Ты меня поймал (СИ) - Вольная Риша - Страница 38

— А работа?

— А есть такое понятие как отпуск, Яровой. Уверен, ты о таком и не знал. У тебя за все годы работы на меня и моё семейство не мало отгулов накопилось. Как приведешь жизнь к единому порядку, пересмотрим график твоей работы. Пока вон парни твои пусть задницами передо мной покрутят.

Встаю, так как больше мне сказать нечего.

— Не увольняете, значит? — с облегчением выдыхает Яровой.

— Не дождешься, Захар. Не в этой жизни.

Пожимаю его руку и иду на выход.

— Илларионова мне сегодня действительно очень помогла. Лику так трясло, а девчонка ей что-то говорила и говорила, а потом рисовать к камину утащила.

Я ухмыльнулся, но без подкола не мог.

— То-то же, Яровой. Я тебе больше скажу. Кроме Клары есть и другие нормальные девушки, способные вызвать симпатию в твоём холодном сердце.

Не жду его ответа. Его не будет. Так что спокойно ухожу.

После разговора с Захаром на душе немного полегчало, как всегда бывает, если сбросил давно наболевший вопрос.

Остался ещё один. Мотылёк.

В гостевой комнате тихо, а из освещения только бледный прикроватный торшер. Клара спит, убрав волосы в косу и укрывшись по самый нос одеялом.

Не притрагиваясь к девушке, иду в душ, а потом с тихим стоном вытягиваюсь на постели. День сегодня был невыносимо длинный.

Тихий вдох с противоположной стороны кровати сигнализирует, что моя тушка разбудила девушку. Сволота я последняя.

Прижимаюсь к её спине всем телом и укладываю поверх одеяла руку на её живот. Мой нос тут же находит удобную ямочку у основания шеи, где чудно пахнет и тепло.

Наверное, я и правда в какой-то жизни был котом.

— Как прошло, — тихо спрашивает.

— Мирно. Разобрались в планах на будущее.

— Лика мне всё рассказала. Как Лена ей сегодня заявила, что больше она не будет рисовать, начала раскидывать её вещи. А на вопрос «почему?» сказала, что раз её папочка не желает приезжать к ним и самому её отвозить в художку, то и не быть этим урокам. Потом Лена переключилась на кухню, стала там всё громить. Лика испугалась и, стащив телефон из сумки матери, позвонила отцу. Лена её за этим поймала и заперла в комнате. Потом приехал Захар и снова начались скандалы. Лена очень много кричала и много всего била.

Блин, так не хотелось, чтобы эти подробности попали в голову Мотылька, но теперь уже ничего не изменить.

— Яровой отказался лететь с ними в путешествие на Кипр через месяц. Так ещё этот отчаянный заявил, что заберёт дочь и на новогодних каникулах они вдвоём полетят в горы кататься на лыжах. Лика давно просила.

— Ну ведь это замечательно, что отец находит время на дочь.

— Ага. Да только Лена всегда грезила, что Зар будет находить время на неё прекрасную, а дочь лишь дополнение к их отношениям.

— Как-то всё неправильно, — расстроенно шепчет девушка и вытаскивает одну руку из своего постельного кокона.

Тёплые пальчики накрывают мои холодные на её животе в успокаивающем жесте. Чудно. Кто кого ещё успокаивать должен.

— Да, неправильно.

Мы немного молчим, и мне кажется, что Лара снова засыпает.

— Лев, а ты мне разговор ещё должен. Насчёт твоей связи с моим отцом. Ужин-то прошёл.

Морщусь, ибо совсем не хочется поднимать ворох воспоминаний.

— Очень надо? — на всякий случай пытаюсь сорваться с крючка, но по её ответу понимаю, что вошла железка под самые «жабры».

— Ага. Это как больная мозоль… любой шаг, и сразу неприятно поддавливает. Незнание меня убивает.

— А говорят, меньше знаешь — крепче спишь.

— Это говорят ровно до тех пор, пока самих петух не клюнет.

Оказывается, Илларионова та ещё упорная девица. Но я и правда ей обещал.

— Я просто запамятовал.

— Намеренно?

— Нет. Просто до ресторана и на ужине меня отвлекали другие мысли, а после вообще круговерть началась.

— Ну сейчас-то, вроде, тихо.

