Страж (СИ) - Соболянская Елизавета - Страница 32

– И с пальто надо что-то сделать, – добавил Алексей, – девочка мерзнет!

– Можно к портному отнести, надставить, – предложила няня, – если в цвет подобрать, хозяйка и не заметит.

– Сделайте! – Алексей добавил еще одну бумажку и прошел к себе.

Его отпустило. Катенька не отшатнулась, не закричала в ужасе. Простила ему отсутствие манер и резкую рубленую речь. Только на самокрутки морщилась, но молчала. Алексей подошел к окну, привычным движением извлек кисет, портсигар с «гильзами» для набивки и… остановился. Посмотрел на пожелтевшие пальцы, на потрепанные завязки кисета и убрал все в стол. Пусть полежит.

В этот день Алексей увидел Катеньку только за ужином. Девочка выглядела куда лучше. Ее словно отпустила внутренняя тревога. Она ела, разговаривала с Лилечкой, улыбалась и вообще выглядела куда лучше, чем в гимназии. Правда, платье ей было так же отчаянно мало и узко. Оставалась надежда на няню Валентину – с той поры, как Лилечка потеряла младенческую прелесть, Зинаида Павловна перестала замечать подрастающую дочь.

На следующий день Алексей проснулся все так же рано. Оделся, потянулся к карману за самокруткой и остановил себя. Спустился в кухню, выпил чаю, поблагодарил Марфу за вишневый пирог, вернулся в комнату и застыл у окна, не зная, чем себя занять.

Вообще-то, там, в окопах, у него родился план. Он решил уехать из Петербурга куда-нибудь на Урал или даже в Сибирь. У него есть образование, есть деньги. Он инженер, в конце концов! Его дипломной работой была полностью механизированная мельница. Сейчас стране отчаянно нужно зерно. Не только пули, снаряды и пушки. Продовольствие. Сухари, галеты, сухие пайки… Там, в окопах, все это ценится.

Но уехать прямо сейчас означало бросить Катеньку, отца… Товарищ министра не откажется от своей службы, а девочке, по сути, некуда идти. Ей учиться еще шесть лет, да и потом неизвестно, как сложится ее судьба. Приданого наверняка нет, навыки машинистки да курсы сестры милосердия… Может, приткнется к какой-нибудь конторе, а может, к больнице – все равно это будет не жизнь, а существование на жалованье в меблированных комнатах где-нибудь в доходном доме подешевле. Ему же уже двадцать пять. Он офицер практически в отставке. Пора решать, как жить дальше…

Алексей сел за стол и подробно расписал свой план. Урал или Сибирь, правда, заменил тем городком, в котором выросла Катенька. Стоит съездить туда, познакомиться с ее семьей, узнать, как обстоят дела с мельницами и запасами зерна. Купить кусок земли для строительства не так и сложно, деньги у него есть. А там будет видно.

К обеду Алексей вышел уже совсем в другом состоянии. У него есть цель. Отец заметил это и одобрительно улыбнулся. Такой сын нравился ему гораздо больше. Зинаида Павловна тоже была довольна – Алексей спустился к обеду в штатском. Только его усы напоминали о военной карьере. Катенька тоже радовалась – Валентина, как и обещала Яхонтову-младшему, отвела ее к портному, а тот просто предложил поменять платья и пальто на такие же, но большего размера – кто-то принес ему ушить одежду старшей дочери для младшей, и маленький обмен устроил всех.

За столом Аристарх Петрович и Алексей Аристархович неспешно обсудили грядущую неделю. Алеше нужно было подать в отставку, оформить все документы и с чистой совестью заниматься своими делами. Приближалось лето, и Зинаида Павловна уже беспокоилась насчет дачи. Лилечке хотелось на дачу, а еще мороженого!

Семья засиделась за столом, так что Катенька чуть не опоздала в гимназию. К счастью, Алексей сам вспомнил о том, что девочке пора в школу. Уже в приемной, провожая, он сунул ей в руку сверток, припасенный еще в кондитерской – монпансье, шоколад и ореховое печенье. Катенька благодарно улыбнулась и ушла, оглядываясь. Молодой мужчина вышел на крыльцо, хлопнул по карману в поисках кисета, вздохнул и сел в коляску:

– Трофим, в клуб на Английскую набережную! – интересно, помнят ли его там?

