Я тебя ждал (СИ) - Дюжева Маргарита - Страница 37

Наоборот вернулся, остановившись в опасной близости от меня.

Смотрю на него во все глаза, силясь осознать свое открытие. В голове не укладывается.

– Это твое имя? – зачем-то уточняю, хотя и так знаю всю правду.

– Есть сомнения? – голос, как закаленная сталь. Ни единой эмоции, только холодная отстраненность.

Бесчувственный садист, которому на все плевать! Который преследует только удовлетворение своих потребностей. И ему не важно, как для этого придется нагнуть остальных.

Смотрит, не моргая. Отстраненно, прохладно, игнорируя всплеск моей ярости. Мне хочется уйти. Просто плюнуть на все и уйти, чтобы в тишине и спокойствии обдумать свое открытие. И будь что будет. Страха перед ним не осталось. Только ярость, застилающая глаза красной пеленой. Делаю шаг назад, но останавливаюсь. Взгляд упирается в бешено пульсирующую вену на его шее.

Ему не плевать! Ни черта не плевать! Иллюзия рассыпается, как карточный домик. Понимаю, что его спокойствие напускное. Что за ленивым взглядом скрывается зверь, балансирующий на грани.

Все, что я хотела сказать, так и остается несказанным. Нервно облизываю губы, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Этот безобидный жест не укрывается от его внимания. Зрачки тотчас расширяются, перекрывая радужку, и глаза кажутся черными, дикими.

***

– Фэйд… – сипло, чувствуя першение в горле.

Он молчит, не делает никаких телодвижений. Просто смотрит на меня, чего-то ожидая.

Взгляд проникает под кожу, в самые потаенные уголки, туда, куда я и сама боюсь заглянуть.

Ждет, не предпринимая никаких действий. И впервые меня это задевает, раздражает. В памяти то, что у нас было раньше.

Тягучим медом, совершенно неожиданно для меня, по крови расползается желание. А следом за ним стыд. Как можно? Он же… он – чудовище. Одна часть меня бунтует, а вторая жадно тянется к нему, негодуя из-за того, что медлит.

Как две стороны одной медали. Одна блестящая, чистая, а вторая черная, покрытая следами когтей, сквозь которые пробиваются огненные искры.

Пячусь от него, испуганно мечусь взглядом по хмурому лицу. Боюсь. И впервые не его, а того, что пробивается изнутри, из глубины меня.

Надо уходить. Дорогу найду, наверное. Хотя не важно. Надо просто уходить.

Несколько шагов назад, все больше сжимаясь, под его горящим взглядом, приходя в ужас от собственных ощущений.

Он следит за мной. Ловит каждый жест, каждое движение, но я уверена, что в этот раз, если захочу, он даст мне уйти. Пальцем не тронет, предоставляя выбор.

Выбор? Опять в груди всполошилось, закипело. Какой к чертям собачьим выбор? На что он рассчитывает? После всего, что было? После всего, что он сделал? Пусть катится на все четыре стороны. Пусть исчезнет из моей жизни.

И тотчас в памяти прикосновения, от которых кровь закипает. Непередаваемое, сумасшедшее блаженство, когда чувствуешь его внутри, и каждое толчок сталкивает в пропасть.

Пячусь, пытаясь придавить эти воспоминания, справиться с охватившим наваждением.

– Хочешь уйти?

Только киваю, потому что не могу заставить себя сказать слово "да". Ни хрена я не хочу, с каждым мигом та сторона, что тянется к нему, становится все сильнее.

– Иди, – кивает на что-то позади меня.

Обернувшись, вижу родную, наполненную светом гостиную. Уютную, теплую… скучную. Надо сделать шаг вперед, но не могу, не получается. Ноги не слушаются. В полной растерянности перевожу взгляд обратно.

Позади все тот же темный зал, чьи своды теряются в сумраке. Неподвижная фигура все на том же месте. Все так же наблюдает, дает выбор и ждет моей реакции.

Черт! О чем тут раздумывать? Надо уходить, пока отпускает.

Так бы я подумала совсем недавно, а сегодня душа разрывается от сомнений.

Медлю, не делая того шага, что вернет меня в привычную действительность. Перед глазами все плывет, сердце раскатисто бухает в груди, и кажется, совсем не дышу. Снова смотрю в сторону гостиной, совсем не уверенная, что мне туда действительно надо.

– Что же ты не уходишь? – тихий напряженный голос совсем рядом, проникая внутрь, отдаваясь сладким трепетом в каждой клеточке.

