Исполняющий обязанности (СИ) - Путилов Роман Феликсович - Страница 41

— Давай бумаги, завтра под роспись получишь — капитан Донских отобрал у меня бумаги и стал собирать фотографии. С последнего фото га меня с тоской смотрел нахохлившийся, как воробей, Сергей Юрьевич Лобанов — сирота при живой матери. Я машинально потер ссадину на левом ухе и вздохнул.

Вчера, взяв на всякий случай с собой Кадета, я двинулся выполнять обещание. Накануне я долго консультировался по телефону со своей старой знакомой, работавшей воспитателем в том самом, втором детском доме, куда рвалось маленькая душа Сережи Лобанова. Потом я долго сочинял, максимально слезливое, но очень аргументированное, заявление в Городской отдел народного образования, от имени мамы Сережи, о невозможности ей, следствии постоянной занятости на работе, вырваться к своему ребенку, который переведен в воспитательное учреждение на другом конце Города, о боли любящих сердец, о тонкой ниточки, связывающей мать и сына, которая постепенно истощается.

Наконец, из-за угла дома, во дворе которого, на покосившейся лавочке, сидели мы с Кадетом, показалась дородная фигура повара домовой кухни номер шесть гражданки Комаровой (в замужестве — Лобановой), что тяжко отдуваясь, с трудом несла две полные холщовые сумки.

— Алена Кондратьевна? Здравствуйте. Можно вас на минутку. — я заступил дорогу даме, из сумок которой аппетитно пахло шницелями и тушеной капустой.

— Вы кто? БХСС? — Комарова взбледнула лицом.

— Нет, мы из другой организации. Вот прочитайте и подпишите пожалуйста заявление для вашего сына.

Но повариха, очевидно, уже все решила для себя. Оттолкнув мою руку с бумагами, которые я старательно распечатал на машинке, убив на это час, она пошла на прорыв, чуть не сбив меня с ног сумкой, полной еды. Отшатнувшись от этого подобия взбесившегося бегемота и чуть не уронив в лужу драгоценные документы, я успел схватить женщину за рукав пальто.

— А-а-а! Отпустите меня! Отпустите! — неожиданно высоким голосом заорала родительница Сережи6 — Вы права не имеете без ордера.

— Да заткнись ты, дура! — я умудрился встряхнуть истеричку, так, что она клацнула зубами: — Мы из районо! Насчет сына твоего, Сережи. На подпиши заявление, чтобы сына вернули во второй детский дом.

— Сына! Сыночка мой! — тетка, слава Богу, прекратила орать, но ударилась в плач, повиснув на мне: — Сыну не видела уже три месяца!

— Алена, плакать прекращай. Подпиши заявление, и мы постараемся Сережу перевести обратно. На ручку, подписывай.

Женщина вытерла слезы, приняла ручку и бумагу, и тут мне не понравился взгляд, которым она смотрела мне за спину. Но обернуться я не успел, так как кувыркнулся в растущие тут-же кусты, покрытые молодыми листочками. Чуть не выткнув себе глаз от тонкие ветки, я в последний момент удержался от падения на грязную, непросохшую землю. Обернувшись, под визг Комаровой и адское жжение левого уха, я увидел огромного мужика, с пропитой, красной мордой, что оттолкнув в сторону, бросившуюся ему наперерез, Комарову, двигался ко мне, невзирая на повисшего на его плечах Кадета, что безуспешно пытался провести удушающий прием, пытаясь худыми руками перекрыть подачу кислорода через бычью шею хулигана. Мужик шагнул ко мне еще ближе, попытался ударить, но понял, что висящий на загривке Кадет является ему помехой. Резко наклонившись вперед, мужик попытался сбросить взвизгнувшего от ярости и неожиданности опера, но тот, вцепившись как английский бульдог, удержался. Мужик разогнулся, чтобы повторить свой прием, но тут охнул и стал оседать — в панике я ударил его ногой в промежность.

— Быстро ставь подпись, тварь — я ткнул испуганную бабу в лицо, опасливо косясь на стонущего и матерящегося мужика, который все не мог разогнутся.

— Быстро в машину — я подтолкнул растерянно стоящего рядом Кадета, вырвал у Комаровой единственный экземпляр, куда она успела подписать и бросился вслед за, скачущим заячьими прыжками, Кадетом. В заднее зеркало «Нивы» я долго видел бегущего за машиной, прихрамывающего и что-то орущего, монстра, сжимающего в руке коричневый каленый кирпич.