* * *

Остаток весны прошел в делах – бумаги, разрешения, подтверждения, печати… Алексей утешал себя тем, что ему хотя бы нет нужды выбивать себе пенсию по ранению и вообще хлопотать о тихом месте где-нибудь в провинции.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В первый же день лета семья Яхонтовых отправилась на дачу, а Катенька и Алексей Аристархович – на вокзал. Теперь, когда у Лилечки была постоянная гувернантка, Зинаида Павловна не возражала против каникул. Алексей же вызвался отвезти девочку к родным и оценить коммерческие возможности маленького городка. Аристарх Петрович не возражал. Ему, кажется, было спокойнее, когда его семья находилась подальше от столицы.

Всю дорогу девочка нервничала, крутилась на месте и то и дело бегала к проводнику, чтобы посмотреть, сколько времени осталось до приезда. Утомленный этой суетой, Алексей предложил сыграть в карты, и они довольно спокойно резались в «дурака» до самого вечера, прерываясь на чай и обед.

На знакомой станции их встречали. Катенька, всплеснув руками, бросилась к маленькой худощавой женщине в черном траурном платье. Обняла ее, прижалась, вдыхая родной запах. Молодой изможденный мужчина поздоровался с Алексеем за руку:

– Александр Байков.

– Алексей Яхонтов.

Мужчины не успели перейти к подробностям, как к ним подошла молодая полная дама и тоже обняла Катеньку.

– Алексей Аристархович, – опомнилась девочка, – это моя матушка, Анна Тихоновна, и сестра, Мария Николаевна.

– Очень приятно! – Алексей поклонился дамам. – Я сейчас в гостиницу, но если позволите, нанесу вам завтра визит.

– Что вы, Алексей Аристархович! – возмутилась сухонькая дама. – Какая гостиница? Там сдерут непотребно за пустой чай, да и спать придется невесть на чем! Прошу вас, поедемте к нам! У нас и ужин собран, и самовар кипит!

Провинциальный говор мадам Байковой очаровал Яхонтова, и он махнул рукой:

– Только ради вас, сударыня! – и приказал носильщику грузить багаж в коляску.

Дом полковника Байкова, как и многие провинциальные городские усадьбы, размещался в полузапущенном саду. Простой деревянный забор, занавешенный пышными кистями сирени и чубушника, ворота с кирпичными столбиками, невысокое крыльцо, переходящее в веранду, на которой горят лампы, и уже пыхтит самовар.

– Вот, Алексей Аристархович, садитесь, – хозяйка дома любезно махнула рукой в сторону диванчика, – сейчас чайку попьем, баньку Степан подогреет, а комнату мы вам приготовили наверху.

Горячий крепкий чай, баранки, мед, чуть засахарившееся варенье, приправленное ароматами вечернего сада – Алексей неожиданно для себя расслабился и с увлечением слушал семейные разговоры, незаметно рассказал, что приехал присмотреть для себя дело, а когда Катенька уснула прямо в кресле, укрыл девочку пледом, немало изумив тем ее матушку и сестру.

– Катенька последние две недели сдавала экзамены, – пояснил он, – и очень устала.

Впрочем, изумление прошло, когда Алексей спокойно провел с семьей Байковых остаток вечера, а потом отправился с братьями Кати в баню. Они оценили его израненную ногу и ременную стать. А еще честность. Он сразу сказал, что приехал устраивать дела в этом городе только потому, что Катенька отсюда родом, а в Петербурге сейчас неспокойно.

Когда гость отправился спать, Байковы снова собрались за столом, чтобы негромко обсудить ситуацию «среди взрослых». Братьям Алексей понравился. А то, что на Катеньку смотрит как на будущую жену – странно, конечно, но абсолютно ничего лишнего Яхонтов себе не позволяет. Да и Катя ведет себя спокойно – не разглядывает их гостя, не краснеет, не лепечет глупостей, как влюбленная барышня.

– Мала она еще для амуров! – пыхтела, как самовар, Мария Николаевна.

– Машенька, – ласково увещевала ее мать, – да какие там амуры? Катенька дитя еще. И Алексей Аристархович к ней относится, как к дитю. А ведь ваш отец меня в пятнадцать присмотрел на балу у губернаторши. В шестнадцать уже в жены взял. В семнадцать я тебя родила…

Мария Николаевна покраснела. Она ведь тоже в девушках не засиделась – только восемнадцать стукнуло, вышла замуж за лейтенанта, и вот теперь вдова подполковника.