Тайна Кристин Фоллс - Бэнвилл Джон - Страница 17

Сестра Стефания открыла папку из коричневого картона, лежавшую перед ней на столе, и надела очки с такими острыми дужками, что Клэр подумала: «Двойной укол себе делает!», но тотчас покраснела: какие странные мысли! Сестра просмотрела документы, то и дело останавливаясь, чтобы прочесть внимательнее, потом подняла голову и впилась взглядом в Энди.

— Энди, вы ведь понимаете ситуацию? — спросила она медленно и четко, словно обращаясь к ребенку. — Это не удочерение, по крайней мере, не в общепринятом смысле. Клэр подтвердит: у нас в приюте свои правила. Я люблю повторять: Господь — наш единственный законодатель. — Сестра вскинула брови и посмотрела в пространство между Клэр и Энди, словно ожидая восторженной реакции на шутку. Клэр растянула губы в вежливой улыбке, а Энди заерзал, закинув сначала правую ногу на левую, потом левую на правую. С тех пор, как они вошли в этот кабинет, Энди не проронил ни слова. — Еще вы должны знать, что когда настанет пора, вопрос об образовании ребенка будет решать мистер Кроуфорд и его люди. Разумеется, они обратятся к вам за советом, но окончательное решение будет за ними.

— Да, сестра, мы понимаем, — отозвалась Клэр.

— Это очень важно, — произнесла сестра тем же серьезным, неумолимо строгим голосом. Клэр казалось, она слушает не живого человека, а радио или магнитофонную запись. Еще она считала, что у сестры Стефании (выросшей на юге Бостона) британский выговор. По мнению Клэр, именно так говорят англичанки — четко и правильно. — Порой молодые люди забывают, откуда ребенок и кто решает его судьбу.

Повисла напряженная тишина. Со второго этажа снова донеслось детское пение: «Святая благодать любви Господней…» Клэр почувствовала, как мысли начинают роиться, еще немного, и разлетятся по сторонам, как осколки перегоревшей лампы. «Господи, пожалуйста! — беззвучно взмолилась она. — Спаси меня от мигрени!» Клэр велела себе сосредоточиться. Все, о чем говорила сестра Стефания, она уже слышала и искренне считала, что сегодняшняя встреча — лишь формальность: надо же в последний раз обсудить все условия, тогда потом недоразумений не возникнет. Сестра прочла в досье что-то еще и опять взглянула на Энди.

— Тут еще один момент… Ваша работа, Энди. Вы ведь часто бываете в разъездах, причем в длительных?

Энди с опаской посмотрел на монахиню, заговорил было, но сбился и, прочистив горло, начал снова.

— Обычно уезжаю на пару дней, ну, или до границы. Если через Великие озера переправляемся, выходит чуть больше недели.

— Так далеко! — потрясенно воскликнула сестра. Судя по виду, ответ ее расстроил.

— Но я каждый день звоню домой, правда, дорогая? — Энди повернулся к Клэр и впился в нее взглядом, словно запрещая возражать. Клэр и не думала возражать, хотя со звонками было не совсем так. Как красиво говорит Энди! «Пра-авда, дорога-ая?» — наверное, именно так шепчут ветра на западных равнинах.

Сестра Стефания, видимо, тоже уловила дикую мелодичность ветра в его голосе — теперь она прочистила горло.

— Тем не менее, — проговорила монахиня и не повернулась к Клэр, а, скорее, отвернулась от Энди, — порой тебе бывает трудновато.

— Так ведь теперь легче станет! — не подумав, выпалила Клэр и тут же прикусила язык. Нужно было сказать, что жизнь с Энди — сплошное удовольствие. Только бы потом он ей это не припомнил! — Ну, то есть с ребенком-то веселее, — проблеяла она.

— А вот переедем, Клэр подруг заведет, станет еще веселее! — заверил Энди. Он уже пришел в себя и, растянув губы в кривоватой улыбочке под Джона Уэйна[9], играл в бравого ковбоя. «Сестра Стефания — женщина, — с легкой горечью подумала Клэр, — а из женщин Энди при желании веревки вьет».

— А если вам найти другую работу? — проговорила монахиня, словно рассуждая вслух. — Водители везде нужны. Можно ведь в таксисты перепрофилироваться.

Энди тотчас перестал улыбаться и сел прямо.

— Из «Кроуфорд транспорт» я ни ногой, — проговорил он. — Клэр у вас больше не работает, теперь малыш появится — нам… нам нужны деньги. В «Кроуфорд транспорт» платят и за сверхурочные, и за дальние поездки, например, на Великие озера или в Канаду.

