Позволь чуду случиться (СИ) - Агатова Анна - Страница 1

Позволь чуду случиться

Глава 1

Все хозяева котов счастливы одинаково, а вот несчастье у каждого своё.

Так подумалось мне, когда край плетёной корзины больно врезался в живот. Правда, почти мгновенно барьер был преодолён, и я очутилась внутри, перевалившись через бортик.

— Кусь, Кусь, Кусь! Иди ко мне! — я протянула к коту руку в робкой надежде, что мой зверь не будет делать резких движений и не сиганёт в противоположный угол.

Ещё на подступах к чуду досамолётной техники я быстрым, отточенным многолетней практикой движением перекинула рюкзак вперёд, на живот, лямки переместила на плечи и быстро нырнула, минуя коротенькую лесенку, в корзину воздушного шара. Я знала — если Кусимир пошёл гулять, то остановить его будет непросто и нужно готовиться к экстренным мерам.

Скотина что-то вынюхивал под лавкой, и на меня, слава небесам, не смотрел. Я постаралась спуститься как можно аккуратней, чтобы не спугнуть его, а заодно и спрятаться от небольшой экскурсии. Воздушный шар привлёк внимание досужей публики, и немалая группка туристов столпилась с противоположной стороны корзины вокруг парня, что увлекательно вещал о шарах, облаках и воздухоплавании.

Плетёный пол под ногами подозрительно качался, и я присела. «Что бы уменьшить качку?» — спросила у себя с иронией. «Что бы не заметили», — честно ответила себе же.

И вот так, почти на коленках, поползла те несчастные сантиметры, что разделяли нас с Кусиком.

Там, за стенками корзины, стоял шум человеческой толпы, грохот машин, ржание лошадей, откуда-то издалека доносился запах жарящихся шашлыков и звон оружия — исторический фестиваль раскручивал свои обороты. А мой кот (вот так и жалей бедных одиноких котиков!) бочком, будто случайно, отодвигался от меня.

Но я знала характер Кусимира, как знала и все его привычки, и медленно, но неуклонно приближалась к нему, так же медленно вытягивая руки к лысой заразе — нельзя верить редким движениям и кажущейся хрупкости лапок.

Совсем рядом, почти над головой, послышались голоса — несколько мужских и один женский.

— …наверное, несложно?

— Да, это просто. Вот здесь, а потом вот так…

Кусик вжался в угол спиной и неприкрытая жажда убийства сверкнула в его глазах. Вот оно, его истинное лицо! Монстр, тиран! Зверюга.

Мой домашний деспот, которого приходится любить как есть — злобным и ненавидящим.

Проявил характер — это плохо. Ежовых рукавиц, которые дома в подобных случаях я заменяла кухонными стёганными прихватками, с собой, ясное дело, не имелось.

Сверху раздался резкий шум, и я, пользуясь этим слабым прикрытием, пошла ва-банк: дёрнулась, почти прыгнула, чтобы схватить кое-кого. Но мне ли, неуклюжей человечине, тягаться с ловким зверюгой?

К тому же земля, то есть плетёный пол, ушёл из-под ног и в прямом, и в переносном смысле. Заодно заставив меня едва не задохнуться от неожиданности.

А Куся почти улизнул: его удалось схватить лишь за заднюю лапу. Корзина под неловко согнутыми ногами плясала, словно ей оплатили канкан по сумасшедшему тарифу, кот мявкнул, злобно оглянулся на меня и попытался сильным рывком выдернуть ногу из моего хоть неловкого сейчас, но многоопытного, а потому крепкого захвата.

Дело плохо.

Куся у меня редкостная гадина. И хоть понимает, что хозяйка я, и что он полностью от меня зависит, но показывать зубы не стесняется. И ненависть свою — тоже. Поэтому хватануть меня за руку или за ногу не брезгует. Я знаю: с ним нельзя резко или злобно, даже если уже когтищи задних лап распахали руку до локтя, а желание убить лысую скотину превышает все разумные пределы. Всегда нужно добром и лаской — Кусимир злобная, мерзкая, злопамятная тварь. Спасибо, мамочка, за подарок!

И я опять ласково запричитала:

— Кусь, Кусь, Кусь! Иди ко мне, — и медленно поползла, стараясь не выпустить лапу из сжатых пальцев, но и не сделать животине больно. При этом нужно было тщательно следить, чтобы все пути к отступлению были отрезаны. Коту, ясное дело.

