Новая жизнь 6 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 41

- Пожалуйста, не завязывай мне глаза – просит она: - я хочу видеть. До самого конца. Пожалуйста…

Конец POV

- Как красиво. – говорит Шизука, наблюдая за тем, как солнце садится в воду, окрашивая ее в багрово-алые цвета: - никогда этого не замечала.

- Красиво, да? – спрашиваю я, протягивая ей термос с зеленым горьким чаем. Она берет и делает глоток. Качает ногой. Ее нога опасно свешивается с крыши здания. Логово Злодейки – бывший производственный цех, когда-то тут упаковывали рыбу, замораживали рыбу, дегидрировали рыбу, консервировали рыбу, выкачивали из ее воздух и бог знает что еще. А потом рыба кончилась. Рыба всегда кончается. И теперь ее разводят на рыбных фермах, там же и упаковывают. А на месте таких вот заводиков теперь ночные клубы, хостелы, кондоминимумы и даже клубы по разведению породистых собак – сам видел. И мы с моей неудавшейся убийцей сидим на крыше. Она думает, что я привел ее сюда насладится последней чашкой чая, после чего сверну ей шею и сброшу вниз. Потому Шизука старается насладится последними мгновениями своей жизни – поймать сатори. Дети в наше время такие драматичные… слишком много сидят в телефоне.

- Я готова. – наконец она ставит термос на крышу, продолжая глядеть вдаль, на уходящее под воду солнце: - я готова.

- Отлично. Вот и поговорим. – осторожно беру термос, он дорогой, из запасов Логова Злодейки, а Бьянка не скупится на нужные вещи, все у нее самое лучше. Будет жаль если термос сейчас упадет с крыши и… конечно же ничего с ним не будет, он небьющийся, армейская модель. А вот искать его потом, в тех кустах, что выросли внизу у стены здания – замучаешься.

- Не скрою, у меня было несколько мыслей что с тобой делать – говорю я, закрывая термос: - и даже несколько предложений.

- Каких? – Шизука заметно напрягается. Сатори, конечно, хорошо, но мысль о близкой кончине может напрячь. Вся эта боль, некрасивая возня у тела, кровища, грязь… а особенно, если это твоя кончина.

- Дай подумать? У меня сперва была мысль выдрессировать тебя. Дать тебе шанс убежать… а потом поймать. Наказать… скажем ударом шокера. Дать тебе шанс напасть… а потом лишить его. Снова наказать. И так снова, снова и снова. В конце концов ты сломаешься и все на свете будешь воспринимать как провокацию. Выработать в тебе так называемую выученную беспомощность. Первым это описал еще один русский ученый, Павлов. В школе учили его работы, верно? Он вырабатывал у собак рефлексы – зеленая лампа – еда, красная – удар током. В школе правда не рассказывали, что были собаки, которых били током все равно. Какая бы лампочка не горела. И эти собаки в конце концов даже не убегали из клетки, когда им открывали дверь. Они просто ложились и скулили, получая очередной удар током.

- Это… ужасно. – говорит Шизука: - но…

- Это можно сделать и с человеком. Трудно восстанавливать психику, помогать становится здоровым, а уж ломать… ничего трудного. – пожимаю плечами я: - удивительно насколько пластична психика.

- Но…

- Есть еще предложение от Кексика. Она романтик… если не считать ее предложения растворить тебя в плавиковой кислоте. Так вот при обыске у тебя дома… да, мы обыскали твое логово. И обнаружили там интересные вещи. Кексик предложила связать тебя, наложить на глаза повязку, использовать смазку и наркотики, расширяющие сознание, а потом в течении как минимум суток – постоянно стимулировать твои эрогенные зоны.

- Фхшвх! – Шизука поперхнулась и выпучила глаза.

