Училка и медведь (СИ) - Малиновская Маша - Страница 16

Неспеша, изучая в наслаждение, оттягиваю резинку его трусов и высвобождаю качнувшийся в нетерпении его большой член.

Восхитительно.

Богдан очень красивый мужчина. Во всём. Не смазливый лапочка, его красота грубоватая, жёсткая - очень мужская. Меня она вводит в какое-то странное состояние. Наверное, это что-то генетическое, очень древнее. Чувственность будто сама по себе просыпается.

Мне хочется быть с ним послушной и покладистой. Хочется наслаждаться им и позволять ему наслаждаться мною. Любое желание спорить или эмоционально доминировать растворяется. Наверное, не зря говорят, что феминистка - это до первого настоящего мужчины в жизни. Это хоть и немного из другой оперы, но некая ассоциация с этим выражением у меня возникает.

– Карина, не дразни, - шепчет так, будто сам уже на грани. - Не в музее, хватит рассматривать. Ну или потом…

Хочется улыбнуться, но мне и самой не терпится попробовать его на вкус. Что я и делаю. Обхватываю его член ладонью, кайфуя от твёрдости, чуть оттягиваю вниз крайнюю плоть и обхватываю головку губами, замечая, как по животу Богдана пробегает судорожная дрожь.

Когда-то я задумывалась, а что если в моей жизни когда-нибудь могут появиться другие сексуальные партнёры? Кроме мужа, который был первым. Не то чтобы я планировала когда-то ему изменять, нет, просто размышляла отстранённо, ведь жизнь длинная. Так вот мне казалось, что это будет поначалу очень странно и непривычно. Что я буду долго привыкать ко вкусу и запаху другого мужчины, если такой в моей жизни появится.

Но оказалось всё иначе. Куда проще. Моё тело, моё осязание и обоняние совершенно не распознавали в Богдане чужого мужчину. Наоборот - мы будто всегда принадлежали друг другу.

Вот и во время минета я не испытываю ни миллисекунды отторжения или какого-то другого отвлекающего ощущения. Будто я делаю ему это уже не в первый раз.

– Возьми глубже. Ещё немножко, - говорит хрипло и стаскивает резинку с моих волос, а потом запускает в них пальцы. - Пожалуйста, Белочка…

Мне сложно взять до корня такой большой член, но я стараюсь. Расслабляю горло максимально и опускаю голову. Получается, хотя и сложно. Но я довольна собой, что могу доставить ему такое наслаждение.

– Тормози, Белочка, а то кончу… - говорит одно, но в голосе будто слышится мольба не послушать его.

– Кончай, - шепчу, выпуская его изо рта и вновь ныряя.

– Сама напросилась.

Богдан сжимает волосы на моём затылке чуть сильнее и несколько раз подаётся бёдрами мне в рот, в последний раз прижавшись плотно, что я даже от неожиданности едва не дёргаюсь, но успеваю сдержаться. А потом мне в рот несколько раз выстреливает горячая солоноватая сперма. И я… её неожиданно для себя проглатываю. Никогда так не делала.

– Охренеть… - со стоном шепчет Богдан. - Кайф какой… охренеть…

А потом опускает глаза и смотрит в мои. Мне даже хочется отвести взгляд, но я задаю себе вопрос «с чего бы мне это делать?» Между нами всё честно и открыто. И смотрит он с восторгом, а не с превосходством.

– Карина, рот у тебя такой же охрененный, как и вся ты, - делает Богдан комплимент в своём стиле и валится рядом на кровать. - Дай мне пять минут и я тебе отомщу.

Но пяти минут ему и не требуется. Отдышавшись буквально минуту, Богдан притягивает меня к себе и начинает целовать. А ведь я даже рот не прополоскала. Коля же после минета никогда не целовал, хотя и кончал на пол. Морщился и подставлял щёку.

Богдану же всё равно. Он страстно целует меня, гладит моё тело руками, попутно раздевая. Не спешит, сам ещё восстанавливая силы. Но мне и хорошо - приятна его неспешная нежность.

На животе его ладонь задерживается и гладит с какой-то особенной осторожностью, едва-едва касаясь, а потом ныряет в трусики. И так уже не особенно стесняется.

– Давай сверху, Белочка? Можно ведь?

– Врач же сказала: только не жёсткий секс.

– Мы не жёсткий, - улыбается. - С ним подождём.

