Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Тосты Чеширского кота - Бабушкин Евгений - Страница 9


9
Изменить размер шрифта:

Бате, по божьему попущению, еще повезло, что он не накрыл ствол ладонью. Пуля слегка обожгла его правое крупное ухо и выбила облако штукатурки из потолка.

Все замерли на месте. Даже наши сержанты растерялись и застыли чучелами. Не спасовал лишь один замполит Дядя Ваня.

При звуке выстрела он оглушительно подал команду: «Ложись!» Видимо сам себе, так как все продолжили стоять в изумленном остолбенении.

Сам же замполит с грохотом рухнул на пол и, подкидывая упитанную задницу, споро пополз к выходу.

У самой двери его настиг кобель Курсант, который не только не испугался выстрела, но даже как-то взбодрился, видимо припомнив юность боевую где-то на тундровом стрельбище.

Пес пристроился к ползущему замполиту, принимая вероятно его движения за приглашение к некой эротической игре, вскочил на Дядю Ваню и заелозил быстро, как обычно делают собаки, выражая кому-то амурные чувства.

Майор, заместитель командира части по политической и воспитательной работе, головой отворил дверь и выполз из роты с суетящимся кобелем на спине.

Как говорится, слуга царю, отец солдатам…

Первым вышел из ступора сержант Налимов. Он подтолкнул сержанта Рязанова и напомнил ему дружески:

– Сегодня твое дежурство-то. Тебе отвечать. Видать на дембель-то совсем не уедешь. Никогда.

Рязанов медленно подошел к Бате, осторожно вынул у него автомат из замерзшей руки. Заботливо осмотрел слегка опаленное ухо.

И тут же левой рукой навесил в это ухо так звонко и смачно, что несчастный Батя перевернул три стола, прежде чем упал сам.

– А с вами, арлекины, ночью поговорим, – сообщил нам душевно Рязанов.

И сержанты, повернувшись, пошли на доклад к командиру роты. По их спинам было видно, что люлей они огребут сегодня доверху. Но отыщут утешение в ночной беседе с нами.

– А вот сейчас, – заявил Панфил, поднимая с полу хнычущего Батю, который со стороны ушибленного уха здорово смахивал на Чебурашку, – да-да, именно сейчас, самое время почитать вам стихи…

…Я ожидал ни малого, ни многого,
Как через лес шел сквозь толпу людей.
И я устал идти чужой дорогою,
Но все не мог найти одной своей.
Ведь где-то есть тропинки (в это верю я)
Что ждут меня, травою шелестя.
А я топчу бетон так неуверенно,
Лишь ветры в нервах проводах свистят.
Но стоит ли по-детски так капризничать?
Нам всем везло. И всем нам не везло…
Мне светит вместо звезд в тумане призрачном
Пивных бутылок битое стекло…

Взамен покинувшего роту замполита с собакой на спине, в подразделение немедленно прибыли майор Мухайлов и лейтенант Минусин.

Разборки были страшные, но короткие. Чтобы не ронять авторитет сержантов, мы были загнаны в ленинскую комнату. Через дверь доносились до нас вопли майора:

– Кретины в погонах, выдры мохноногие! Под монастырь меня подводите? Мне через год в Ригу переводиться. Хотите, чтоб я в Могочах дослуживал? Сокрушу, сгною обоих в дисбате! А ты что пасть открыл, выхухоль очковая!? (Это майор обращался уже к Минусу) Я тебя, полудурок, здесь пригрел, но также и разогрею взад, животное! Я тебе такую аттестацию напишу, клоун, что на пенсию младшим лейтенантом выпорхнешь. Нет!!! Недостоин! Младшим лейтенантом ты не выпорхнешь, а выкатишься в инвалидном кресле! Потому что копыта я тебе лично переломаю! Где ты был, конь педальный?! Почему, млядь, отсутствовал в роте?

Мы услыхали что-то среднее между мычанием и заиканием. Видимо Минус пытался молвить нечто в ответ.

Понятно, что майор ему такой возможности не дал.

