Роза в хрустале (СИ) - Осипова Иванна - Страница 46

К вечеру Скай набрёл на родник и смог набрать воды, вдоволь напиться и заварить немного трав в жестяной походной кружке. Собираясь в Хриллингур он позаботился о многом, стараясь предусмотреть все возможные сложности. После маг умылся и отёр кровь. Подумав, что родник привлекательное место для путников, Скайгард ушёл дальше и устроил ночлег посреди густого кустарника. Он буквально заставил себя заснуть с помощью ментальных схем, потому что все время думал о кроличьем мясе, так хотелось есть.

Утром ему повезло. Скай смог изловить кролика и нормально поесть. Настроение сразу же сделалось лучше и путь показался легче. Вскоре, маг чувствовал себя в лесу так же уютно, как и в столице. Пожалуй, даже приятнее было находится в одиночестве. Никаких назойливых взглядов и посторонних людей. Отец хорошо подготовил их для жизни в любых условиях. Фолганды способны были выжить, где угодно, не имея с собой даже кинжала, а у Ская в сумке лежало целое богатство. Поэтому он быстро решал все трудности, думая только о деле. Беспокоиться о родных он себе запретил.

Скай с нежностью вспоминал сестру, помнил о наставлениях отца, но не позволял тревоге завладеть разумом. Для менталиста это равнозначно мгновенной смерти если случится нападение. Каждый день в походе Скай не забывал о тренировках и готовил защитные схемы, чтобы извлечь их из памяти и использовать. А защита могла пригодиться в любой момент. Очень часто он слышал голоса, ржание лошадей и звуки ломаемых веток. Палачи тени не таились, шли нагло, напрямую, как хозяева. Только чудом пути Ская и рыщущих по лесу отрядов не пересекались. Несколько раз ему приходилось скрываться в последний момент или обращаться в ворона.

Спустя два дня, ранним утром, молодой маг внезапно обнаружил, что лес расступился, поредел и открыл перед Скаем небольшую поляну. На утоптанной сухой земле стоял дом с хозяйственными пристройками. Остановившись под защитой кустарника, Скай всмотрелся в поселение. По земле стелился редкий туман, его клочки истаивали в свете поднимающегося солнца. Дом казался нежилым, хотя выглядел крепким и основательным. Скай не заметил никакого движения. Возможно, люди покинули поселение совсем недавно.

Маг все ещё раздумывал стоит ли выходить к дому, когда клочки тумана снесло в сторону ветром и бесформенная тёмная груда непонятного тряпья посреди двора обрела контуры человеческого тела. Это заставило Скайгарда принять однозначное решение. Посмотрев по сторонам, он осторожно подошёл к человеку, лежащему ничком, уткнувшись лицом в собственную тонкую руку. Медленно Скай перевернул тело и выругался. Ему показалось, что юный мальчик с испачканным землёй бледным лицом мёртв. На мешковатой рубахе под грудью расплывалось бурое пятно. Теперь он точно не мог уйти. Скай подхватил тело на руки. Голова юноши, плотно перевязанная платком, откинулась, обнажив тонкую и нежную почти детскую шею. Ресницы задрожали и из приоткрытого рта послышался слабый стон.

Это подстегнуло Ская и в дом он влетел бегом. Раненный, казалось, ничего не весил, настолько легко маг нёс его на руках. Он положил тело на длинный стол у окна, где было достаточно света, быстро извлёк из мешка коробку с лекарским набором хирурга. Заметавшись по дому, нашёл бочку с чистой водой и набрал целый кувшин. Небольшой пузырёк серебряной воды у Ская был с собой — мало для серьёзной операции, но делать нечего.

40

«Моя девочка», — мысленно повторила Ри, не в силах поверить, что Дарион рядом и произнёс эти слова, когда вышел из её сна. В его руках, словно в колыбели, под качающиеся движения лошади, она уснула, но услышала тихий выдох и стон мага. Смотрела на его напряженное лицо так близко от собственного, что можно коснуться, поцеловать. Только чем больше прояснялся разум, тем страшнее становилось Маргарите. Что сказать Дариону? Как смотреть ему в глаза? Пропал на четыре года, вновь появился. Одни вопросы.

— Устала? — наконец, он посмотрел на неё, но так сурово, что казалось сердится за что-то. — Сейчас найду место и заночуем.

— Куда мы едем? — Ри услышала свой голос со стороны — дрожащий и слабый, так не похожий на сильных и решительных Фолгандов, будто вместе с магией из неё вынули и саму суть.

