Некомбатант (СИ) - Лысак Сергей Васильевич - Страница 45

Стою и смотрю на это чудо, а в голове шевелятся нехорошие мысли. Ганс подтверждает мои подозрения.

— Судя по акценту — поляк. Под одеждой есть металлические предметы. В трости предположительно скрыт клинок.

— Будь наготове.

— Принято.

Однако, отвечать что-то надо. И сказать, что месье обознался, не получится. Визитер явно знает, кто я такой. Но каким боком тут еще и поляки затесались?! Ладно, будем импровизировать по ходу пьесы…

— Доброе утро, милостивый государь! Да, Вы не ошиблись. Я Юрий Давыдов. С кем имею честь?

— Анжей Пионтковский, адвокат. Вы позволите войти?

— Да, конечно. Заходите, присаживайтесь. И какие же серьезные причины привели Вас ко мне?

Причины оказались настолько глупыми, что я поначалу даже не понял, говорит ли мой гость серьезно, или шутит таким образом. Оказывается, эти недоделанные польские инсургенты, мечтающие о Великой Польше «от можа до можа», положили на меня глаз! Каким-то образом они узнали о моих вольнодумных высказываниях во время совместных посиделок с французскими «друзьями», и сделали из этого соответствующие выводы. Да и мой братец Феденька, гнида этакая, тоже внес свою лепту. Оказывается, он и с этими «борцами за народное счастье» якшался. Вот они и подумали, что у нас с ним общая «политическая платформа». Удавил бы гада…

Пана Пионтковского тоже надо бы… Но увы, нельзя. Во-первых, наследить еще больше в Константинополе не хочется, А во-вторых, посмотрим, как ясновельможные паны дальше себя поведут. Если я его пошлю, или грохну, то ничего толком не узнаю. Этот адвокат — мелкая сошка, которая знает немного. Да и не факт, что он имеет выход на самый верх польской организации. Скорее всего, там еще несколько промежуточных звеньев. Вот и сыграем п а р т и ю…

— Простите, господин Пионтковский. Но я так до сих пор и не понял цели вашего визита.

— Юрий Александрович, я предлагаю Вам участие в благородном деле свержения самодержавия в России.

— Это я понял. Что конкретно от меня требуется? Стрелять из пистолета на полсотни шагов и метать бомбы я не умею. Как и собирать их из подручных материалов. А именно этим вы и занимаетесь. Так зачем я вам нужен?

— У Вас слишком узкое представление о нашей деятельности, какое создается при прочтении российских газет. Уж какими только чудовищами нас там не пытаются представить.

— Допустим. Так в чем конкретно будут заключаться мои функции?

— Только лишь в оказании финансовой помощи нашей организации. Понимаем, что требовать от Вас большего неразумно. У Вас нет никакого опыта революционной борьбы и Вы судите о нем только по газетным статьям.

— Хорошо. Допустим, я соглашусь. Но тут возникает следующий вопрос. Чисто меркантильный. А что я с этого буду иметь?

— То есть как?! Разве Вам будет мало, если самодержавие в России падет, и она станет цивилизованным европейским государством, а польский и русский народы наконец-то станут свободными?

— Мало, господин Пионтковский. Очень мало. Хотелось бы чего-то более существенного.

— Что конкретно?

— Конкретно — графский титул, чин не ниже тайного советника и гарантированные казенные заказы. От «Андрея Первозванного», или хотя бы «Владимира» первой степени, тоже не откажусь. Вы сможете обеспечить все это после свержения самодержавия?

— Ну и запросы у Вас… Разумеется, гарантировать это я сейчас не могу. Я не обладаю такими возможностями.

— А кто обладает? Свяжитесь с ними. Озвучьте мои условия. Потом и побеседуем более предметно. Если мне будут даны твердые гарантии от серьезных лиц, обладающих реальной властью, а не пустые обещания, тогда и будем сотрудничать. А пока что я вижу лишь попытку тянуть из меня деньги, не давая ничего взамен. Прошу понять меня правильно, пан Анжей. Это не про Вас сказано, а про тех, кто Вас послал. На что эти люди рассчитывали, непонятно. Возможно, вас ввели в заблуждение мои высказывания в нетрезвом виде, и поведение моего брата? Но я не восторженный идеалист вроде непутевого братца Феди. Я прагматик, которому плевать и на самодержавие, и на свободу польского и прочих народов, и на все революционные идеи, вместе взятые. Меня интересуют только деньги и общественное положение. Так понятно?

