След Анубиса (СИ) - Сарафанов Валентин - Страница 13

Вовка возражать не стал. Молча взял ружьё и закинул его за плечо.

— Заночуем неподалеку на берегу, а назавтра поутру плот сколотим. Поплывем по реке. К гиблому месту поплывем. Нам терять нечего, — заявил он решительно. — Есть другие предложения?

Василий и Степан молча переглянулись. Других предложений не было.

Продолжение следует

Глава 5

Таинственная река

Плот, повинуясь движениям весел, похожих на деревянные лопаты, вышел на быстрину. Мертвое селение исчезало за поворотом. Носовым веслом управлял Василий. Степан рулил кормовым. Вовка сидел в центре плота. Перед отправкой запаслись рыбой, что в изобилии плавала на мелководье. Глухаря доели ещё вчера на ужин. Набрали грибов в лесу — все тех же маслят. Других грибов пока не проросло. С питанием проблем не возникало. Провизию сложили в узел из найденной в сундуке холстины. Забрали с собой карту, тетрадь, топор, ну и естественно золото, подлатав найденной суровой ниткой, лопнувший мешок.

Река несла плот мимо берегов, покрытых густым ельником, перемежающимся березняком да редкими полянами, с одиночным мертвым сухостоем. Держа одной рукой весло, Василий изучал карту, развернутую на бревнах, сравнивая нарисованное на бумаге с реальностью.

Прадед Степана изобразил все основательно в мельчайших подробностях, нанеся на бумагу все повороты реки, и даже прорисовал береговые скалы. Молодец Филимон Ознобищев. Доброе дело сделал, нужное. А, что ему ещё оставалось делать-то здесь? Да ещё одному.

Если верить Филимону, то через пару поворотов плот по большой реке поплывет. Василий продолжал изучать карту, а в его голове роилось множество вопросов. Интересно, что это за река? Филимон упоминал в своих записях о Подкаменке, но на карте не указал названия. Гиблое место только обозначил. Почему? Что там в этом гиблом месте? А может там прячется разгадка Тунгусского феномена? Одни загадки кругом. Ничего не ясно. Плывем, можно сказать в никуда. Зачем? И что здесь стряслось больше ста лет назад? Что происходит сейчас? Кто и зачем хотел похитить Вовку? Загадка на загадке и загадкой погоняет. Одно ясно — происходит нечто такое, что в голове не укладывается. Все знания предметов, которые Василий старательно изучал сначала в школе, затем пять лет в университете, а потом еще почти столько же в аспирантуре, когда писал диссертацию, не могли объяснить происходящее. И теперь он плывет неизвестно куда и, не зная зачем, отчетливо сознавая, что столкнулся с чем-то совершенно непонятным, неизведанным, с тем, что неизмеримо выше его собственных знаний и, при этом, не поддается никакому логическому объяснению. Можно, конечно, строить различные гипотезы, высказывать предположения, выдвигать теории, одну фантастичнее другой, но при этом не получить ответов ни на один вопрос, возникающий в голове.

Василий размышлял, машинально шевеля веслом. Миновали ещё один поворот. Речные волны мирно хлюпали о брёвна плота. Вокруг царило безмятежное спокойствие.

А, может, там впереди, на самом деле, все нормально? Вот минуем следующий поворот, и покажется за ним селение в несколько десятков домиков, каких много разбросано по бескрайней енисейской тайге. А в селении том живут обычные рыболовы охотники, да лесорубы. И всё станет на круги своя, и тогда, произошедшее с ними, со временем, останется в памяти лишь, как дурной сон.

Хотелось бы верить в это. Но не будет так.

Шестое чувство, обострившееся в нем за последние дни, подсказывало ему совсем другое. Василий в этом с виду мирном покое ощущал застывшее вокруг напряжение. Скрытая угроза таилась среди темных лесов и далеких серых холмов. Он чувствовал ее. Опасностью дышали береговые камни, редкие кусты, ленивая зыбь на реке. Опасность крылась повсюду. Она повисла в воздухе, зацепилась за ветки деревьев, сплошь пропитала собой сырой лесной мох.

