Чужбина с ангельским ликом (СИ) - Кольцова Лариса - Страница 16

Я окончательно решила перебраться в столицу, где я купила простое и маленькое жильё. На дом бывшего покровителя и бывшего мужа я махнула рукой, как-то понимая, что хозяин у него есть, а мне тут делать больше нечего. И это уже была перемена, пусть и мало радостная, но, всё же, что-то и сдвинулось. Оставшиеся деньги я проживала, будучи непрактичной, ничего не понимая в сложной, окружающей меня, пугающей, отвращающей действительности. Не зря я боялась жизни, я ничего не умела. С каждым очередным днём мне всё привычнее было встречать в зеркальном отражении своё изменившееся к лучшему и явно поумневшее лицо, но увы! В обрамлении поседевших волос. Мне пришлось овладеть искусством их покраски.

Слоняясь бесцельно по центру столицы, я и столкнулась с Ифисой. Она узнала меня первая, удивилась, потом обняла меня как родную. Мы были счастливы взаимно нашей встрече. Несколько часов мы проговорили, сидя в той самой кондитерской для сладкоежек, где Ифиса щедро угощала меня дорогущими «сливочными бомбочками», поняв мою прижимистость как финансовую несостоятельность. А я была и рада такому её пониманию, удивляясь собственной скупости. Да ведь совсем скоро не будет хватать не то, что на пышные ароматные сладости, а и на белые лепёшки. Придётся покупать серые и мало вкусные. Ифиса, достаточно глубоко проникая через мою поверхностную оживлённость в скрытые, невесёлые представления о скорых невзгодах, обещала взять надо мною покровительство и не дать мне пропасть. Я ей верила. Ифиса была добрым человеком, способным на искренние личные привязанности. Имея связи с влиятельными бюрократами, она обещала также разобраться с теми мошенниками, которые обманули меня при продаже обширного участка и дома в лесном посёлке. Но я попросила её не делать этого, как-то понимая, что не следует Ифисе совать туда нос. Так мне спокойнее было жить. Да и дом с садом был, вроде как, мне возвращён по факту, хотя документов на него мне так и не отдал никто. А тот человечек, якобы мой охранник, уверявший, что я могу навещать покинутый дом, когда только захочу, ловко уклонялся от прояснения всей запутанной ситуации. В Департаменте недвижимости женственный и нарядный мужчинка-чиновник на мой запрос покрылся бледной испариной, с поспешностью заверив, что документы были возвращены моему доверенному лицу в безупречном состоянии. Я же не имела никакого доверенного лица. Был ли им Чапос или тот щуплый человек — обладатель уникально бесстрастной и какой-то стёртой физиономии без возраста, что не запоминался мне никак, мне было уже без разницы. Прошлое не казалось мне тем местом, куда я хотела бы вернуться.

— Тебе виднее как поступать, — согласилась Ифиса. — А любопытно мне, что же такое там произошло, что ты настолько не желаешь вступить в права наследства и разбогатеть при продаже такого лакомого кусочка в посёлке для состоятельных граждан? Или думаешь сохранить себе поместье для собственной старости? Это разумно, да ведь налоги задушат, если ты не хочешь использовать землю по назначению. Опять же, как можешь ты владеть усадьбой без всяких оформленных документов? Что за странная история! Хочешь, я выясню, кто тот человек, что завладел твоим домом? По своим старым и надёжным связям?

— Я очень прошу тебя, Ифиса, даже не прикасайся своим ситуативным любопытством к этому опасному месту. И речь уже не обо мне, а о тебе. Не стоит никому и ничего выяснять. Я поняла только то, что усадьбой завладела какая-то глубоко законспирированная банда, воспользовавшаяся гибелью моего мужа. Им было удобно, чтобы я числилась владелицей и тихо сидела бы там, как отводящая глаза ширма, за которой они будут беспрепятственно шнырять и таиться, уж не знаю от кого. Чего мне там было делать? Тупо стареть и дальше? Я уже и с ума потихоньку начала там сходить. Такие видения мне там были, особенно дождливыми ночами, что я едва не лишилась остаточного пигмента волос. Найдут, кого туда поселить, если будет надобность.

— Что за видения? Расскажи.

— Разве к тебе никогда не являлись те, кто был тебе дорог, но кого ты утратила? Живя после ухода бабушки в полном одиночестве, я перестала отличать реальные события от сновидений. Вот когда она была ещё жива, в самые первые наши дни, приехали мы с нею в столицу на празднества Матери Воды к её знакомой. Пошла я гулять с сыном этой женщины, и вдруг… — я умолкла, не в силах справиться с охватившим меня волнением.

