в реальность происходящего. Я только что феерично кончила от руки на коленях моего сучарного работодателя, женоненавистника и отца моего случайного ребёнка.

Что сказать, Вероника?! Жизнь тебя, дуру, ничему не учит!

Глава 6

Вероника

Надо бы покинуть колени Ярового, а ещё лучше раствориться в воздухе, но магия мне так же недоступна, как и, по всей видимости, рациональные мозги.

— Захар Пантелеймонович, вы меня, кажется, с кем-то путаете, — выдаю севшим голосом, а самой тут же хочется зажмуриться под проникновенным взглядом мужчины.

Там вожделение борется с негодованием и тихой яростью. Такой опасный для моего покоя коктейль, что я всё-таки пытаюсь сползти на пол.

— Не ерзай, Земляникина, а то передумаю, и полноценный секс в беседке тебе будет обеспечен.

Замираю, но вовсе не от страха наказания. Моя ненасытная вторая половина тела хочет этого полноценного с такой силой, что приходится перестать вдыхать опьяняющий запах Захара и хочется убрать с плеч руки, что обжигает его кожа.

— Захар Пантелеймонович, хорошо. Я, как вы поняли, питаю к вам телесный интерес, но ваши постоянные обвинения меня не понять в чём точно не имеют почвы. Где доказательства того, что я кем-то там являюсь по вашему мнению? И, кстати, хотелось бы подробности.

Яровой недобро щурит глаза, но я раз уж начала врать, так до последнего должна. Вот чувствую, что нельзя ему признаваться.

— Подробности?

Киваю, стараясь не выказывать излишнего интереса.

— Вероника, я твою ложь всем телом чувствую. Дар у меня с рождения такой, — доверительно шепчет мне, наклоняясь прямо к моему уху. — Но если тебе так хочется освежить память, то давай. Два месяца назад в клубе «Ритм» мы с тобой, не называя имён, переспали. Утром меня разбудила уборщица, найдя меня в ванной при номере, где я отключился после охрененной чистки организма. Тебя уже не было. Но так как в ту ночь в моей крови присутствовала ядерная смесь алкоголя, то потом с памятью возникли проблемы.

— Это не я. Я не сплю с незнакомцами, у меня два месяца назад был парень, а сейчас беременность, как вам доподлинно известно.

— Ники, я тебя сейчас или трахну, или придушу. Какой вариант предпочитаешь?

— А третий есть?

— Есть. Два раза трахну.

— Панталонович, да вы, оказывается, озабоченный, — ищу выход, но, блин, какой?! — И угрожать смертью беременной женщине — это кощунство!

— Хорошо, тогда первый или третий?

Мозг кипит во ВСЕХ смыслах, пытаясь придумать нечто оригинальное. Заболтать телохранителя — хренушки, сменить тему — это как если его рот уже мучает чувствительную кожу за ушком: прикусывает, целует.

По моему предательскому телу идёт дрожь, внизу живота снова пожар, и это так горячо и остро, как будто не я пару минут назад испытала оргазм.