Наследный принц Андрюша - Машков Владимир Георгиевич - Страница 19

Я пил кофе и изредка бросал взгляды на своего старого друга. Эти дни не прошли для него даром. Матвей никогда не был упитанным, но сейчас он еще больше похудел и стал похож на портрет, нарисованный Настей. Однажды она обмолвилась о Матвее: кожа да кости. Сегодня я бы добавил: и глаза. Глаза Матвея горели яростным огнем.

Он сделал мне знак следовать за ним. Некоторое время мы молча шли рядом. По тому, как Матвей сердито сопел, я понял, что он чем-то расстроен.

— Что случилось? — прервал я затянувшееся молчание.

— Почему ты нарушил конспирацию? — сурово спросил Матвей, сжав палку.

Я на всякий случай отодвинулся от него, опасаясь как бы он не огрел меня невзначай. Хотя я не знал за собой никакого греха, наоборот, мне казалось, что сегодня я вел себя, как прирожденный конспиратор.

— Где? Когда?

— Почему ты мне позвонил? — Матвей остановился и обжег меня взглядом.

Я рассказал, что по его приказу подслушивал разговор Андрюши с Хриплым, одним из членов этой банды. Из разговора я понял, что они обнаружили за собой слежку.

— Мы договорились звонить лишь в крайнем случае, если кому-нибудь будет угрожать опасность,— процедил сквозь зубы Матвей.

Честно говоря, мне казалось, что я заслужил похвалу. Ведь я без запинки выпалил фразу на птичьем языке, предупредил Матвея. А он недоволен. Нет, я ничего не мог понять.

— Во-первых, мы так не договаривались,— во мне, вероятно, от обиды, проснулся спорщик,— мы договаривались перезваниваться, а особо важные сообщения передавать на птичьем языке. А во-вторых, кто нас может подслушать? Неужели ты подозреваешь, что Андрюша с ними заодно?

Ошеломленные ужасным открытием, мы уставились друг на друга. Все эти дни мы боялись себе признаться в том, что в глубине души каждого из нас свило гнездо чудовищное подозрение — мы его гнали в дверь, а оно влезало в окно.

Одновременно мы дружно замотали головами.

— Нет, этого не может быть,— пробормотал Матвей.

— Нет, это уже слишком,— я согласился с ним.

И в подтверждение своих слов поведал о том, что мне рассказал сегодня Андрюша. Мафия протянула к нему руки из столицы…

— Я всегда говорил, каленым железом…— Матвей заскрипел зубами, но свой любимый лозунг не продолжил. То ли решил, что здесь, в вокзальной сутолоке, он прозвучит смешно, то ли подумал, что никакой пользы от этого лозунга нет, произноси его или не произноси.

— Что еще сегодня произошло? — спросил Матвей, когда мы снова не торопясь двинулись в поход по вокзалу.

— Ничего особенного,— пожал я плечами.

— А все-таки? — не отставал Матвей.— Для нас важна всякая мелочь.

Тогда я сообщил ему об утренних дурацких звонках.

— Ты знаешь, было полное впечатление, что телефон взбесился.

Мой рассказ обрадовал Матвея.

— Они пытаются вывести нас из равновесия,— хмыкнул он.— Значит, мы наступили им на хвост.

— Ты считаешь, что это они звонили? — протянул я.

— Бессомненно,— как отрубил Матвей.

— Они струсили,— подхватил я.— Они сдрейфили… Они наложили в штаны…

— Ты преувеличиваешь,— охладил мои восторги Матвей.— Я бы не сказал, что почва под ногами у них зашаталась, но подземный гул уже слышен…

Некоторое время мы шли молча, наслаждаясь, нет, не победой — до победы было еще ох как далеко,— а слабыми признаками того, что мафия нас побаивается… Не все же нам одним пугаться и впадать в панику.

— А у тебя какие новости? — спросил я и чихнул.

— Никаких,— устало ответил Матвей.— Абсолютно пустой день.

— Давай я тебя подменю,— предложил я.— Они меня не знают…

У меня такая идея появилась сразу же после того, как я подслушал телефонный разговор. А когда приехал на вокзал и увидел исхудавшего Матвея, идея превратилась в твердое решение.

— Они применили новую тактику,— сказал Матвей.— Бледнолицый пересел на автомобиль. «Жигули», пятая модель, красного цвета.

— Хорошая машина,— похвалил я.

— А что твой вездеход? — полюбопытствовал Матвей.— Дышит?

