Некомбатант (СИ) - Лысак Сергей Васильевич - Страница 33

Шикарный отель «Данмарк» в центре города на клоповник явно не походил, в чем я убедился, едва зайдя вестибюль. Останавливались здесь весьма состоятельные персоны, поэтому уровень сервиса был очень высок. Как и цены. Это раньше я постарался бы избежать подобных мест, где легко засветиться, но сейчас требовалось наоборот пустить пыль в глаза, создать себе определенный имидж у европейских «партнеров». Да и невеликие это деньги для наследника промышленной империи Давыдовых. Так что своего тотемного земноводного зверя, взбунтовавшегося при озвучивании стоимости проживания, я все же успокоил. Для дела ведь стараюсь, а не для забавы.

Вот я и в Европе, будь она неладна. Расположившись в шикарном номере отеля на втором этаже, прикинул дальнейшие действия. В порту выяснилось, что ближайшая возможность добраться до Франции с комфортом и без пересадок будет только через неделю. Французский пакетбот «Нормандия» выйдет из Копенгагена и отправится в Гавр. Куда мне и надо. В принципе, ничего нового я там все равно не у знаю. В памяти Ганса содержится вся необходимая информация. Но надо уточнить ряд конкретных деталей по французскому судостроению этого мира. А то, как бы случайно что-нибудь не «изобрести», о чем здесь еще даже не догадываются. Такое мне совершенно не нужно. И так придется по краю ходить, чтобы не превысить допустимый порог в моем прогрессорстве.

Просмотрев сегодняшние газеты, сложенные стопкой на столе (датский язык для меня тоже не проблема — спасибо Гансу), решил ознакомиться с датской кухней, отправившись в ресторан при отеле. Надо проверить кое-что. Полной уверенности не было, но мне показалось, что от самого порта до отеля меня «вели». Причем вели очень грамотно. Уровень явно выше, чем у простой уличной шпаны, позарившейся на «упитанного» клиента. Если это обычный криминал, то проблем нет. А вот если не криминал…

Я отдавал должное французскому вину в ожидании приготовления обеда, оглядывая посетителей. Зал ресторана был почти пуст в это время. Поэтому человек в дорогом костюме, сразу же направившийся к моему столу, едва войдя в ресторан, меня заинтересовал. Память подсказывала, что мы не знакомы. Среди пассажиров «Тритона» его тоже не было. Но он меня явно знает и настроен побеседовать. Ладно, побеседуем…

— Добрый день! Простите великодушно, но не Вы ли случайно Юрий Александрович Давыдов?

Незнакомец говорил на русском и не выглядел подозрительно. Но я на всякий случай изобразил «фермера дядю Ваню».

— О-о-о, Вы тоже из России?! Добрый день! Рад встретить соотечественника в здешних краях! Да, я и есть Юрий Александрович Давыдов. С кем имею честь?

— Разрешите представиться — Троекуров Матвей Игнатьевич, купец. Или негоциант, как говорили при Петре Великом. Я тоже остановился в этой гостинице и случайно узнал, что сегодня прибыл гость из России…

Неожиданный визитер тоже собирался отобедать, поэтому я не видел ничего предосудительного в том, чтобы сделать это в компании. Как оказалось, Троекуров прибыл сюда по коммерческим делам месяц назад, и вскоре собирался обратно в Санкт-Петербург. В разговоре он даже не пытался выведать какие-то промышленные секреты, и не стал делать мне «заманчивые» предложения о сотрудничестве. А после сытного обеда с горячительными напитками откланялся, сославшись на срочные дела, оставив меня в раздумьях. Что это было? Действительно совершенно случайная встреча с соотечественником, или тонко продуманный ход неизвестного противника для установления доверительных отношений? Данных пока слишком мало. Подготовить встречу заранее не могли, поскольку до последнего момента никто не знал, что я остановлюсь именно в «Данмарке». Ведь в Копенгагене есть и другие хорошие гостиницы. Но замеченная слежка не давала покоя. Неужели ребята так быстро сработали, и подогнали мне этого «негоцианта»? Ладно, подождем. Если господин Троекуров, или кто он там на самом деле, не станет искать дальнейших контактов со мной, то может быть и в самом деле это случайная встреча. А вот если наоборот… Поэтому ждем, что дальше будет…

