Каратист: полный контакт (СИ) - Тыналин Алим - Страница 47

Нет, это слишком рискованно. Соблазнительно, конечно, но рискованно. Удачным лоукиком я мог бы отбить ему ногу. Так, что он не мог бы на нее ступать.

Но это лучше оставить для ударников. С борцами не прокатит.

— Хоп! — говорит Леха.

Он скакнул ближе. Махнул рукой. Двинул корпусом в сторону, тут же в другую. Я жду.

А он проходит ко мне высоко. Только чуть опустился. Голова упирается в предплечье.

Цель понятна. Он хочет схватить меня за рукава и талию. И швырнуть наконец.

Если бы только не нарвался на мой локоть. Что поделать? Высокий проход всегда связан с таким риском. И ему не повезло.

Я просто ударил его локтем навстречу. Удар получился короткий. Без замаха. Просто толчок. В лицо противника.

Но и этого хватило. Я попал в Лехину скулу. Он пытался как раз повалить меня. Давил массой.

Но от удара скопытился вниз и назад. И остался лежать на матах пузом вниз.

Я едва успел удержаться на ногах. Еще чуть-чуть, и он опрокинул бы меня. Повезло, что напоролся на мой локоть. Недаром я держал руки чуть ниже. Чем обычно.

Леха лежал, а я наклонился и помог ему встать. Как он там? Не сломал ли я чего?

Борец тряхнул головой. Потом встал прямо, посмотрел на меня и пощупал щеку.

— Ты смотри-ка, танцор, умеешь драться. Так и не дал себя заломать.

Он протянул ладонь.

— Леха.

Я пожал крепкую руку. Видно, борец сделан из гранита, раз смог выдержать такие удары.

— Витя.

Напряжение спало. Мы познакомились с борцами ближе. Эти вроде оказались неплохими ребятами.

У них там были другие. С которыми у наших имелись терки. Но те сейчас на соревнования уехали.

А вот эти, что остались, оказывается, вполне адекватные. Задиристые, конечно. Но, с пониманием. После моей демонстрации согласились, что в карате что-то есть. Боевое.

В итоге, они принялись тягать штангу и гантели. А мы отошли на маты. Смелов вцепился в меня мертвой хваткой.

— Как ты сделал это? — спросил он. — Это ты в лесу так наблатыкался? Что еще ты умеешь?

Я огляделся. Поискал участок стены. Который можно безнаказанно избить. Нашел такой в углу. Возле окна.

Штукатурка там покрылась трещинами. И подлежала ремонту. Местами уже упала.

Я сконцентрировался. И начал пробивать сэйкэн цуки по стене. Как и привык в лесу. Когда бил по скалам.

Сначала потихоньку. Потом увлекся. И начал бить сильнее. Потом добавил пяткой. Иногда локтями и коленями.

Штукатурка рушилась. Падала пластами. Я бил уже по кирпичам. Под конец уже не стал сдерживаться. Бил со всей силы. Видел, как кирпичи крошились под моими ударами.

— Эй, Витя! — заорал Смелов. — Хватит уже! Успокойся! Щас стену проломишь.

Я ударил еще пару раз. И остановился.

Смелов покачал головой. Борцы с открытыми ртами смотрели с тренажеров. Крылов стоял с круглыми глазами.

Бурный молчал. Подошел, потрогал стену. Поглядел на мои пальцы. Коснулся крови.

— Стена мягкая, — сказал он. — Штукатурка, кирпичи. Это не гранит.

Я кивнул.

— Да, верно. Но по граниту я тоже бил. Там, в лесу. На холмах. Там, где скалы.

Смелов почесал подбородок. Посмотрел на Бурного.

— Какая разница, Ваня? Это стена. Он себе поразительно руки набил. Они у него, как из железа, — он помолчал. Потом посмотрел на меня. — Как хочешь, Витя, но ты должен дать мне уроки. Я хочу знать, как ты это сделал. Может, мне тоже пойти в лес? Если это даст такой отличный результат?

Я пожал плечами.

— Все, что хочешь. Любой может добиться таких же результатов. Главное желание. И упорство. Какое-то время, там, в лесу, я думал, что останусь без рук и ног. Я валялся с разбитыми кулаками и стопами. Но мне уже было все равно. Я думал, что лучше подохнуть там, в лесу, с поломанными конечностями. Чем опять проигрывать из-за своей лени или страхов. И для этого необязательно идти в лес. Этого можно добиться здесь, в городе. Просто, я ушел в лес, чтобы меня никто не отвлекал.

К нам подошел Леха, потрогал стену.

