На высоте в милю с вампиром (ЛП) - Сэндс Линси - Страница 29

Брови Куинн приподнялись при этой новости. Она не знала, что Мария не была рождена бессмертной, но спросила: «Что же тогда происходит?»

«Ну, — сказала Мэри, — иногда, даже когда я не пытаюсь читать мысли человека, его мысли приходят ко мне. Обычно они бессвязные, просто фрагменты, но они все равно приходят, даже если я не пытаюсь их прочесть».

«Действительно?» — удивленно спросила Куинн.

«Да. Обычно, это мысли с сильными эмоциями: гнев, ненависть, страх. ". Она пожала плечами. «Я предполагаю, что это их эмоции выплескиваются наружу. Им трудно сдерживать эмоцию, связанную с мыслью, и поэтому мысль тоже выплескивается наружу». Она наклонила голову. — Ты не испытывала этого среди смертных?

Куинн неловко поерзала и призналась: «Я не была среди смертных с тех пор, как меня обратили».

Глаза Мэри расширились. «Даже для того, чтобы практиковаться и потренироваться в кормлении и…. ?» Ее голос оборвался, когда Куинн покачала головой.

— Понятно, — пробормотала Мэри. Она помолчала с минуту, а затем выпрямилась и сказала: «Ну, такое может случиться: мысли приходят свободно, а ты даже не пытаешься их прочесть», — объяснила она, а затем добавила: сначала немного напрягало. Особенно, если ты находишься в общественном месте, где большое скопление смертных. Эти мысли и чувства приходят со всех сторон — здесь слово, там фрагмент мысли, сопровождаемый гневом, болью или горем. Это как стоять в комнате с несколькими включенными радиоприемниками, на каждом из которых играет своя станция, и ни один из них не настроен должным образом. Это просто писк вокруг тебя», — объяснила она. «Это может свести с ума, если ты не блокируешь их, но постоянное блокирование мыслей и чувств других людей может довольно быстро утомить».

— Да это может быть действительно утомительно, — несчастно пробормотала Куинн.

«Да. Что ж, для старых бессмертных еще хуже. Я уверена, что они могут слышать больше, — заметила Мэри. «И вдобавок ко всему этому необходимо держать свои собственные мысли при себе и пытаться блокировать других от их прочтения или себя от передачи их другим».

«Можем ли мы запретить другим читать нас?» — с интересом спросила Куинн. Ее раздражало отсутствие уединения, когда все вокруг могли читать ее мысли.

«Да. Это требует практики, и это не всегда срабатывает, если бессмертный рядом с тобой, и он действительно стар, но мы можем возвести что-то вроде ментальной стены, например забор для охраны частной жизни, между нашими мыслями и миром в целом, — заверила ее Мэри. «Конечно, делать это часами тоже утомительно».

— Конечно, — сухо сказала Куинн. А что насчет того, что быть бессмертной, было несложно? — мрачно подумала она. Пить кровь было отвратительно, потерять все, что ты когда-либо знала и любила, было невыносимо тяжело, и…

«Вот почему спутники жизни так важны», — сказала теперь Мэри, отвлекая Куинн от ее внутреннего беспокойства. «Спутники жизни не могут читать или слышать мысли друг друга и не могут контролировать друг друга. Это дает бессмертному того, с кем он может быть, не остерегаясь, и это важно, — торжественно заверила она ее. «Многие старые бессмертные стремятся уйти от общества, чтобы избежать всего этого, и это может привести к тому, что они станут изгоями. Но со спутником жизни они не должны быть одни. У них есть кто-то, с кем они могут расслабиться и жить в мире, и этот человек, их спутник жизни, для них важнее самой жизни».

— Понятно, — пробормотала она, и вроде как поняла. По крайней мере, она понимала, что говорила Мэри, но на самом деле это не имело к ней никакого отношения. Она не могла читать мысли и не замечала, что улавливает чьи-то мысли или чувства. Конечно, все бессмертные, которых она встречала с тех пор, как обратилась, были на много старше нее, за исключением Пэт и Паркера, и она избегала общения со смертными с момента обращения. Она не ходила по магазинам или… . ну ни куда. В основном она торчала в доме Маргариты в Торонто, а затем у Санто и Пэт. Когда она переехала из их дома в небольшой коттедж, который сняла в Италии, она оставалась там, избегая людей — как смертных, так и бессмертных — насколько могла. На самом деле, пока она не села в самолет в Италии, летевший в Торонто, она не видела никого, кроме Пэт, Санто и Паркера в течение трех с половиной лет. Она стала замкнутой, с несчастьем поняла она.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вздохнув, она спросила: «Как узнать, встретил ли ты свою вторую половинку?»