Эти его обещания будоражат фантазию и она пускается во все тяжкие. Ну точно гормоны уже начали шалить.

А может всё дело в самом мужчине…

Богдан возгромождает меня на себя, придерживая за талию. Платье спускает до талии, но не снимает. Как и чулки. Вижу, что его это особенно возбуждает.

Я приподнимаюсь и направляю его в себя. Опускаюсь медленно и осторожно, наслаждаясь тем, как его член меня заполняет. Где-то в глубине бьётся мысль, что а вдруг это опасно, но я напоминаю себе слова врача, что у меня всё хорошо, и секс совершенно неопасен. Расслабляюсь и опускаюсь полностью.

Пальцы Богдана сильнее сжимаются на моих бёдрах, а сам он громко выдыхает.

– Хорошо как, Белочка, как же хорошо… - шепчет и начинает помогать мне медленно двигаться на нём.

Действительно хорошо. Очень.

Я даже не устаю в этой позе, как обычно, потому что он своими крепкими большими ладонями поддерживает под бёдра и помогает с ритмом.

Оргазм настигает меня и Богдана с разницей в несколько секунд. Он вжимается в меня снизу, прижимая к своим бёдрам и пульсирует спермой теперь внутри, а я откидываю голову назад и зажмуриваюсь, ловлю разноцветные круги под закрытыми веками, а потом падаю ему на грудь в изнеможении.

Кайф.

– Можно же было кончать? Я так понимаю, предохраняться уже не надо?

– Очевидно, что нет, - смеюсь ему в шею. - Раньше надо было спрашивать.

– Ну и по фигу, - гладит меня по волосам, а я слушаю, как быстро и напряжённо после пережитого оргазма стучит сердце в его груди. - Зато у нас будут детки. Интересно, рыжие получатся?

– А у них есть выбор? - снова хихикаю. Как же с ним хорошо!

– Очевидно, что нет, - отвечает моими же словами и тоже тихо смеётся.

Богдан выскальзывает из меня, сгребает в охапку и так мы оба и засыпаем.

А вот просыпаемся от того, что щёлкает замок входной двери и кто-то начинает копошиться в прихожей.

20

У меня внутри всё холодеет от ужаса. Услышать, что кроме тебя в квартире, в которой ты живёшь одна, кто-то есть - страшно до дрожи. И если бы не Богдан рядом, я бы уже точно сердечный приступ поймала.

Я хватаю его за руку и замираю. Он тоже прислушивается, садится.

– У кого ещё есть ключи?

– У бабушки. Но она в деревне и никогда бы без предупреждения не приехала. Ещё у Коли.

– Понятно.

Богдан решительно встаёт и натягивает брюки прямо на голое тело. А я зажмуриваюсь. Коле кранты. Ну и сам себе виноват.

– Богдан, осторожнее, чтобы он потом тебе проблем не устроил, - прошу.

– Белочка, думаешь, я боюсь его?

– Нет! - восклицаю громким шёпотом. - Конечно, нет. Просто он, как оказалось, из дерьма слеплен. Потом по адвокатам бегать будет.

– Ага, смотри, чтобы не устал, - усмехается мой Медведь и распахивает решительно дверь в коридор.

– И хули ты тут забыл? - раздаётся громогласное по моей квартире.

Я набрасываю халат и, встав на цыпочки, выглядываю из-за плеча Богдана. Вижу растерянного Колю у комода. Рядом с Медведем он кажется каким-то мелким. Низким, щуплым.

– Это я что тут забыл? - отвечает, хорохорясь. - Это ты тут никто. А я прописан, между прочим! И имею право тут жить! И вещи взять любые. Мне вот готовить некогда, я мультиварку заберу. И крем свой для обуви. Я что, купить всё должен?

Конечно, если посудить беспристрастно, то, может, так и есть. Но… мне становится так мерзко внутри. До тошноты буквально. И это не внезапно нагрянувший токсикоз.

Богдан всю эту тираду слушает молча, а потом говорит, прищурившись:

– Прописан, значит?

– Между прочим!

– Белочка, подай мой телефон, пожалуйста.

Я ничего не спрашиваю и в разговор не лезу. Беру телефон Богдана с тумбочки в спальне и отдаю ему. Тот набирает какой-то номер.

– Лизань, привет, это Бо, - говорит, глядя на моего почти бывшего мужа. - Слушай, у меня тут корешок один есть, ему надо срочно переехать, а времени нет на всякие проволочки с документами.