— Вполне… Хорошо, Юрий Александрович. Я все понял. Разрешите откланяться…

Когда пан Пионтковский ушел, я призадумался. Что это было? Неужели польские инсургенты настолько глупы, что пытаются охмурить сына одного из крупнейших промышленников империи, предлагая лишь «свободу польского и русского народа»? Ведь им просто нечего мне предложить. Во всяком случае такого, что может всерьез заинтересовать молодого буржуя вроде меня. Или это какая-то хитрая игра, преследующая совсем другую цель? Никто в здравом уме не поверит, что кучка бунтовщиков, каковыми по сути и являются эти польские «революционеры», живущие на английские подачки, сможет выполнить озвученные мной требования. В самом крайнем случае, попытаются «снизить уровень» требуемого до разумных пределов. А если же все подтвердят… Либо это пустопорожние обещания с намерением кинуть меня впоследствии, либо… Либо с этими поляками связан кто-то из высшего эшелона власти империи. Вот и посмотрим, что теперь будет. Я не сказал категорическое «нет», чем не пресек попытки дальнейших контактов. Но я не сказал и «да». А выставил хоть и сложные, но реально выполнимые условия для тех, кто обладает реальной властью. Именно поэтому и не дал сразу пану от ворот поворот. Можно будет попробовать вскрыть всю польскую агентурную сеть в Петербурге и выйти на высокопоставленных лиц в окружении императора. То, что такие лица есть, не сомневаюсь. Уж очень многим Николай Павлович прищемил хвост. Кому осознанно, а кому «за компанию». А дворцовые перевороты — любимое развлечение российской знати. Не знаю, как станут развиваться события дальше, но боюсь, что Николай Павлович не проживет сильно дольше, чем в истории моего прежнего мира, Даже если ход Крымской войны окажется значительно более благоприятным для России, здоровье у императора все же не очень. А из разговора с Бенкендорфом и того, что удалось узнать в Европе, стало ясно, что дела с революционерами здесь обстоят гораздо хуже. Англия всячески спонсирует и поддерживает разного рода проходимцев, имеющих конечную цель нагадить России. Да и Франция с Австрией от нее не отстают. Так что, не факт, что следующим императором станет Александр Второй. Как бы здесь очередные «декабристы» не появились. И как бы у них не получилось то, что не удалось их предшественникам.

Но это дела несколько отдаленного будущего. А пока мне нужно перебираться в бухту Золотой Рог, где на пассажирском причале стоит российский пакетбот «Херсон», отправляющийся в прекрасный город Одесса. Которая хоть еще и не стала «жемчужиной у моря», но надеюсь, что с моей скромной помощью это произойдет несколько раньше. Время, проведенное в Константинополе, потрачено не зря. Получено много ценной информации, и надеюсь, что в Петербурге сумеют толком ей распорядиться. Поскольку выигрывать Крымскую войну «в одно рыло» я не собираюсь.

Вот на такой неожиданной ноте и закончились мои константинопольские приключения. Больше меня здесь ничего не задерживало, и собрав вещи, я отправился в бухту Золотой Рог. Пакетбот «Херсон» должен выйти в рейс завтра утром, но лучше прибыть на борт заранее. А то, неизвестно, как бы там еще очередные «борцы за свободу» не появились. Не верю, что господин Пионтковский приходил ко мне в одиночку. Где-то поблизости должна была ошиваться группа поддержки на случай, если объект вербовки окажется слишком нервным и начнет буянить. Но обошлось. А поскольку морское сообщение между Константинополем и Одессой сейчас фактически единственная возможность попасть из турецкой столицы в Россию максимально быстро и комфортно, то не исключаю, что среди пассажиров окажутся «коллеги» ясновельможного пана по революционному бизнесу. Подавляющая часть которых искренне считает, что борется за свободу Польши. И лишь те, кто находятся на самом верху, знают, что являются инструментом в руках англосаксов по деланию пакостей России. Так же, как кавказские горцы. Но сознательно идут на это, получая за свою подрывную деятельность немалые преференции. Как плохо, когда с Россией никто не воюет, сказал в моем мире английский премьер Палмерстон. И в этом мире происходит все то же самое.