— Нихера себе. Ну ты даешь, — сказал он. — Как без рук не остался?

Смелов кивнул.

— Я тебя понял. Неважно, где тренироваться. Главное, делать это с полной отдачей.

Мы пошли в раздевалку. Крылов шел вместе с нами. Я рассказал, как провел лето. Прямо, как во время сочинения по литературе. Первого сентября в школе.

Вышли из спортзала. Так и не дождались Щепкина. Для себя я решил снова приехать завтра в секцию.

Скорее всего, соревнования уже на носу. Начнутся послезавтра. Или через два дня. Значит, нельзя пропускать занятия.

Поболтали на остановке. Еще полчаса. Потом разъехались. Все по домам.

Я поехал на дачу. Надо забрать остатки вещей. И переночевать в последний раз. Провести тренировку. И переехать в общагу.

Через полтора часа я был на даче. Перекусил.

Уселся в медитацию. На шпагат. Очень сильно провалился в дзен. В состояние безмыслия.

Хотя ощущал, что здесь это дается труднее. Среди людей. Чем в лесу. Они отвлекали. Эти беспокойные суетливые создания.

Открыл глаза. Передо мной сидела Настя. Тоже на полу. И смотрела на меня.

Я сначала решил, что это глюк. Во время медитации всякое привидится. Однажды я видел волка.

Ничего. Сейчас исчезнет.

Я закрыл глаза. Потряс головой. Открыл.

Настя продолжала сидеть передо мной.

— Это ты? — спросил я. — Настя? Как ты сюда попала?

Оглянулся на дверь. Да, действительно. Глупый вопрос. У меня все открыто. Калитка, входная дверь. Дверь в комнату.

Другое дело, как девушка сюда бесшумно пробралась? Словно кошка. Видимо, я так глубоко погрузился в себя, что не слышал происходящее вокруг.

— Мерзавец, — ответила девушка. Покачала головой. Смотрела на меня чуточку насмешливо. И странно скривив губки. — Какой же ты мерзавец. Я так ждала твоего звонка. А ты даже не позвонил.

Я ощутил запоздалые раскаяния. И вправду мерзавец. Обещал позвонить. И не сдержал слова.

— Я места себе не нахожу, — все также ровно продолжала говорить девушка. — С ума схожу. А он тут сидит. Какой-то фигней занимается. Какой-то дурацкой гимнастикой.

Я поглядел на себя. До сих пор сижу на шпагате. Тогда я оперся на руки и встал. Ноги затекли. В первое мгновение как будто вонзились тысячи иголок.

Настя тоже поднялась. Встала, отряхнула попку. Очаровательную попку. Развернулась и пошла.

— Куда ты? — спросил я.

Настя ответила на ходу:

— Куда, куда, к себе обратно. Убедилась, что ты жив и цел. Теперь могу идти спать. Спокойно. Впервые за несколько дней.

Она вышла из комнаты. И из дома. Наверное, я был пришибленный после медитации.

Все вещи воспринимаются одинаково спокойно. Даже равнодушно. Поэтому позволил ей уйти.

Потом услышал шаги во дворе. Увидел в окне, как стройная фигурка девушки шагает к воротам. И побежал следом.

Выскочил на улицу. Догнал Настю на улице. Поймал за руку.

— Подожди.

Развернул к себе. При тусклом свете далеких фонарей увидел, что по щекам девушки текут слезы.

— Прости, малышка. Я замотался и забегался. Столько всего навалилось после возвращения из леса.

Настя стояла передо мной. Всхлипывала. Но тут вскинула голову. Поглядела на меня.

— После какого возвращения? Из леса? Но Рома говорил, что ты уехал на практику. Ты что, все это время был в лесу? В нашем лесу?

Она покачала головой. Попыталась вырвать руку.

— Ты псих, Витя. Самый настоящий псих. По тебе психушка плачет. Зачем только ты попался тогда мне на глаза? Как я теперь забуду тебя?

Эка ее проняло. Неужто девушка так сильно втюрилась в меня? В самого неподходящего для любви парня.

Потому что, я сейчас нацелен на все, что угодно. Но только не на отношения. Вернее, больше на развитие в боевых искусствах. И не хочу отвлекаться на девушек.

— Послушай, Настя, — я отпустил руку девушки. — Давай я тебе все объясню. Чтобы ты знала всю правду. На самом деле, ты очень нравишься мне. Очень. Я не шучу. Я бы с удовольствием стал твоим парнем. Ты прекрасная девушка. Красивая, умная, искренняя. Но тут есть одна загвоздка.