— Дышит,— уже догадываясь, к чему он клонит, ответил я.

— Придется его запрячь,— сказал Матвей.— Ты помнишь неподалеку от моего дома аптеку?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Помню.

— Завтра, в 10 часов, будь с машиной возле аптеки,— тоном, не терпящим возражений, приказал Матвей и, прежде чем я кивнул, исчез в толпе.

У меня снова поднялось настроение. Наконец-то и я буду участвовать в деле. А то сидел все время в засаде. А у самого руки чесались — я рвался в бой.

Правда, я хотел, чтобы Матвей меня ввел в курс дела. Попросту говоря, объяснил, что я должен делать. Ну ничего, научусь по ходу операции.

Мое воображение рисовало картины одна увлекательнее другой. Мы догоняем «Жигули» Бледнолицего. Испуганно шарахаются прохожие. Визжат, как недорезанные поросята, тормоза.

Вероятно, у меня была сияющая физиономия, когда я появился дома, потому что Настя не преминула подколоть меня:

— Судя по твоему лицу, Матвей уже поправился…

Я погасил неуместную улыбку и озабоченно произнес:

— Да, он действительно чувствует себя лучше, но очень ослаб, исхудал…

— И ему положен постельный режим? — уточнила Настя.

— Ты права, вставать ему нельзя ни под каким видом,— попался я на ее удочку.

— Странно, а я уже второй день ему звоню, а его дома нет,— сказала Настя и спросила: — Скажи мне правду, где ты был сегодня и вчера?

Она смотрела на меня испытующе и строго. Я почувствовал себя ужом, совершенно некстати оказавшимся на раскаленной сковороде. Ничего себе — скажи мне правду, когда правду как раз и нельзя говорить. Потому что мы решили не впутывать в это дело Настю.

— Можешь мне не отвечать, я и так все знаю,— Настя повернулась и пошла на кухню.

Вот тебе и на! Скрывались, таились от мафиози, а про Настю забыли. А она, выходит, нас раскусила. Хороши конспираторы!

Я поплелся вслед за ней на кухню. Как же у Насти узнать, что ей известно? Но разузнавать мне ничего не пришлось, потому что Настя огорошила меня вопросом.

— Значит, ты решил завести себе новую бабу, которая получше слышит?

— С чего ты взяла? — поразился я.

— Факты — упрямая вещь,— обиженно отвернулась от меня Настя.

Ах вот оно что! Она решила, что я по вечерам хожу на свидание. Ну и Настя! Вероятно, от нервного напряжения я расхохотался.

— Тише, разбудишь Андрюшу! — прошипела Настя.— Ему смешно! Плакать надо, а не смеяться…

Я вытер слезы и попытался утешить Настю.

— Зачем мне новая бабушка? Ты меня вполне устраиваешь,— я обнял ее за плечи.— А встречался я и вправду с Матвеем, на работе… У него снова конфликт с администрацией… Просил меня помочь. Завтра с ним подъедем в одну контору, может, там повезет.

Куда бы Матвей ни устраивался вахтером, он сразу начинал всех выводить на чистую воду, принимался разоблачать, срывать все и всяческие маски. А кому это нравится? Да никому. Вот и возникал конфликт. Матвея, инвалида войны, нельзя было уволить, но атмосфера вокруг него становилась совершенно невыносимой. И он уходил по собственному желанию. Так говорят о людях, которые совершенно не хотели уходить с работы, у них не было никакого желания уходить, а их заставили — или попросту — вытурили.

— Бедный Матвей! Когда он угомонится? Плетью обуха не перешибешь…

Настя мне поверила и успокоилась. А я нежданно-негаданно избавился от необходимости лгать завтра. Хватит, наплел сегодня Насте с три короба. Уже вру и не краснею. А все мафиози виноваты. Не будь их, жили бы мы тихо-мирно.

ВЕЗДЕХОД ИДЕТ ПО СЛЕДУ

Минут за десять до назначенного срока я на вездеходе был у аптеки. С полным баком бензина. В общем, я готов был мчаться за мафиози хоть на край города. Нет-нет да и грыз меня червячок сомнения — а вдруг вездеход сегодня снова забарахлит? Честно говоря, я не был уверен в своем старом приятеле на все сто. Но не сомневался, что в нужную минуту он не подведет.

Стрелка часов перевалила за десять. А Матвей не появлялся. Это на него непохоже. Обычно он был точен, как часы. По нему можно было сверять время.