Рюкзак немного мешал, болтаясь впереди, а пол, что под ногами выделывал несмешные коленца, мешал ещё больше. А Кусимир всё так же недружелюбно сверкал на меня своими огромными глазами, на лысой голове смотревшимися почти телескопическими, щерил пасть и вообще всячески демонстрировал угрозу.

Он знал, что победа будет за мной, но должен был красиво выйти из ситуации. И я, понимая это, давала ему возможность изобразить мощное сопротивление. Мой второй рывок совпал с очередным «ппенттеншшш!» над головой и оживлённым разговором за бортиком. И хорошо, что зашумело до моего рывка — я нечестно воспользовалась этим звуком, чтобы сделать ещё одну попытку схватить лысого поганца и упрятать в приготовленный мешок. То есть рюкзак.

На этот раз я оказалась ловчее и схватила тяжёлое, горячее и сопротивляющееся тело, крепко прижала к себе. То есть к рюкзаку.

Нужно было кота запихнуть внутрь и закрыть крышкой, но сначала… Сначала извиниться, что влезла без разрешения в корзину шара, и попросить, чтобы кто-нибудь там, снаружи, помог мне выбраться из болтающейся подвески.

И я стала подниматься, крепко прижимая кота и уже чувствуя, что что-то идёт не так.

Едва я приподнялась над бортиком, резкий ветер затрепал волосы, норовя залепить глаза и затолкать их в рот. Чувство «что-то не так» просто заорало и запрыгало цветным слоником, перемешивая весь мой ливер в фарш — от страха внутренности сжались и, казалось, превратились в тугой комок.

А когда я бросила взгляд вниз, за бортик, не сдержалась и заорала уже сама. Кот среагировал мгновенно и впился в меня когтями. И даже грубая ткань рюкзака и свитер не защитили меня этого покушения.

Звук из горла закономерно стал ещё громче.

А орать было отчего: воздушный шар, а значит, и корзину со мной и злосчастным Кусимиром волокло в сторону моря. Следом бежали люди и что-то кричали. А когда увидели меня, выглядывающей под бортиком, закричали ещё громче. А ещё запрыгали, замахали руками и задрыгались как-то совсем пессимистично.

Кажется, я попала…

Прижимая подвывающего Кусика покрепче, я опустилась прямо на пол. Так, первое — свободу рукам, заодно — обезопасить лысую скотину. А то ведь, бестолочь, уже на грани, сейчас взбесится и выпрыгнет сдуру из корзины.

Без особых церемоний запихнула кота туда, куда и планировала — в мешок, то есть в рюкзак, на удивление ловко борясь с цепкими когтями и сопротивляющейся тушей, что, казалось, вмиг потяжелела на пару кило.

— Я потом с тобой помирюсь, дружочек. Обязательно. Прощенья попрошу, на коленях извиняться буду, самого вкусного корма куплю, лично кофейной ложечкой в рот запихивать стану. Потом. Как-нибудь, — бормотала бессвязно, затягивая шнурки дрожащими руками. — А пока посиди там.

И щёлкнула замочком рюкзачной крышки.

Подняла голову вверх, присматриваясь к горелке и верёвкам, свисающим в корзину от шара. Теперь уже решительная и готовая действовать, снова поднялась на ноги. И тут меня перекосило от ужаса: я ещё раз взглянула на своих спасителей, что бежали следом за шаром.

Что {должны} были бежать за шаром, то есть за мной.

Было отчего испугаться: всю эту громадину, в которой я болталась, не просто волокло по земле. Её уже хорошо приподняло над грунтом и несло к морю. Причём море было вот, рукой подать, а люди, которые, как я предполагала, могли этим шаром управлять, могли остановить, удержать и опустить на землю, остались далеко позади. И уменьшались всё сильнее, превращаясь в букашек.

Я нервно сглотнула, бросила быстрый взгляд на волны и снова уставилась на своих потенциальных спасителей. Кажется, кто-то опять остался один. И это одиночество было страшнее любого другого, которое я познала в своей жизни.

Это катастрофический одиночный полёт над морем на воздушном шаре одной безмозглой девчонки с не менее безмозглым котом.

Полёт в один конец.