Училка и медведь (СИ) - Малиновская Маша - Страница 13

Принимаю душ, загружаю стирку, пью чай, почему-то отставив банку с кофе. Когда иду на остановку, прилагаю усилия, не разрешая себе смотреть в сторону детских площадок и дорожек к детскому саду, по которым, как цветные горошинки, сейчас катятся дети в сопровождении родителей.

В школе я предупредила директора, что на пару дней уйду на больничный. А может и не понадобится пара. Завтра уже выйду.

На остановке много людей, и я решаюсь пройти пешком - тут недалеко, за полчаса дойду.

Погода дурацкая. Город стоит в осеннем золоте, ветра почти нет, пахнет влажной листвой.

Нет, на самом деле она прекрасная, просто настроение у меня не то.

– Мама, смотри, Даня опять блеванул, - слышится сзади тонкий голосок.

Я зачем-то поворачиваюсь и наблюдаю картину, как вокруг коляски скачет маленькая девочка лет пяти, а над самой коляской склонилась молодая женщина. Она что-то воркует, вытирая малыша салфетками, улыбается. Выглядит уставшей - наверное этот Данька ночью спать не давал, но какой-то… светлой, что ли.

Слёзы сами начинают катиться по щекам, и я скорее отворачиваюсь, чтобы никто не увидел. Сажусь на лавочку в сквере, пытаясь успокоиться и продышаться.

Нужно взять себя в руки. Все аргументы я уже вчера себе привела.

А если… а если нет? Если не все? Я ведь привела только против. А как же за? Почему не выслушала в своей голове и их?

А как же тёплая ладошка в моей ладони? Первая беззубая улыбка - только для меня! Первый шаг и истинная гордость за первый удачный поход на горшок? А стих на утреннике в садике?

Разве эти аргументы можно отбросить?

Героиня вчерашнего фильма решилась рожать во время зомби-апокалипсиса, чем я хуже? Чем слабее?

Я встаю и иду дальше. В клинику нужно к десяти, нельзя опаздывать. Нужно сделать узи и убедиться, что тест не ошибся. И послушать своё сердце - оно подскажет, что делать.

Но, кажется, слушать придётся не только его. Это я понимаю, когда выхожу из-за угла дома ко входу в клинику. Потому что прямо у порога, сложив свои громадные ручищи на груди, стоит Богдан.

16

Я останавливаюсь напротив, понимая, что обойти его, чтобы пробраться к дверям клиники, никак не удастся. Медведь стоит спиной как раз напротив двери, скрестив руки на груди и смотрит на меня прямым взглядом, чуть прищурившись.

Что ему сказать? Привет? Тупо.

Эй, Богдан, я от тебя залетела и вот пришла на аборт, но пока шла - передумала.

То ещё приветствие.

Но с другой стороны, почему он встречает меня именно сейчас и именно здесь, у клиники? И смотрит так, будто всё уже знает. Да откуда?

- Уйди с дороги, - говорю так уверенно, как только могу.

Сжимаю ладони в кулаки, стараясь это сделать незаметно в опущенных рукавах куртки. Призываю всё возможное самообладание.

- Нет.

- Нет? - поднимаю в удивлении брови. - Я на приём опаздываю.

- Ты сюда не войдёшь, - чеканит жёстко, но вместе с тем как-то спокойно, без злости. - Не затем, чтобы избавиться от моего ребёнка.

Он знает!

Он действительно знает!

Боже мой, но откуда? Я же никому ничего не говорила, даже словом не обмолвилась. Только врачу вчера, но вряд ли Александра Игоревна и Богдан вообще знакомы. А если и так, то с чего ей докладывать ему, мы с Богданом не пара.

- С чего ты вообще взял… - пальцы начинают дрожать ещё сильнее, и я вдавливаю ногти в ладони до боли.

- С того, что у тебя глаза красные и опухли, - Богдан опускает руки и делает ко мне пару шагов. - Ты плакала. Тебе страшно. А со мной не будет.

Он прав, мне страшно. Очень. И услышать такие слова хотела бы любая. Но слишком много «но» между нами.

- Ты так говоришь, будто уверен, что ребёнок твой, - мой голос садится и ответить получается хрипло. Сам факт наличия беременности я уже и не отрицаю. Зачем? Тем более, он откуда-то знает.