Удивление снова мелькнуло на лице Мэри, но она откашлялась и ответила на вопрос. «Есть несколько признаков. Судя по всему, через столетие или два жизни большинство бессмертных устают от чувственных занятий».

— Ты же не имеешь в виду секс? — спросила Куинн, уверенная, что нет. В то время как ее интерес к этому с Патриком исчез к концу их брака, Куинн не могла представить, что когда-нибудь устанет от этого с Джетом. Боже, от одной мысли об этом по ее телу побежали мурашки.

«Да, секс — это одна из вещей, от которых они устают. Еда — второе, — сказала ей Мэри. «Однажды я спросила об этом старшую сестру Данте, Беллелу, и она сказала: «Представь себе тысячу бездушных сексов на одну ночь подряд, которые просто сносны или ничего, или представь, что ты ешь стейк в тысячный раз». Со временем все становится скучным, даже жизнь».

Куинн хмыкнула на это. Когда-то она любила салаты и тому подобное, но после десяти лет употребления салатов, семечек и всего остального все это стало для нее просто дерьмом, так что она полагала, что со временем все может надоесть. Но — «Какое это имеет отношение к спутникам жизни?»

«Ну, в то время как одинокий бессмертный может утомиться и начать воздерживаться от таких удовольствий, при встрече со спутником жизни у бессмертных вновь пробуждаются желания, в том числе к еде и сексу и наслаждение ими», — объяснила она. «Это один из симптомов встречи со спутником жизни».

— О, — вздохнула Куинн. Хотя ей наскучил салат, она не переставала наслаждаться кексами и подобными вкусняшками. Она просто не позволяла себе их есть. Этот симптом ей совсем не помог.

«Другой симптом состоит в том, что все бессмертные, даже очень старые, которых обычно никто не мог читать, вдруг легко читаются всеми. Хотя, опять же, я бы сказала, что часть прочтение на самом деле не нужна. Эти эмоции настолько новые, сырые и сильные, что я думаю, что они проецируют их по большей части. Это еще один симптом».

Куинн только покачала головой. Поскольку она понятия не имела, как заблокироваться от чтения мыслей, и вдобавок к этому же была новообращенной, практически каждый бессмертный, с которым она сталкивалась, мог прочитать ее. Так что, опять же, это не помогло ей.

— И еще — общее удовольствие.

Куинн резко взглянула на нее. — Совместное удовольствие?

«Хм.» — Мэри кивнула. «Вы чувствуете удовольствие друг друга во время занятий сексом. Прикосновения к нему доставляют удовольствие и тебе, и наоборот, но вы также разделяете удовольствие, которое испытываете оба. Оно сливается и образует нарастающие волны, которые становятся все больше с каждым проходом, пока не возникает ощущение, что вы тонете в нем. Вот почему новые спутники жизни падают в обморок в первый год или три после того, как нашли друг друга. Их разум должен приспособиться к такой повышенной страсти и волнению».

Куинн закусила губу. Она не была уверена насчет совместного удовольствия. Она прикасалась к Джету, но оба раза делала это только после того, как он уже ласкал ее, поэтому просто думала, что то, что она испытывает, связано с тем, что он делает. Однако они потеряли сознание после того, как нашли свое освобождение.

«И общие сны — еще один признак».

Услышав это объявление, Куинн выпрямилась. «Общие сны — это признак спутников жизни?»

«Да. Только спутники жизни могут разделять сны, — сказала Мэри, с интересом глядя на нее. — У тебя с Джетом был общий сон?

— Я… — Куинн немного поколебалась, а затем призналась: — Думаю, да. Я имею в виду, я знаю, что мы это сделали, но потом это как бы выплеснулось в реальность, и я не… Вздохнув, Куинн просто описала ей сон, включая сексуальные части и концовку. Она сделала это как можно более бесстрастно и закончила жалобно: «Но я не знаю, когда закончился сон и началась реальность. Или даже то, как это произошло, хотя Джет, думает, что я, должно быть, повернулся к нему во сне, и, поскольку мы были так близки, мы просто начали проигрывать это в реальности».