Глава двадцатая. Твердыня коопторга

— Доброго вам утречка — я одобрительно смотрел на сдобную грудь «Совы», выпрыгивающей из выреза легкой блузки, в то время, когда дама снимала огромный гнутый засов с массивной кованной проушины. Заведующая комиссионным магазинчиком смерила меня задумчивым взглядом, хмыкнула и буркнув «Десять минут еще до открытия», захлопнула перед моим носом дверь торгового заведения.

— Ну и подождем. — Я решил не тарабанить в оббитую листовым металлом дверь, а спокойно посидеть на крылечке, наслаждаясь теплым майским солнышком, потом зайти, как обычный покупатель, осмотреться…. Ну а дальше будет видно, как и что.

Ровно через десять минут двери магазинчика распахнулась, заведующая, переодетая с синий рабочий халат, буркнула «Заходите», и меня буквально внесли в затемненное помещение торгового зала поднажавшие сзади женщины. Оказывается, пока я жмурился на весеннее солнце, у крыльца собралось полтора десятка покупателей, почти исключительно только женщины. Целеустремленная группа, своими телами, внесла меня на середину торговой точки, а там, как морская волна, отхлынула, разбежавшись к разным стеллажам и рассредоточившись у прилавков. Хорошо, что сюда я приехал не один, а взял свою «учебную» бригаду и двух капризных барышень, что числились потерпевшими по уголовным делам — жертвами грабежей малолетних преступников. Вытащить на выезд этих дамочек было чрезвычайно трудно, но крайне необходимо. Разобраться, какая сумочка есть дешевка из искусственной кожи розового цвета, производство цеха номер шесть Нижнекамского завода бытовой химии, а какая — изделие дома Шанель из кожи полуторамесячного ягнёнка цвет «утренняя фуксия», ни я, ни мои сотрудники, были не в состоянии, в отличии от этих девиц. Чтобы заполучить этих двух экспертов по кожаной галантерее, мне пришлось вчера пол дня провисеть на телефоне, уговаривая, убалтывая, подхалимничая и расточая мед комплиментов. Узнав, что я не могу пообещать, что утерянная сумка уже завтра вернется к своей хозяйке, большинство моих собеседниц интерес к беседе теряли и поехать с милицией на поиски категорически отказывались. В ход шел обычный набор женских отмазок — беременность, не с кем оставить ребенка, запланирована поездка в сельскую местность, к старенькой маме. Из десятка потерпевших дам, с которыми я переговорил вчера, явиться к восьми часам утра к зданию Дорожного РОВД, чтоб затем ехать на Колхозный рынок в противоположную часть города, без гарантии обратный доставки домой, согласились только двое.

— Давайте девушки, смотрите ваше имущество — я махнул рукой в сторону деревянный стеллажей, на которых, наряду с потёртыми туфлями — «лодочками» и старыми кроличьими шапками, плотными рядами стояла, радующая глаз, явно импортная и дорогая, кожгалантерея.

Драка началась буквально через полторы минуты. В углу торгового зала, где возвышался светло-зеленый куб кассового аппарата, внезапно, как волна цунами, поднялся многоголосый женский визг. Красавица Жанна Гавриловна Пашкова, филолог по образованию, сотрудник Дорожного районо, мёртвой хваткой вцепилась в углы чёрной дамской сумки с белыми элегантными вставками. С другой стороны, накрутив ремешок сумки на кисть, как репку, тянула на себя добычу смуглая девушка, лет двадцати пяти, в бархатный тюбетейке с золотым шитьем и множеством чёрных, как смоль, тонких косичек. Ее товарки, галдя, как гусыни, окружили, бьющихся за сумку, бойцов, щипали Жанну и хватали ее за одежду, так, что уже во всю трещала ткань на Жанниной ветровке.

— Студент, быстро зови Кадета и запирайте вход, всех гоните наружу и никого не впускайте в магазин. — я, честно говоря, не ожидал такого наплыва посетителей в занюханную торговую точку на первом этаже грязного барака, где напротив здоровые мужики в, когда-то белых, халатах, с хеканьем, рубили коровьи и свиные туши. Я, давненько здесь не был, и рассчитывал, что, в пустом магазине, мои потерпевшие спокойно походят по торговому залу, опознают среди четырех десятков, выставленных на стеллажах, сумок и двух десятках кошельков, свое имущество, и мы начнем спокойно работать — такого опознания вполне было достаточно для полноценной проверки торговой точки.