Сестра Стефания откинулась на спинку стула, переплела пальцы и посмотрела на Энди, словно определяя, звучит ли в его голосе, искренняя тревога или скрытая угроза.

— Впрочем, — она чуть заметно пожала плечами и снова уткнулась в документы, — я могла бы поговорить с мистером Кроуфордом…

— Да, было бы здорово! — Энди сам чувствовал, что перебил монахиню слишком опрометчиво. Та осадила его гневным взглядом, и он, захлопав ресницами, вжался в кресло. Энди заставил себя успокоиться и снова растянул губы в ковбойской ухмылке. — То есть было бы славно работать поближе к дому, жене и ребенку.

Сестра Стефания все буравила его взглядом. Казалось, накрывшая кабинет тишина скрипит. Клэр вдруг поняла, что все это время сжимала в руке носовой платочек, а сейчас, разжав кулак, увидела влажный комок. Сестра Стефания захлопнула папку и встала.

— Ладно, пойдемте, — проговорила она и вывела Клэр и Энди из кабинета. В конце коридора сестра остановилась и распахнула дверь в длинную узкую комнату с низким потолком и ослепительно белыми стенами, заставленную рядами кроваток. — Вы ведь здесь впервые? — спросила она Энди. — Монахини в белых рясах сновали меж кроваток. Некоторые держали в руках запеленатых малышей, причем не опасливо, а с непринужденностью, приходящей лишь с опытом. В улыбке сестры Стефании появились сила и страсть. — Это ясли, сердце приюта Пресвятой Девы Марии, наша радость и наша гордость.

Потрясенный Энди чуть не присвистнул. Они'с Клэр словно попали в фантастический фильм, к маленьким инопланетянам на тарелочках. Сестра Стефания выжидающе на него смотрела.

— Столько малышей… — проблеял Энди, на большее его не хватило.

Звонкий смех монахини прозвучал не горестно, а безумно.

— Э-эх, это лишь капля в море детишек, нуждающихся в нашей помощи и защите.

Энди неуверенно кивнул. Обо всех этих потерянных, брошенных, требующих внимания, сжимающих кулачки, сучащих ножками младенцах думать совершенно не хотелось. Монахиня завела их в ясли, и Клэр превратилась в настоящую крольчиху, с волнением озирающуюся по сторонам. «У нее даже ноздри дрожат!» — с отвращением подумал Энди.

— А наша… — начала Клэр, но как закончить, не придумала. Впрочем, сестра Стефания ее поняла.

— На последнем, перед началом новой жизни, медосмотре.

— Хотела спросить, — робко начала Клэр, — если мать…

Сестра Стефания подняла длинную белую ладонь, тише, мол, тише.

— Понимаю, Клэр, ты хочешь узнать о ее прошлом хоть что-то, однако…

— Нет, нет, я только…

— Однако, — неумолимо продолжала монахиня, в голосе которой звенел дед, — существуют правила, и их нужно соблюдать.

Скомканный платочек в кулаке Клэр стал горячим, как вареное яйцо. Она решила настоять.

— Я только хотела спросить… — Клэр судорожно глотнула воздух. — Что сказать ей, когда вырастет?

— Ах, это! — монахиня зажмурилась и пренебрежительно покачала головой. — Разумеется, когда придет время, ты решишь, стоит ли говорить ей, что вы с Энди не ее биологические родители. А подробности… — Сестра Стефания открыла глаза и почему-то обратилась к Энди. — Поверьте, некоторые вещи лучше не знать. А вот и сестра Ансельм!

К ним приближалась низкорослая коренастая монахиня. С правой стороной ее тела было что-то не так — она двигалась судорожно, волоча ногу, как мать — непослушного ребенка. Широкое лицо казалось мрачным, но не злым. На шее у нее был стетоскоп, на руках — ребенок, туго завернутый в белое хлопковое одеяло. Клэр вздохнула с облегчением и тепло поприветствовала монахиню: как бы ей жилось в приюте, без опеки сестры Ансельм?

— Ну, а теперь самое главное! — с преувеличенной бодростью проговорила сестра Стефания.

Все остановилось, как во время таинства, когда священник подносит прихожанам гостии[10]. Себя Клэр видела будто издалека: вот она протягивает руки и забирает ребенка. Какой он тяжелый и при этом легче пушинки, почти невесомый. Сестра Стефания что-то говорила, а Клэр заглянула в нежно-голубые глаза малышки: они словно смотрели в другой мир. Клэр повернулась к Энди, но не смогла сказать ни слова. Она чувствовала слабость и приятную боль: ей казалось, она действительно стала матерью, действительно родила ребенка.