Наблюдатель (СИ) - Широков Даниил - Страница 26

Точно, его титул.

Лучший мечник севера.

Однако, против него были лучшие мечники народа эльфов. Воины прошлых лет, давно погибшие и вернувшиеся к великому древу. Они не были равны, но их было много. Чёрный меч начал бешенную и прекрасную пляску со сталью, обрушивавшуюся на него со всех сторон. Император танцевал, поднимаясь на носки, отклоняя тело от вертикальных ударов и отводя горизонтальные. Застучало, закричало всё вокруг. Зазвенело оружие, запело, предвкушая отнятые жизни.

Эльфы сражались и умирали молча. Император не давал поблажек — малейшая ошибка означала отрубленную голову, руку или пронзённую грудь. На пожухлую траву хлынула тёмная при свете звёзд кровь. Глухие звуки падавших тел перемежались с выпущенными стрелами, с вдохами выдохами, со звоном стали и шипением Иггдрасиля, медленно поглощавшегося жутким пламенем.

Сангвин скрипел зубами — от его мантии остались одни ошмётки. Клинки эльфов ранили его, но не глубоко, ведь император двигался, будто разъярённая бестия. Ни один из них не мог по-настоящему задеть его, задевая лишь гордость. Через несколько минут сражения он уже стоял по колено в трупах, едва успевая уворачиваться от новых эльфов и стрел, бивших с самых разных углов. Остроухие уже окружили его, прячась и двигаясь в тени их великого древа. Они использовали зелёный эфир, чтобы изменять движение стрел прямо во время выстрела — и император уже не мог стоять на месте. Ему срочно нужно было что-то предпринять.

В один момент Сангвин зарычал, ударяя кулаком в землю. От места удара вокруг разошлась ударная волна, сбившая эльфов с ног. Живое пламя окружило шею императора, словно шарф, и обвило лезвие его меча, вспыхивая ещё ярче.

Он поднялся, снова поднимая руку над головой. За его спиной, в небе, закружил ветер, не в силах сопротивляться энергии эфира. Добрая половина неба окрасилась в красный, жёлтый и оранжевый. Огонь бурлил, и император дал ему выход, обрушив ад на землю, на эльфов, друида и Иггдрасиль, одним ударом погребая их под покровом своего пламени. Сам Сангвин остался на единственном участке земли, что не оказался задет. Прищурился от слишком яркого света, вдохнул запах сожжённых тел, а затем посмотрел на полыхавшее великое древо. Сделал шаг, чтобы проверить место, где стоял друид.

И замер, потому что что-то крепко схватило его за лодыжку. Император повернул голову, с удивлением обнаружив, что эта рука принадлежала одному из эльфов, которого пожирало пламя. Не давая владыке опомниться, руки с отвратительными ожогами потянулись со всех сторон, пытаясь затянуть Сангвина в его же собственное пламя. Он зарычал, сбрасывая их с себя, и вынужден был повернуться, чтобы не быть опрокинутым.

В этот самый момент время замерло на одно-единственное мгновение.

После которого император с удивлением обнаружил в своей груди клинок. Один из тех, что носили с собой воины эльфов. Руки опали, да и сам владыка рухнул на колени. А тот, кто пронзил его грудь, обошёл императора по кругу встав перед ним, опустившим свою голову.

Сангвин смотрел на лезвие, на котором была его кровь. Такая же красная, как и у всех — эльфов, гномов, орков и людей.

Затем он поднял свой взгляд на друида, большая часть тела которого превратилась в ужасное месиво из сожжёной одежды, кожи и мяса. Старейшина смотрел на него с ненавистью, а ещё — с облегчением. Старому эльфу осталось недолго, и уходил он с честью.

— Запомни этот удар, император, — произнёс он, наклоняясь над Сангвином. — Его нанёс тебе эльф.

— Хорошо, друид, — спокойно произнёс тот, голой рукой обхватывая лезвие и надламывая его. — Я признаю, это было неожиданно… И обещаю, что запомню. Обязательно.

Окровавленный обломок стального эльфийского меча с коротким свистом взвился в воздух, отрубая старейшине голову.

