Баламут 2 (СИ) - Горъ Василий - Страница 72

Да, первые часа два с половиной прошли в беготне, затирании следов и возне с землей, зато уже в пятнадцать двадцать мы постелили коврики на вершине премиленького холма, натянули над лежбищем маскировочную сеть, залезли под нее и расслабились. Ага, внаглую — я лег на спину, прижал к себе Лару с Дашей, подарил каждой по поцелую, от которых поплохело самому, и принялся оглаживать упругие попки. Причем отнюдь не через ткань. Шахова отпустила тормоза после первого же прикосновения, то есть, расстегнула ремень и штаны, чтобы мне было удобнее ее ласкать, закрыла глаза и растворилась в удовольствии. А Долгорукая заколебалась:

— С корхами понятно. А что насчет зверья?

— С ним все плохо… — притворно вздохнул я, потянул приличную паузу и мрачно усмехнулся: — Последний месяц корхи шарахаются по Зоне такими толпами, что большая часть по-настоящему опасных хищников давно об них убилась. А меньшая ныкается, где может, и боится лишний раз вздохнуть.

— Ну да, логично… — пробормотала она, затем прислушалась к моим эмоциям и озадаченно хмыкнула: — Забавно: судя по тому, что я чувствую через щуп, ты нас ласкаешь не для того, чтобы от чего-нибудь отвлечь, а просто потому, что захотелось!

Я ласково провел подушечками пальцев по ее правой ягодице, поймал в сознании ожидаемый отклик и выдал половину правды:

— Если честно, то без малого сотня корхов, на которых мы чуть было не напоролись сегодня утром, разбила мои последние розовые очки, и я вдруг понял, что будущего может и не случиться. Причем в любой миг настоящего, так как начинающееся Вторжение наверняка станет ничуть не менее жутким, чем первое, а везение, благодаря которому мы несколько раз выпутывались из безвыходных ситуаций, не бесконечно. Это понимание резко изменило мировоззрение, и теперь мне хочется вас радовать. И не когда-нибудь потом, а при любой возможности. Кроме того, меня больше не смущают ни ваши, ни мои желания, а все моральные тормоза приказали долго жить…

На самом деле мировоззрение изменилось ближе к концу последнего разговора Долгоруких, то есть, сразу после того, как я поверил в то, что кроме Язвы, моей матушки и меня у этой женщины никого нет, и додумался, что Лара в той же ситуации. А корхи заставили посмотреть на нашу жизнь со стороны и помогли понять, что радовать тех, кто действительно дорог, надо не потом, а прямо сейчас.

Не знаю, что именно женщины чувствовали в моих эмоциях во время этого монолога, но не успел я договорить, как и та, и другая вжались в мои бока и шарахнули через щупы настолько концентрированным ощущением счастья, что не передать словами. Правда, в чувствах Долгорукой на долю секунды промелькнуло что-то темное, но она мгновенно задвинула эту дрянь куда подальше, прикоснулась губами к моей щеке и еле слышно выдохнула:

— Спасибо…

— За что?

— За то, что радовать хочется не кого-нибудь, а НАС.

Я хотел признаться в том, что в этом списке есть еще родители, дед и Степановна, но почувствовал, что эта фраза будет лишней, и добавил беседе толику несерьезности:

— Ну-у-у, когда я захотел разобраться, кто именно мне действительно дорог, и заглянул в свое сердце, оказалось, что оно уже захвачено вами!

— Это ты так признаешься в любви? — ехидно прищурившись, спросила Язва.

— Ага!

— Одновременно двум бабам? — «грозно» нахмурилась Бестия

«Забудь о нашем возрасте и обо всем, что с ним связано: в твоих глазах мы жаждем видеть себя юными, обворожительно красивыми, беззаботными и шаловливыми девицами!» — услужливо напомнила память, и я отрицательно помотал головой: — Не бабам, а самым буйным, чувственным, добрым, умным и верным красоткам во всей Вселенной!

— Ага, мы именно такие! — подтвердила Даша и потерлась щекой о мое плечо.

— Но сдадимся на Базе, ибо тут не комильфо… — продолжила Лара, но, противореча сама себе, призывно прогнулась в пояснице.