– Я… я не знаю, – шепчу, боясь повернуться и посмотреть ему в глаза.

– Знаешь, – вкрадчиво, искушающе, словно подталкивая к роковому шагу.

– Нет, – упрямо трясу головой, отрицая все происходящее, отказываясь его принимать, одновременно цепляясь за свои ощущения, прислушиваясь к ним, упиваясь ими.

– Зачем ты пришла сюда, ко мне?

– Поговорить! – чуть слышно выдыхаю.

– Врешь. Зачем?

Он давит на меня, в голосе требовательные ноты, а я не понимаю, чего он хочет от меня услышать.

Хотя, нет. Понимаю. Прекрасно понимаю, но не могу произнести вслух. Это неправильно, это плохо! Не верю, что это вообще может быть правдой.

– Зачем ты сюда пришла? – снова тот же вопрос, в этот раз жестко, нетерпеливо, пугая своей настойчивостью.

– Не знаю, – пытаюсь от него отступить, но он снова оказывается прямо передо мной. Куда бы не отворачивалась, он был везде, заглядывая своими чертовыми глазами в самую душу, и пробуждая там нечто странное, рвущееся навстречу.

Зажимаю уши руками, жмурюсь, пытаясь от него спрятаться. И снова слышу все тот же вопрос:

– Зачем…ты…пришла?

Теперь звучит внутри, бьется в такт биению сердца, лишая остатков самообладания.

– Зачем? – тихий шепот, над ухом, бегущий электрическим разрядом по коже.

Не могу сопротивляться самой себе, с тихим стоном, признавая свою капитуляцию, отвечаю:

– К тебе хотела.

Этот ответ его тоже не удовлетворил.

– Зачем? – требовательно, еле сдерживаясь.

У меня больше нет слов, только тьма, которая красноречивее любых фраз. Она шипит, жадно рвется к нему, подминая под себя все доводы здравого смысла.

Не осознавая, что делаю, шагаю к нему, и, обвив руками крепкую шею, приникаю к губам в жадном поцелуе.

Внутри непонятное удовлетворение, принятие, словно это правильно, словно так и должно быть. И мне не хочется больше в этом разбираться, анализировать. Плевать. Наш первый поцелуй…

Получив мой ответ, рывком притягивает к себе, впиваясь жестким поцелуем в нежные губы. Искры бегут в груди, по легким, обжигающим потоком собираясь внизу живота.

Фэйд отстраняется и легко толкает меня назад. Пошатнувшись, спотыкаюсь обо что-то и падаю. С удивлением обнаружив огромную мягкую постель, заправленную черным шелковым бельем, что холодными касаниями, остужает разгоряченную кожу.

Не успеваю опомниться, как он уже рядом, снова целует с каждым мигом все настойчивее, требовательнее, а я отвечаю, забывая обо все на свете.

Оторвавшись от истерзанных губ, спускается по шее, оставляя влажную дорожку из поцелуев, прикусывая нежную кожу.

Не замечаю, как стаскивает с меня платье, небрежно отшвырнув его назад. Горящим взглядом смотрит на бешено вздымающуюся грудь. Обводит указательным пальцем острый, напряженный сосок, сминает его, перекатывая между пальцев. Выгнувшись, дрожу, полностью отдавшись во власть его рук.

Склонившись, целует, обводит языком, втягивает в себя, вынуждая дрожать, зарывшись руками в темные волосы, сильнее прижимать к себе.

Ласкает вторую грудь, избавляя от остатков одежды.

Потом спускается ниже, по ребрам, скользнув на мягкий живот, прикусив кожу над впадинкой пупка. Тихо охнув, выгнулась дугой, когда почувствовала горячий язык, проходящийся по мокрым складкам. Обводит пульсирующий чувствительный бугорок, круговыми движениями. Придавливает, всасывая, и снова лаская мягким движением.

Дернувшись, пытаюсь свести ноги, но не дает, удерживая, вжимая в холодный шелк, продолжая сладкую пытку.

Сминая пальцами простынь, выгибаюсь, запрокинув голову назад, и кажется, что сейчас взорвусь изнутри, но когда до взрыва остаются считанные секунды, он отстраняется, заставляя жалобно хныкать, умоляя о продолжении.

Скидывает с себя одежду, и возвращается обратно. Накрыв своим телом, придавливает к матрасу. И от этой приятной тяжести кружится голова.