— Хотелось бы, думать иначе. Но не будет так, — чуть громче дуновения вкрадчивого ветерка прошептал Василий и оглянулся на Вовку. Тот лежал на бревнах, заложив руки за голову и устремив отрешенный взгляд в небо. На ногах у него красовались лапти, сплетённые Степаном. Вовкины тапки размокли и пришли в негодность. Сам Степан клевал носом на корме. Дремал, но весло не выпускал из рук, управляя, как говорится, на автопилоте.

Последний поворот не заставил себя долго ждать. Сразу за ним впереди открылось широкое водное пространство. Вскоре более мощный поток подхватил плот и понес в неизведанные дали вблизи каменистого левого берега. Противоположный берег темнел высокими и скалистыми обрывами примерно в полукилометре.

— Он где-то здесь, — подал голос Вовка. Василий посмотрел на сына. Тот продолжал неподвижно лежать на бревнах плота. Глаза его были закрыты.

— Он тут. Я его чувствую, — произнес сын, не открывая глаз. Произнёс негромко. Но от этой, тихо прозвучавшей фразы, Василия, словно, холодной волной окатило.

— Кто здесь? — спросил он, уже понимая, о чем говорит сын. Вовка открыл глаза, резко подскочил и устремил свой взгляд в сторону скалистого правобережья.

— Я чувствую его, а он чувствует меня, — прошептал он. — Ближе к левому берегу! Ближе! Быстрее!

— Ты чего суетишься-то? — пробурчал Степан. — Хорошо плывем ведь. Сейчас грамм бы двести…

Он не успел договорить. Уши у всех троих путников резко заложило, как это бывает при жесткой болтанке самолета на воздушных ямах. Что-то невидимое и тяжелое навалилось до боли на барабанные перепонки, а в следующий миг вода в полусотне метров позади плота вспенилась с шумом кипятка, рвущегося из жерла гейзера. Василий, не раздумывая, схватился за автомат, вскочил на ноги и, сдергивая предохранитель, увидел, как над рекой, вспарывая её поверхность, мечется яркий зеленый луч. Его источник скрывался где-то среди скал правого предела реки.

— Гипердолоид, блин! — завопил Степан, схватил Вовку в охапку, и резво бултыхнулся вместе с ним в воду. Плот резко качнуло от толчка и швырнуло в сторону. Василий, теряя равновесие, нажал на курок и, падая на бревна, дал короткую очередь в сторону предполагаемого местонахождения врага.

Луч яростно заметался над рекой. Вовка и Степан тем временем барахтались за бортом. Зелёный огонь бестолково срубил на левобережном речном крутояре несколько деревьев, ударился в скалистую твердь, разбрасывая каменные сколы, и вновь запрыгал над водой в сумасшедшей пляске.

Но плот уже уходил за поворот. Зеленый огонь ударил ещё раз, вспарывая воду, потом ещё и ещё.

«Не попадает. Словно мешает что-то», — мелькнула у Василия мысль.

Еще один огненный удар. На этот раз снова по верхушкам деревьев. И всё. Скала на противоположном берегу, откуда бил огонь, скрылась за поворотом. Кажется, пронесло. Степан с Вовкой, хлюпая руками по воде, подплыли к плоту и забрались на бревна.

Степан встал на четвереньки, помотал головой и лег на плот пузом, раскинув руки в стороны. Вовка стянул через голову рубашку, отжал её и разложил на плоту. Затем снял штаны. Тоже отжал. Всё это он проделывал спокойно и деловито.

Не попал, сволочь, — выдохнул Степан. — Вот же гад. Что же это за гад такой?

— Он не мог попасть, — спокойно произнёс Вовка. — Он находится в другом осколке пространства. Граница между пространствами сбивает луч. А сам он заблудился в этих осколках. Иначе он бы меня давно уже нашел.

— Какие ещё осколки? — поинтересовался Степан.

Вовка ничего не ответил. Только рукой отмахнулся. Чего объяснять-то? Всё равно не поймут. Василий внимательно посмотрел на сына. А ведь его слова не лишены смысла. Почему бы и нет? Осколки пространства. Вполне может быть. Это кое-что объясняет. Объяснение фантастическое, но не лишенное смысла. Разорванное пространство. Вся эта местность есть только иллюзия единого целого. Обычное пространство представляет собою непрерывную ткань. Но здесь этот закон построения нарушен. Так, так. И что из этого? Что?

Василий посмотрел на Вовку. Сын сидел на краешке плота, устремив взгляд на дальний берег реки.