Я, естественно, продолжил ласкать ягодицу с удвоенным энтузиазмом, и эта лиса, скосив взгляд на Долгорукую, провокационно застонала. А та, недолго думая, расстегнула верх от комбеза, задрала топик, вцепилась в мою правую ладонь и смяла ею свою грудь.

Никакого негатива в их эмоциях не ощущалось, зато счастья, радости и веселья было завались, так что я развел пальцы, прихватил ими твердеющий сосочек и закрыл глаза:

— На Базе, вне всякого сомнения, будет здорово. Но мне ничуть не хуже здесь и сейчас. Кстати, красотки, у меня появился вопрос интимного плана…

— Мы все в предвкушении… — «страстно» выдохнула Лариса, хотя наверняка почувствовала, что я посерьезнел. А Даша выдала сентенцию поинтереснее:

— Ответим. Если ты не перестанешь нас ласкать…

— Не перестану… — пообещал я и сосредоточился на прикосновениях. Благо чувствовал, что они радуют всех троих. Наслаждался и нежностью, и откликами, ощущающимися через щупы, несколько минут. А когда наше общее желание стало слишком сильным, дал нам возможность хоть немного остыть: — Так вот, мне кажется, что в свете последних тенденций в эскалации конфликта имеет смысл «вытянуть» вам сродства с Природой.

— Я пришла к такому же мнению… — призналась Лариса. — И собиралась его озвучить ближе к Базе и уговорить тебя заняться вытягиванием не на Земле, а на Той Стороне: Разум, который ты вытянул мне там, развивается заметно быстрее, чем Смерть. Мне кажется, что стоит проверить — вдруг это действительно так?

— А я каждые три-четыре дня проверяю, сколько времени требуется для появления усиливающего резонанса… — сообщила Долгорукая и шарахнула через щуп таким ярким предвкушением, что я невольно подобрался и задал напрашивавшийся вопрос:

— Ты хочешь сказать, что он стал появляться существенно быстрее?

Женщина утвердительно кивнула:

— Ага: в прошлый понедельник он появился на восемьдесят первой минуте, а этой ночью на семьдесят шестой! И-и-и… Рат, не останавливай, пожалуйста, руку — мне безумно нравится беседовать, млея от твоей ласки…

…Корхи дали о себе знать… Нет, не так: корхи вляпались в любовно подготовленную ловушку в начале восьмого вечера, то есть, где-то за час с небольшим до заката. Нам, естественно, сразу стало не до неги, и буквально через две секунды после первой серии чудовищных вспышек, затмивших свет солнца, мы припали к биноклям, выдернутым из пространственных карманов. А еще через пяток, оглядев то, что творилось в «заряженной» долине, не удержались от злорадных смешков: как и планировалось, одна из тварей с Той Стороны, ломившаяся чуть левее центра наиболее удобного прохода, наступила в ямку «венериной мухоловки», продавила пластиковую «защиту» от мелкого зверья, вырезанную из самого обычного пищевого контейнера, и нажала на активатор. Тот, как водится, передал импульс Силы на четыре «боеголовки» от дедовских арбалетных болтов, закрепленных на деревьях, тем самым, залив «термитной смесью» и «напалмом» квадратов, эдак, восемнадцать-двадцать. Да, эти «подарки» зацепили от силы десяток особей и вряд ли продавили их покровы, но гореть беднягам не понравилось, и они рванули врассыпную. Вместе с теми сородичами, которые просто испугались. Ну и, конечно же, продолжили влетать в настороженные ямки!

К сожалению, бардак длился не так уж и долго — уже через сорок две секунды после срабатывания первой ловушки начали останавливаться самые дисциплинированные беглецы, через минуту с небольшим особо героические особи попробовали сбить пламя с особо невезучих, а еще через пять-семь один из двух выживших природников «как-то умудрился» уловить полузатертый аурный след и доложиться Начальству. А оно тупить не стало — вытащило «свиток», о чем-то переговорило с руководством, построило две трети не пострадавших подчиненных и вместе с ними отправилось в погоню за злоумышленниками!

— Ну все, можно подбирать наших и уходить к Стене! — удовлетворенно прошептала Шахова.

— Угу… — поддакнул я, сполз со своего коврика, встал на колени и начал собираться. — Минут через восемь-десять они добегут до реки, через полчаса найдут обе подсказки, радостно рванут на северо-запад и направят «нам» на перехват большую часть отрядов, орудующих в этом секторе Зоны.