- То есть вставить в тебя все эти … приспособления и включить. Кексик говорит у нее еще и зажимы для сосков есть, которые ток проводят и присоски… всякие. Она уверяет, что если убрать твою зависимость, прямую ассоциативную связь в мозгу между насилием, убийством и оргазмом – то это исправит ситуацию. Мол сейчас ты все равно рано или поздно убивать начнешь, а так поймешь, что убийство не равно удовольствие. Только для этого надо чтобы ты не просто оргазма достигла, а непрерывно оргазмировала несколько часов подряд… после чего тебе дадут поспать и снова … до получения необходимого результата… - я вздохнул, вспоминая ворчание Бьянки, что у нее нет тут аппарата МРТ и что даже если его заказать в Германии, то пока он будет ехать… но она по зрачкам может ориентироваться. Сама мысленная картинка, что Шизука будет лежать связанная, с разведенными в стороны ногами, с вставленными в нее и включенными вибраторами, а между ее ног будет стоять Кексик в своем лабораторном халате и регулировать силу тока – почему-то не возбуждает. Скорее напоминает картинку из комикса про доктора Франкенштейна и его шлюху…

- Есть и более простые предложения. Есть тут на заводе пустые помещения. Замуровать тебя в стену, как у Эдгара По и все. Оставить колокольчик… и дырочку для воздуха.

- Вот как… - Шизука задумчиво смотрит вниз. Она явно решает для себя, что уж проще ей сейчас с крыши прыгнуть.

- Не советую. Высота не такая большая, да еще и кусты эти внизу. Убиться не убьешься, только ноги переломаешь. – говорю я: - дополнительные неудобства. У меня к тебе вопрос есть. Как ты думаешь, человек может меняться? Стать другим?

- Наверное нет – отвечает мне Шизука после некоторого молчания: - я… пыталась.

- Я вот тоже считаю, что человек не может изменится – киваю я. Мы молчим. Молчу я, потому что думаю о том, что за все это время я остался тем, кем я являюсь. Старым дураком, который мнит себя умным. Молчит Шизука, собирая свои мысли и свою решительность в кулак.

- Но знаешь, тут речь скорее о том, что человек не меняется, а скорее открывается его истинная натура. Кто он есть на самом деле. Глубоко внутри. Вот. – я достаю боевой кинжал Ферберна-Сайкса, сделанный из старого штыка, и протягиваю ей: - кажется это твое.

- … - она молча берет его в руку и вопросительно смотрит на меня.

- Ты знаешь, что делать. Что тебе на самом деле нужно. – говорю я: - а вон там пожарная лестница с крыши. Я распорядился чтобы тебя не преследовали.

Шизука исчезает за моей спиной, и я чувствую ее дыхание сзади. Смотрю на закат. Действительно красиво.

- Это все? – спрашивает она у меня и ее шепот шевелит волосы у меня на затылке. Она сзади с кинжалом. Самая дурная мысль из всех, что могли взбрести мне в голову. Ставим все на зеро? Если она сейчас сделает движение… одно из многих, которые я ей показал, если она решится – то моя жизнь в этом мире закончится. И так тому и быть. Если ваша любимая жена решила вас отравить – то вам лучше съесть этот яд. Потому что заслужили. Потому что если такой близкий человек хочет вашей смерти – значит вы что-то сделали не так и очень сильно. Шизука – одна из близких мне людей. Ближайшая… даже Томоко и Натсуми не знают обо мне того, что знает она.

- Лично я верю в то, что человек может меняться. – говорю я, глядя на алые цвета впереди: - что он может становиться лучше. Но только в том случае, если он сам этого захочет. Тебя можно сломать, но нельзя перевоспитать. И отчасти это моя вина – твой триггер.

Удар. Я скашиваю глаза. Рядом, в жестяной крыше здания – торчит боевой кинжал британских коммандос.

- Я не могла по-другому – говорит Шизука: - он… он так со мною поступал! Я… думала ты такой же!

- Если ты имеешь в виду – грязный манипулятор и сволочь, то ты права… - отвечаю я и поворачиваюсь. Обнимаю Шизуку, чувствуя, как ее трясет в моих руках. Отходняк.

- Наверное я и заслуживаю лежать тут, на крыше с выпущенными кишками, но речь не обо мне. Речь о тебе, дорогая. Ты – заслуживаешь большего. Ты заслуживаешь любви. Ты заслуживаешь теплоты и дружбы. Уверенности в завтрашнем дне.

- Я… у меня… но ты поможешь мне? Пожалуйста! – поднимает она глаза, и я аккуратно, пальцем – вытираю ей слезу с щеки.

- Конечно. – говорю я: - ты же моя семья. А семья – это когда никто не остается позади и никого не забывают.