— В одно место, — Дарион остановился, покрутил головой, потом нашёл нужное направление и вновь пустил лошадь шагом. — Спрячу тебя.

Односложные ответы не устроили Маргариту, но расспрашивать дальше она пока не стала. Маг ехал такой хмурый и отрешённый, с плотно сомкнутыми губами, что не знаешь, как и подступиться.

Они остановились, когда настали сумерки. Дарион осторожно спустил Ри на землю.

— Сможешь стоять сама?

— Смогу, — она решила отвечать так же односложно, чтобы не утомлять его разговорами, постоянно казалось, что он раздражён из-за её присутствия рядом.

Кивнув, он спрыгнул на землю, поморщившись при приземлении.

— Домой! — Люций подтолкнул лошадь направив в обратную сторону. — Привлекает лишнее внимание, — пояснил он. Пешком надёжнее.

— Почему ты здесь? — она не выдержала натянутости и неизвестности между ними. — Спасаешь меня.

Дарион обернулся, маска иронии внезапно появилась на его искривлённом лице.

— Твой отец может быть очень настойчив. Ворвался в мой мир и потребовал вернуть свою дочь. С чего-то решил, что я украл его крошку Ри. Пришлось доказать свою невиновность делом и покинуть тёплое местечко в землях Люция. Никто из Фолгандов не знает Хриллингур, — говорил, как о безделице, холодно, насмешливо.

Маргарита не отвела взгляда, хотя ей хотелось закрыть лицо руками и плакать, но если она выстояла против Эльсвера, то хитрому магу точно не покажет слабости. Не о ней он заботился и думал, о своём покое.

— Наёмник, — губы сами собой сложились в презрительную гримасу.

— Как вам угодно, леди, — маг поклонился, а потом приблизил к ней лицо, долго рассматривал, медленно поднял руку и пальцами провёл по щеке, где растёкся синяк от удара Эльсвера. — Скотина, как он мог, — вся ирония его исчезла, словно появился другой Дарион.

Маргарита прикрыла глаза, раскрываясь для ласки, забылась на мгновенье, но только что причинённая его словами боль не позволила проявить чувства. Она отшатнулась от Люция, а он смотрел испытующе и с ужасом, полностью захваченный одной мыслью.

— Они не успели? Ри?! Эльсвер не тронул тебя?

— Что тебе до этого? — она вспыхнула от стыда, обиды и такой непонятной для самой Маргариты смеси чувств, что начала задыхаться. — Что, если да?!

Всё было так сложно для неё, не привыкшей к ярким эмоциям и сложным чувствам. Хотелось, чтобы Дарион ушёл, и всей душой она мечтала, чтобы он был рядом, обнял и укрыл от бед. Она зло прошипела горькие слова и тут же пожалела о них, потому что у Дариона сделался такой взгляд, будто его только что пронзили насквозь и продолжают проворачивать оружие в ране. Она не вынесла его боли.

Нет! — её потянуло к нему, ладони сами легли на плечи, невысокий маг был с Маргаритой почти одного роста, лишь немного выше. — Иначе, я бы нашла способ умереть.

— Никогда не говори о смерти, — он снова замкнулся и выскользнул из рук Ри. — Ты не знаешь, что это такое.

Маг повёл её за собой, высматривая во мраке нужное ему место, а Маргарита не могла забыть его глаза полные безграничного ужаса, боли и яростного бессилия, когда он уверился, что насилие над ней свершилось. Неужели она что-то значит для него? Но Люций был так холоден и зол, что поверить в это было трудно.

Дарион показал родник, и они смогли утолить жажду, умыться. Пока Маргарита занималась собой, маг исчез, появившись через пару минут с тушкой кролика. Он пошёл дальше, а Ри следом, стараясь держаться ближе. На самом деле она еле переставляла ноги. Сил совсем не осталось. Она давно не ела, лёжа в полусне. И теперь глаза закрывались сами собой.

Маргарита моргнула, борясь со сном, и не увидела мага. Дарион пропал. Закружив на месте, она беспомощно оглядывалась, искала тёмную фигуру среди деревьев или возле огромной груды валунов в нескольких шагах впереди, но его нигде не было. Совершенно одна в незнакомом лесу. Прохладный ветер путал волосы и обдувал разгорячённое лицо. Ри начала думать, что сошла с ума и Люций привиделся ей, а на самом деле она сидит в подземелье Эльсвера и ждёт своей ужасной участи. Сердце колотилось, запертые стихии больно сплелись в тесный комок в груди.