– Молчать, тварь, пародия на макаку! Из роты ни ногой. Жрать, спать и хезать здесь. Пока эти выблядки друг друга на хер не поубивали!

– Так, твари, – переключился Мухайлов на сержантов. – Чей это был автомат? А кто знает? Где журнал оружия? Где подписи? Где вообще старшина?! Где этот алкаш? Что, тля? На ужине? Бегом сюда! Раненым кабанчиком!!!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Раздался подобострастный топот. Сержанты кинулись за старшиной.

Им был тот самый человек-опёнок, принимавший нас в бане в день прибытия. Грибной прапорщик с невкусной фамилией Пердуренко.

Сержанты приволокли его через минуту.

Мы слышали, как Опёнок начал объясняться с майором, дожевывая что-то.

– Товарищ прапорщик, – гремел Мухайлов, – чье это оружие? Где журнал? Почему патроны не в сейфе? Вынь ты уже сосиску из пасти или я ее тебе в дупу засуну. Отвечать!

Грибной прапорщик видал и не такие виды и потому не суетился. После проверки всех журналов выяснилось, что автомат, из которого пальнул Батя, вообще не числился за учебной ротой.

– А чей же он тогда? – заливался майор Михайлов, – вот не хватало мне чужого автомата, каки сизые!

– Хрен его знает, товарищ майор, – меланхолически отвечал Опёнок, – ствол этот точно не наш. Может быть, с пятой ротой поменялись на прошлых стрельбах? Они могли. Такие же долботрясы, как и мы, – самокритично добавил прапорщик.

– Ладно, – подытожил майор, – вижу, с кем дело имею. Всем помалкивать. Патрон завтра принесу. Автомат был неисправен и стрелять не мог… Лейтенант Минусин, возьмите в мастерской кувалду и приведите оружие в соответствие с рапортом о неисправности.

– Все вам по хрену, – безнадежно добавил Мухайлов, – а мне теперь неделю с замполитом пить. А у меня печень, и дочь невеста…

– Я вас всех выежу и высушу, – пообещал майор напоследок, – да, кстати, пса-насильника вашего – к черту! Отправьте его на Первую Площадку. Увижу здесь – пристрелю, как собаку.

Мы сидели, притихшие, в ленинской комнате. Гроза, прогремевшая над головами сержантов, вскоре должна была докатиться до нас.

– Печально, други, нас ждут репрессии, – напророчил Чучундра, и попросил: – Панфил, развлеки душу, прочти что-нибудь.

Дважды к Панфилу с такими просьбами обращаться не приходилось…

…В любви немного счастья было.
Забыть, простить, не умереть…
А море, словно в бубен било
В земную твердь, в земную твердь.
В прозрачном небе солнце пело,
Оно слепило мне глаза.
Я на песке увидел тело,
А на воде следы Христа.
Иисус! Мне жаль тебя, словно друга.
Ты зря страдал за нас на кресте.
Тебя продавал лишь один Иуда.
Но деньги мы пропивали все.

8

…Гуся бить совершенно необязательно.

Тем более, что Батя уже лично получил по уху, a остальные должны были быть наказаны в соответствии с доброй традицией круговой поруки.

Нет, гуся бить совершенно ни к чему.

К тому же сержантов всего двое, а гусей – тридцать рыл, в смысле клювов. И неизвестно, как они могут ответить на беспредел.

А гусь пошел нынче наглый да своевольный, палит в учебной роте из автоматов, нарушает плавное течение службы.

Ко всему прочему лейтенант Минус приставлен к роте приказом командира. И если этот зануда не станет возражать против легкого внушения в рамках устава, то против явного побоища он выступит однозначно. За такое придется ответить в случае чего ему самому.

…Вечером команда «отбой» прозвучала вовремя. Обычно сержанты поднимали нас снова, из-за пресловутых сорока пяти секунд и репетировали это дело раза по три-четыре, а потом все же отправляли спать.

В тот вечер мы вскакивали и ложились часа полтора. Пол был усеян горелыми спичками.