Тихо. Так хорошо, что не хочется рисковать этим покоем из-за старых тайн. Тем более как бы после этого не пришлось идти спать на кухонный диванчик.

— Хорошо, Мотылёк.

Но, прежде чем начать рассказ, смело заползаю под её одеяло. Не обращая внимания на удивлённые вдохи Лары, обнимаю её хрупкое тело в махровом халате на три размера больше положенного. Второго шанса может уже не быть.

— На последнем курсе универа я влюбился без памяти.

Мотылёк судорожно вдыхает и замирает, а я спотыкаюсь и впервые не могу найти правильных слов.

— Это весь твой креативный монолог? — мягко подталкивает меня девушка и неожиданно проворачивается в моих объятиях.

Теперь её лицо на моей голой груди, и от тёплого дыхания мурашки по всему телу. Пальчики доверчиво перебираются по груди к шее, а потом к волосам. Релакс.

— Если бы, Лар. Моника была дочерью одного из наших спонсоров. Познакомились на благотворительном вечере, и я был очарован её умом и остроумием. С подачи наших родителей скоротечный роман завершился браком, а ещё через месяц вполне мирной семейной жизни, где каждый из нас больше был занят собственной карьерой, Моника забеременела. Я был настолько счастлив, что не видел очевидного, зато это подметил твой отец, когда из-за непонятного результата каких-то анализов нам порекомендовали сходить к нему на консультацию.

Прикрыл глаза, впитывая в себя нежный запах и тепло женского тела. Девчонка, едва дыша, ждала, а мне вспоминать всё это — все равно что кол в сердце без анестезии.

— Илларионов повторил те анализы и ещё добавил своих, а потом вызвал меня одного на встречу. Монике надо было прервать беременность. Её состояние здоровья всё ухудшалось, и это были не обычные симптомы токсикоза беременных, как мы полагали. А ещё это был не мой ребёнок. Мне выдавались подтасованные результаты обследований. Будучи тогда неопытным и эмоциональным, я сгоряча сначала вывалил всю правду об обмане Монике и лишь потом о том, что ей по жизненным показаниям необходимо сделать аборт. Естественно, жена не поверила, заявив, что это лишь мой способ мести. На момент нашего с ней знакомства она уже была беременна, поэтому её родители так старались успеть породниться. Это был тупик.

Замолчал, стараясь заглушить тянущую боль в сердце. Это старые шрамы очнулись.

— Я вспомнила, — неожиданно шепчет мне Лара. — Папа, как-то разговаривая в кабинете по телефону, начал вдруг кричать. Что-то вроде, если вы граф, это не значит, что я должен продать вам свою совесть. Я запомнила этот момент из-за того, что отец крайне редко кричал, считая это деструктивной логикой.

— Да. Это он меня послал в интеллектуальной манере. Я просил его сделать аборт тайно, без согласия моей жены. Мне подсказали, что ей надо дать выпить, а потом под видом угрозы выкидыша засунуть Монику в больницу и провести операцию. Срок уже был большой, чтоб обойтись без медицинского вмешательства.

— Отец бы никогда на такое не согласился.

— Правильно, Мотылёк. Он и не согласился. Пытался и меня отговорить, понимая, что при наличии моих финансовых возможностей я найду менее совестливого гинеколога. Но я любил Моник, несмотря на её обман, и не хотел её смерти. Илларионов тогда уступил мне только в одном моменте — выдал справку о моей совершенной бесплодности.

— Зачем тебе такая справка?

— Если бы мне удалось провернуть левый аборт, то потом Моника могла бы снова собраться рожать, а ей нельзя. Вот я и решил оставить свой род без потомства.

— Значит, не удалось?

— Нет, Лар. Не знаю, что именно на меня подействовало, то ли слова твоего отца о том, что он никогда бы не пожелал такого мужа своей дочери, то ли я просто сам осознал, какой ужас собираюсь сотворить, но спустя пару месяцев жена мне и так поверила. Слёзно просила прощение, но, несмотря на все мои деньги и власть, нам не удалось спасти ни её, ни нашу дочь.

— Господи, Лев, какой кошмар.

Притянул к себе девчонку, буквально впечатывая в своё тело. Хотелось заполнить ею всё, что внутри меня давно опустело и было похоронено под табличкой «Не беспокоить».