— Давай уж, раз начала, — ласково и снисходительно поторопила меня Ифиса.

— Было темно. Фонари в том Саду Свиданий были или от ветхости, или умышленно, чтобы народ туда не лез, отключены. Я вдруг столкнулась с одним человеком…

— Да с кем?

— Даже не знаю теперь, не есть ли и это воспоминание моим сном? Понимаешь, он был так неприязнен ко мне, так груб. Будь это в реальности, он так бы не смог… К тому же он был с какой-то девушкой. Она прижималась к нему, а я… Я растерялась и не могла одно слово с другим связать. А может, он не узнал меня, и я стала блёклой и непривлекательной.

— Да точно был сон! — утешила меня Ифиса. — Нет там и близко никаких девушек. Иначе, я бы знала.

— С ним вместе Чапос гулял

— Чапос рядом с ним? Вот уж подлинный кошмар!

— Я уже через неделю опять туда пошла, не знаю и зачем. Это уж точно сном не было. А там всю набережную перекопали, деревья старые вырубали, пролезть было невозможно. Я вот думаю, узнать бы, когда начали реконструкцию Сада Свиданий. До праздника Матери Воды или после?

— Тебе оно надо? Для того и начали там наводить порядок, чтобы потом сделать вход в этот парк платным. Чтобы и из досуга бедных людей деньги выжимать. Да забудь ты о своих снах! А встретила-то кого?

— На то и сон, чтобы быть абсурдом, — мне уже не хотелось продолжения этой темы. К тому же меня угнетало, что Ифиса не опровергла моих сомнений по поводу моего внешнего вида. Выходит, она согласилась с тем, что я поблёкла и лишилась привлекательности.

— Из-за кошмаров отказываться от имущества? Да ещё такого! Я тоже часто встречаю в снах свою мамушку. И что? Я только этому рада. Это знак живой связи с теми, кто ушёл в Надмирные селения. Чего бояться? И как это можно бросать усадьбу, оставшись нищенкой? Да я бы с любой шайкой схватилась намертво ради своего добра! Они, может, умышленно тебя пугали. Выживали. Я знаю подобный случай. К одной повадился призрак бродить, так она взяла и расшибла ему голову медной посудиной, положив её заранее под подушку. Он так побежал, так хлопнул дверью, что часть штукатурки от стены отвалилась. Вот тебе и призрак! Впредь не сунулся. Мне моя бабушка говорила, что с настоящими призраками надо обязательно вступать в схватку, — через преодоление собственного страха и немощи. Обязательно тогда победишь. Сила человеческого духа одолеет любую нежить. Страху никогда нельзя отдаваться на съедение. А с живой-то нечистью и подавно можно справиться!

— Забудь ты об этом, как забыла я. Нет у меня ничего.

— У меня тоже ничего нет. Никто и никогда не дарил мне поместий и домов. А ничего — я не пропала. Ты на редкость хороша собою, и я надеюсь, что ты ещё устроишься в столице или за её пределами. Я постараюсь тебе помочь. Ты всегда вызывала у меня материнские чувства. Что поделаешь, коли жизнь их не востребовала. Буду заботиться о тебе.

Встреча с нею в такой безнадёжный и отчаянный момент показалась мне добрым знаком. Хотя потом я поняла, хитрая Ифиса прекрасно помнила о моих прежних талантах. И уже имела в голове план пристроиться при мне, если мне удастся за что-то зацепиться в столице. Но это вовсе не отменяло её искреннего и заботливого расположения ко мне лично. Она была человек — симбионт. Всегда пристраивалась к тем, кому и сама помогала. Она рассказала мне, что Рудольфа после гибели Гелии в столице не видел никто. Где он сейчас? Там же, в той структуре в лесном городке. Но теперь это и не городок, а настоящий город в лесах. Там идёт бурное строительство, развитие научных центров, да и мало ли чего. Нас туда не пустят, так и что об этом говорить. Все они — Гелия, Рудольф, в прошлом. Но мне не хотелось верить, что Рудольф — прошлое. Я втайне мечтала о встрече с ним, понимая её невозможность. И тем ни менее, каждое утро, не размыкая ещё глаз, когда интуиция властвует над беспощадным дневным рассудком, я ощущала приближение перемен, я чувствовала его рядом с собой до такой степени, что боялась протянуть руку и коснуться его реальной кожи, горячих напряжённых мускулов, и сама напрягалась в ожидании ласк… Вполне понятно, что ничего не происходило, сны таяли, а жажда любви оставалась.