Однако, вопреки опасениям, ничего из ряда вон выходящего не произошло. С Троекуровым мы встретились еще раз за ужином, но эта встреча оказалась последней. На следующий день он собирался покинуть Данию и возвращаться в Санкт-Петербург. Никаких «заманчивых» предложений от него так и не последовало. Слежку в последующие дни я не обнаружил. То ли потеряли ко мне интерес, то ли действовали более тонко, подключив большое количество людей. Правда, по злачным местам я не ходил, сосредоточив свое внимание на городских достопримечательностях, особое внимание уделив королевскому историческому музею и городской библиотеке. В чем у меня имелся свой, сугубо профессиональный интерес. В этом мире Англия также дважды нападала на нейтральную Данию чисто в «профилактических» целях, чтобы не допустить попадание датского флота в чужие руки. Здесь тоже произошло «копенгагирование» в 1807 году, приведшее к сильному разрушению и многочисленным пожарам в Копенгагене. Вот и хотелось получить информацию из первоисточников. В музее служители, знающие немецкий, рассказали много интересного. В библиотеке же возникли сложности. Все материалы интересующего меня периода в основном были на датском языке. Который российский инженер Юрий Давыдов, недавно закончивший институт, по легенде не знал. Вот и явился в библиотеку на всякий случай с большим словарем, и на чудовищной немецко-датской абракадабре попытался объяснить, что ему надо, Но библиотекари поняли, быстро нашли человека, хорошо знающего немецкий, и он обеспечил меня нужными материалами, чтение которых заняло три дня. Ради достоверности я частенько заглядывал в словарь, иногда делая выписки, таким образом работая на публику. Полученная информация лишний раз подтвердила, что англосаксы — в любом мире англосаксы. У которых не может быть постоянных друзей и постоянных врагов, а есть лишь постоянные интересы. И которые очень любят воевать чужими руками. Знаменитая фраза английского премьер-министра Палмерстона «Как плохо, когда с Россией никто не воюет», еще не произнесена. Но весь ход истории говорит об этом.

Оставшиеся до отплытия дни посвятил прогулкам по городу, сравнивая этот Копенгаген с тем, в котором бывал раньше в своем прежнем мире. Сходство было очень большое, хотя и не абсолютное. Но возможно в моем мире просто не сохранилось то, что окружало сейчас. Как бы то ни было, первое знакомство со здешней Европой состоялось. Датчане в основной массе оставили благоприятное впечатление о себе. Открытый и благожелательный народ, хотя и довольно прижимистый. Во всяком случае, врагами «цивилизованного мира» русских тут не считали.

Спустя неделю ранним утром я покинул гостеприимную Данию на французском пакетботе «Нормандия». Позади удалялся Копенгаген, а впереди лежали Зунд, Каттегат, Скагеррак и Северное море. Посмотрим, как встретит Франция. Действительно ли она настолько «прекрасная», как утверждают сами французы, и наши отечественные франкофилы из «высшего общества», буквально раболепствующие перед всем французским. Но у меня, располагающего информацией из более поздних источников, несколько иное мнение. И лучше держать его при себе, если не хочешь стать врагом «высшего общества» в Петербурге.

Глава 10

Первое знакомство с La Belle France.

Путешествие из Копенгагена в Гавр прошло не так безмятежно, как предыдущее. Если Каттегат еще радовал погодой, то вот когда мы подошли к Скагерраку, морская стихия показала свой норов. А возле мыса Скаген — самой северной точки Ютландского полуострова, попали в шторм. «Нормандия» с трудом выгребала против ветра, содрогаясь всем корпусом от ударов волн. Пассажиры в подавляющем большинстве лежали в койках, страдая от морской болезни. Но мой «модернизированный» Гансом организм был невосприимчив к этой напасти. И у меня снова взыграл исследовательский зуд. С разрешения капитана и механика я посетил машинное и котельное отделение, наблюдая за работой механизмов и машинной команды. На палубе ознакомился с работой вахтенного помощника капитана и рулевых, наблюдая, как они управляют пакетботом в условиях шторма. Из чего сделал вывод, что корабелы будущего оказались абсолютно правы, отказавшись от гребных колес на морских судах. «Нормандия» имела гребные колеса, которые то зарывались глубоко в волны, то практически полностью выходили из воды, из-за чего их тяга была крайне неравномерной. Что приводило к потере скорости и тряске деревянного корпуса, скрипевшего всеми соединениями. Нет, такое счастье нам не надо. Винты, и только винты!