Император поднялся, вынимая остатки клинка из своей спины. Расправил плечи, посмотрев на упавшее и уже подхваченное пламенем, бушевавшим вокруг, тело в зелёной одежде. Обернулся, посмотрев на с треском накренившийся Иггдрасиль. Подумал о том, что когда-то он мечтал увидеть это древо. Пообщаться с эльфами, поговорить о жизни. Когда-то он был наивным героем, попавшим в мир, о котором не знал ничего. Теперь он знает. И от этого, от самого себя, того, каким его сделал Крэйн, императору было, откровенно говоря, противно. Но он знал, что делает то, что делает, не зря. Всё когда-нибудь закончится.

— И Бог ответит за свои поступки, — мрачно протянул Сангвин, открывая портал обратно во дворец.

Оставляя этот край, когда-то приютивший множество героев, множество самых разных личностей, пустым, безлюдным и мёртвым. Как только догорит пламя, здесь не останется ничего, кроме гор, в которых никто и никогда не поселится — ведь вокруг будет абсолютная пустошь.

Как и на большинстве северных имперских земель.

Глава третья. Волшебная башня и художник-архимаг

На просторном западном побережье Сенстонии, страны торговцев, изобретателей и мореплавателей, стоял портовый город Фарэй. Его не окружали стены, вокруг него не был развёрнут эфирный купол, защищающий от масштабных заклятий и чудовищ, обитавших в Крэйне повсеместно. Это был большой и красивый город, несколько раз восстававший из пепла и тотальной разрухи. Массивные дома из синего и бирюзового кирпича, окна из цветного стекла, отражавшие солнечный свет в виде радуги на широкие улицы Фарэя, большая рыночная площадь, несколько филиалов гильдии искателей приключений, мастерские артефактов и кузницы — чего там только не было. В нём всегда пахло океаном: несло жареной рыбой с рынка и непередаваемым ароматом чего-то солёного и приторного со стороны воды. Жители его, наученные горьким опытом, привыкли носить с собой оружие, но несмотря на это уровень преступности в родном городе Миры, мастера Лорелеи, был до жути низким. Какова бы ни была ситуация в мире, здесь не было расовых предрассудков. Даже к имперцам, пускай и редко, но всё же навещавшим Фарэй, относились по-человечески.

В пределах разумного, конечно.

Всё-таки Сенстонию покорила Империя, заключив мир, достойный этого государства. Сангвин предложил правящему Совету жить, как прежде, просто подчиняясь законам Золотой Империи. Поэтому западные земли сейчас были, вероятно, наиболее безопасными.

И в нескольких километрах от Фарэя, на каменном возвышении, поросшем плотной и густыми зарослями, прямо возле океанского берега, стояла высокая башня архимага. В нескольких окнах на самом верху, похожем на шляпу гриба, часто до самого утра горел свет. По слухам, жила там женщина необычайной красоты, что спускалась время от времени с того холма, заходила в город и покупала еды вместе с ингредиентами для зелий. Многие рассказывали и о том, сколь мудра она была, сколь учтива и сколь милостива. Правда, никто не мог похвастаться тем, что знал её лично. Раз в год в Фарэй то и дело приходили ученики архимага, но и они оказывались молчаливы и не рассказывали о своём учителе ни слова. Долго уже жила здесь та волшебница, и даже старики то и дело ведали за кружкой пива истории о ней из своей юности.

Так, посреди глубокой ночи, в просторную залу с недавно зажжёным камином из вороха белых искр ступили трое. Четвёртая девушка покоилась на руках Фолла, тут же без лишних слов положившего её на бежевый диван, стоявший на шерстяном ковре. Протопав по деревянному полу, люди разошлись, кто куда. Все эмоциональные переживания отошли на второй план, ибо устали не только их тела, но и души. Арт, оглядевшись, опустился на свободное кресло с толстой сидушкой, в котором практически полностью утонул. А Лори, углядев стоявшую в тени возле камина мастера, бросилась той на шею.

Тонкие серые волосы падали ниже обнажённых плеч, до лопаток. У архимага, успокаивающе похлопавшей Лорелеи по спине, были тусклые чёрные глаза, острый нос, пухлые губы и бежевая кожа. На шее блестело золотое ожерелье в виде цепочки, а на элегантных пальцах сверкали три кольца с разноцветными камнями. Поправив тёмно-алое платье, Мира отстранилась от своей ученицы, заглянув ей в глаза. Затем бесцеремонно запустила руку под её серую тунику, вызвав у женщины лёгкий вскрик. Нащупав выемку промеж груди, волшебница, устало вздохнув, выдернула ладонь из-под одежды беловолосой ученицы.