Богдан подходит совсем близко. Настолько, что я слышу запах его туалетной воды. Приятный, свежий, морской аромат с нотками чего-то горьковатого. И действует он на меня настолько одуряюще, что возникает непреодолимое желание уткнуться носом в его куртку, а лучше чуть выше - в шею, не прикрытую воротом, вдохнуть глубоко-глубоко, а потом расплакаться. И чтобы гладил медленно по волосам, успокаивая, чтобы ещё раз повторил, что с ним безопасно, и страшно не будет.

- А я уверен, - аккуратно берёт пальцами распотрошенный ветром локон. - Тогда в клубе, когда ты так хотела пуститься во все тяжкие, то случайно упомянула, что у тебя только-только закончились женские дни.

Да, я помню такое. Стыдно. К чему тогда вообще ляпнула?

- И в тот день ты узнала об измене мужа. Вряд ли бы такая, как ты, Белочка, подпустила бы к себе мудака после такого предательства. Так что у тебя за это время был только я.

- А с чего ты это взял, что только ты?

- Опровергнешь мои слова? - поднимает бровь.

Нет. Да и зачем? Я не люблю врать, а сейчас и подавно смысла не вижу во лжи.

- Где ты был? - спрашиваю тихо, сильно сомневаясь, имею ли право задавать этот вопрос.

- Работал, Карина. Я же сказал тебе, что какое-то время буду занят. Позвоню.

- Но не звонил.

- Ещё как звонил. А ты по жопе сейчас получишь, что сбрасывала.

Ой. Я вскидываю на него виновато глаза. А ведь звонил! А я думала, что это банки со своими предложениями кредитов.

- А я с незнакомых не беру.

- Это я понял.

Воздушный шарик, что сидел в груди и давил на сердце и лёгкие, не позволяя свободно дышать, начинает сдуваться, освобождая место для вдоха поглубже.

- И что мы делать теперь будем? - задаю главный вопрос.

- А что люди делают в таких случаях? - улыбается и пожимает плечами. - С коляской гуляют там, памперсы меняют. По ночам не спят, ну и всё такое.

- Просто у тебя так всё, - с моих губ срывается смешок, но шарик в груди скукоживается окончательно, и я, наконец, ощущаю лёгкость, отчего мне хочется расплакаться.

Не выдержав, всхлипываю и утыкаюсь носом в куртку Богдана. Он обнимает меня своими огромными лапищами, гладит по голове и спине.

- Я позабочусь о тебе, Белочка. О тебе и бельчонке. Ничего не бойся, тебя никто больше не обидит.

- Медвежонке… - тихо хихикаю ему в грудь, а у самой аж ноги слабеют от чувства облегчения.

- Чего? - переспрашивает, не расслышав.

- Ничего, - поднимаю глаза на него и улыбаюсь.

Богдан тоже улыбается. Вижу, что хочет поцеловать, но не решается, почему-то. И я тоже первая не решаюсь. Непонятно всё между нами как-то. Страсть - это одно. И мы решили, что будем родителями. Но что с остальным - непонятно пока.

- И… я бы не избавилась от него. Хотела, но по дороге сюда поняла, что не смогу.

- А я, кажется, никогда в жизни так не боялся опоздать, - говорит просто и откровенно, не понимая, наверное, какое значение имеет для меня эта фраза.

- Как ты вообще узнал? - отстраняюсь и задаю очевидный вопрос, который крутился на языке с самого начала встречи, но не был первоочередным.

- Не забивай голову, Белочка, - отмахивается, будто это совсем неважно. - Работа такая.

- Ты…

- Так, давай уже в машину, - перебивает, явно не желая отвечать.

- А приём? Мне же нужно к врачу. Подтвердить, как минимум.

- Ну тогда пошли.

Богдан разворачивается лицом к двери и подставляет локоть. А я принимаю его приглашение и задумываюсь о том, как же всё быстро в нашей жизни может меняться. Ещё полчаса назад я шла на аборт и считала, что никому до меня нет дела в этой жизни. А теперь я иду под руку с шикарным мужчиной, который обещает, что под его крылом мне никого и ничего не нужно бояться. Иду с ним к врачу, чтобы убедиться, что мы ждём ребёнка. Да, жизнь поистине многогранна и непредсказуема.

Мы входим в клинику, останавливаемся у стойки регистрации. Я протягиваю свои документы девушке. Она довольно быстро всё оформляет и возвращает мне паспорт.

- Проходите в сто восьмой, оплата после приёма. Вы, - обращается к Богдану, - можете подождать на диванчике в зале ожидания.