Ангел со сломанными крыльями (СИ) - Ри Юкки - Страница 42

Но с другой стороны, он и сам был на нее обижен. Она предала их семью! Променяла его и папу на какого-то чужого человека. К тому же иностранца. И старого. Что она вообще в нем нашла? Обида и злость опять поднялись в нем жгучей волной.

Нет, надо успокоиться. Надо поговорить. Спокойно. Объясниться. Найти решение. Надо поговорить с папой! Он-то тут с Милой и Женей, а тот совсем один! Богдан подошел к столу и открыл ноутбук. Телефона у него до сих пор не было, тот, что был раньше — пропал вместе с мотоциклом и всеми прочими вещами. А новый ему просто не был нужен в последнее время. Мама была рядом, а с папой он общался по скайпу с ноутбука.

Нажав вызов, он взволнованно ждал ответа. Давно пора было это сделать! А он, как маленький ребенок, пытался сделать вид, что проблемы не существует, вместо того, чтоб попытаться ее решить.

— Папа, привет! С Рождеством! — начал он, стоило изображению появиться на экране. Папа выглядел… плохо. Очень плохо. Он похудел, взгляд был усталым и каким-то… потухшим. Раньше он всегда был уверенным и чуток насмешливым.

— Привет, сын. Что-то ты надолго пропал. Не хотел со мной общаться?

— Прости, папа. Я … После того, как узнал про маму, я испугался. Мне казалось, что ты во всем винишь меня, и мне было стыдно. Стыдно за то, что я тебя подвел.

— Богдан, ты меня очень расстроил, когда перестал отвечать на вызовы. Потерять одновременно и жену, и сына — это слишком больно. Я думал, что чем-то обидел тебя.

— Нет, папа. Прости. Я теперь понимаю, что был неправ. Обещаю, что больше не пропаду.

— Как ты там? Вас уже отпустили из больницы? Мила говорила, что Рождество вы встретите дома.

— Да, мы у Милы дома. Здесь так красиво! И у нас есть настоящая большая елка! И даже подарки!

— Это очень хорошо. Я рад за тебя. Тебе ведь не нравилось уезжать на Новый год на юг?

— Ты знал? И все равно мы всегда уезжали…

— Твоя мама считала, что так лучше. Да… Ты с ней видишься?

— Сегодня она должна к нам прийти. И потом будет жить здесь, когда Женя вернется в Москву.

— Расскажешь мне вечером, как пройдет встреча? Как она выглядит? Что говорит?

— Хорошо, папа, я позвоню тебе вечером. А ты как? Выглядишь не очень.

— Я устал. В конце года на работе много дел. Я думаю, что все равно приеду к тебе на Новый год. Найдется там для меня комната в вашем доме?

— Конечно, найдется! Приезжай! Я очень тебя жду!

— Это хорошо. Тебе еще нужен твой медведь? Ты раньше очень просил его привезти.

— Подарок? Нет, папа, пусть он будет дома. У меня теперь есть Рич. Смотри, какой милый!

Богдан подхватил спящего на своей подстилка щенка и, прижав его к себе, показал папе.

— Он просто замечательный!

— Папа, я еще хотел спросить… Мотоцикл так и не нашли?

— Да бог с ним, с мотоциклом. Меня больше волнует, что до сих пор не нашли тех отморозков!

— Все же жалко…

— Тебе теперь не до мотоциклов. Сначала надо поправиться полностью. Ты же не маленький, понимаешь?

— Да, я понимаю. Просто ты так его любил.

— Это просто вещь, Богдан. Ее можно заменить.

— Прости, папа. Я в последнее время столько натворил.

— Не вздумай брать на себя ответственность за все беды мира! Я тебя знаю, Богдан. Не надо! Все случилось, как случилось. И мама… отнесись к ней с пониманием. Если она действительно любит этого француза, то пусть все так и будет. Не сердись на нее и не обижайся. Ты уже взрослый. Должен понимать.

— Хорошо, папа, я постараюсь. Надеюсь, она не приведет его сегодня сюда.

— Держись там, Богдан! Я скоро приеду. Очень соскучился.

— Ты тоже держись, папа! Я тебя люблю. И жду. Очень жду!

Папа завершил звонок и Богдан несколько минут сидел, глядя на экран. Хорошо, что папа все-таки приедет. Может, если они с мамой встретятся, все еще наладится? Ведь если Богдан в будущем будет работать здесь, в клинике, папа останется там совсем один?

Мама приехала часов 12 и была одна. Она привезла целую гору всякой вкусной еды и фруктов. Увидев Богдана, подошла и обняла его. И прошептала: «Прости меня!».

Богдан не стал вырываться из маминых объятий, как сделал бы еще неделю назад. Он прижался к ней, обнял в ответ и поцеловал, прошептав в ответ: «Я тебя люблю!».

С этого момента время понеслось, словно вскачь. Они вместе накрывали на стол, потом пили чай. Мама привезла столько еды, что думать о готовке им не придется еще дня два. Мила с Богданом показали маме дом, причем некоторые комнаты сам Богдан видел впервые, ведь ему такую экскурсию не устраивали. Мама выбрала себе комнату на первом этаже, совсем небольшую — эти комнаты планировались, как комнаты для обслуживающего персонала. Женя жил рядом в точно такой же. Он говорил, что бывает здесь слишком мало, чтобы прибирать большую комнату наверху — ему хватает и этой.

Потом Богдан сказал, что ему надо поговорить с мамой наедине, и увел ее в свою комнату.

Там мама сначала расплакалась, снова начала просить прощения у Богдана. А потом рассказала, как тяжело ей было находиться в клинике, слушать неутешительные прогнозы врачей, терпеть истерики любимого и послушного прежде сына. Она говорила, что боялась — Богдан останется таким навсегда. Чувствовалаа себя ненужной, брошеной. А Филипп — он сразу ее понял. Поддержал, утешил. Он художник, очень талантливый. Во Франции Филипп довольно известен, его картины выставлены во многих галереях Европы. Три года назад его жена умерла от рака, и он не смог справиться с этой потерей. Начал пить, забросил работу, впал в депрессию. Сын, не сумев помочь отцу своими силами, отправил его в эту клинику. Здесь Филиппу стало лучше. А встретив Наталью Николаевну, он влюбился, по его словам, с первого взгляда, и забыл о своей депрессии. Филипп снова начал писать, и, покинув клинику, не уехал обратно во Францию, а снял квартиру с мастерской в Цюрихе. Мама рассказывала Богдану, какой Филипп замечательный, какой талантливый, какие у него прекрасные картины, и тот с грустью понимал, что все его мечты напрасны. Прошлого не вернуть. Теперь все в их жизни будет иначе. Мама будет жить во Франции с художником Филиппом, Папа, возможно, тоже встретит кого-нибудь. А он, Богдан, всегда будет рядом с Милой. Их семья распалась? Нет, она стала больше. Ведь мама — до сих пор его мама, а значит и этот Филипп, и его дети — теперь тоже семья Богдана. И Женя с Милой.

— Ты знаешь, что папа хочет приехать сюда на Новый год?

— Да, Богдан, знаю. Мы с твоим отцом современные люди и не собираемся устраивать скандалы. Если ты беспокоишься об этом, то зря. Все будет в порядке.

— А твой Филипп? Он тоже не будет устраивать скандалы? Он не обидит папу?

— Ну тут еще вопрос, кто кого мог бы обидеть. Твой отец моложе и сильнее. Но я не думаю, что дело дойдет до драки. Александр хочет прежде всего тебя увидеть. Он приедет к тебе, а не ко мне.

— Он все еще любит тебя. Я сегодня с ним разговаривал. Он плохо выглядит.

— Да, я знаю. Я тоже с ним общалась. Мне очень хочется, чтобы мы с ним остались друзьями. Прежде всего, ради тебя.

— Ты его уже совсем больше не любишь?

— Богдан… Любовь — она бывает разная. Сейчас я отношусь к Александру, как к очень близкому человеку. Он мне дорог. Ведь нас связывают восемнадцать лет совместной жизни. Но это уже не та любовь. Не то, что было у нас вначале. Все изменилось. Мы изменились. Так бывает. И очень часто.

— Да, я знаю. Я просто беспокоюсь за него. Ему плохо сейчас и одиноко. А мы все здесь, вместе. Я должен быть с ним рядом. Но и Милу я не могу бросить.

— Богдан, ты опять пытаешься взвалить на себя всю ответственность. Твой отец — взрослый человек. Он сильный. Он справится с этим. И ты вернешься к нему, как только поправишься. Я не буду требовать опеку над тобой при разводе. Я же понимаю, что тащить тебя в новую семью — не лучшая идея.

— Я хочу познакомиться с твоим Филиппом. И с его детьми.

— Его дети уже взрослые, старше тебя. Дочь живет во Франции и уже замужем. А сын — здесь, в Цюрихе. Учится в университете.