Земное притяжение - Ржевская Елена Моисеевна - Страница 27

-Вон-на!-указала стрелочница на видневшийся на путях состав.

Но в этом уже не было нужды. Было понятно, что это он, целинный, весь в плакатах, гомонящий, облепленный шумным народом.

- Успели! - обернувшись к Лешке темными очками, выдохнула девушка. Она шла вдоль вагонов, расталкивая провожающих, спрашивая: - Где фармацевтический техникум? Фармацевты где?

Из теплушек неслось пение, и было пестро, шумно.

- Лизка! Лизка! Девочки, Лизка! - закричали, замахали руками, перевешиваясь через перекладину в раздвинутых дверях теплушки.

И Лешкина девушка в тюбетейке завопила счастливо:

- Девочки! Девчонки, милые! Это я! Ох, девчонки, держите консервы!

Ахая, тормоша Лизку, бранясь: "Ах, чтоб тебя, дуреха! Чуть не опоздала!", девчата подхватили мешок у Лешки и передали в вагон. И туда же уплыл парусиновый саквояж. Парень в берете, проходя мимо, деловито сообщал:

- Салют, девоньки] Подтягивайся в вагон! Сейчас двинемся...

Зазвучал горн, В груди у Лешки тревожно отозвалось. Все встрепенулись, замолкли и полезли поспешно в вагоны.

Лизка сняла очки, вытерла скомканной тюбетейкой лицо и крепко встряхнула Лешкину руку.

- Ну, пока. Спасибо тебе. - Она вдруг быстро приблизила к нему распаренное, все в красно-белых пятнах лицо и чмокнула его в щеку. И тут же кто-то другой с торчащими из-под платочка косицами, вывернувшись из-под ее руки, тоже громко чмокнул Лешку.

- А ну вас, - сказал, смутившись, Лешка. - Много вас тут.

- Жди меня! - крикнула девушка с косицами. - И я вернусь! Быть может!

Она протянула руки, и девчата втащили ее, а за ней Лизку в вагон. И теперь они обе стояли в первом ряду, навалившись животами на перекладину, а на них напирали сзади и кричали ему:

- Поехали с нами!

Кто-то затянул:

Мы поедем на Луну,

Там засеем целину...

Состав тронулся. Девчата замахали, закричали что-то Лешке, но невозможно было разобрать что. Лешка тоже махал им и взволнованный шел рядом с вагоном. Его. так и подмывало вскочить к ним в вагон и уехать далеко-далеко от Лабоданова и Славки, от Баныкина, от милиции... Вагон стал обгонять его, и он отбежал, быстро вскарабкался на откос, чтобы девчата в теплушке еще раз увидели его и помахали.

Мимо поползли вагоны, разукрашенные плакатами:

Нос не вешай,

Дорога трудна.

Спи, ешь - Впереди целина.

"Не кантовать! Девушки"-это еще на одном вагоне, где едут девушки.

"Даешь целину!"

И в каждом вагоне, навалившись всем скопом на переклада ны, махали руками и пели. И в каждом пели что-нибудь свое, а оркестр играл свое, и стояла веселая неразбериха от проезжающих мимо хоров.

Эх, бей дробней,

Сапог не жалей.

Заработаем мы с милым

Больше тыщи трудодней.

Проплыла вагон-лавка; прилавок, весы, дядька в белом халате за прилавком - прямо как на сцене.

Состав оборвался и пошел, вихляя хвостом. Открылись заслоненные им маленькие дома рыбаков и в проемах между ними - море.

Провожающие, стоя на откосе, все махали вслед ушедшему эшелону, и Лешка махал со всеми. Оркестр немного еще поиграл, пока состав не скрылся из виду. Потом музыка разом оборвалась, и все стали расходиться.

А Лешка все еще стоял и смотрел на железнодорожный путь, желто-серый от размолотого ракушечника, лежащего между шпал.

Баныкин вошел в ворота под номером двадцать два. Во дворе он застал лишь одну старуху. Она стояла у летней мазаной печки, помешивая ложкой в кастрюле; концы серого шерстяного платка, лежащего у нее на плечах, скрещиваясь на груди, были стянуты узлом на спине.

Небольшая белая собака - Баныкин вступил, видимо, в подведомственный ей сектор двора - приподнялась с нагретого булыжника и служебно залаяла.

- Цыц, Пальма, гуляй себе,-сказала, обернувшись, старуха, и глаза ее из-под сизых нависших век с любопытством оглядели пришельца.

Это была такая заядлая старость, что Баныкин оробел.

- Бабушка, можно вас?

- Вы к нам? Отчего же, пожалуйста.

Чему-то обрадовавшись и хитровато щурясь, она отставила с огня кастрюлю, вытерла о фартук руки и зашелестела легкими подошвами, ведя его за собой. Перед входной дверью старуха проделала какие-то заклинательные, как показалось сначала Баныкину, движения.

- Кш, кш! Несчастные! - размахивая темными руками, ругала она мух, облепивших дверь. - Кто-то сало есть собирается, кабана на дворе держит, а ты изволь мух кормить! Не хочется связываться, а то б живо этого кабана дух тут простыл!..

А где ж ваш чемодан? - спросила она вдруг, впуская Баныкина в дом.

- Какой чемодан? Зачем он мне?

- Ну ладно, - сказала она, быстро соглашаясь. - А все же лучше, конечно, когда с вещами. Нам спокойнее, ведь мы еще не знакомы. А узнаем, тогда можно и без чемодана. А по части чистоты спросите любого.

Она юркнула мимо него и, став у изголовья двух пустующих, чисто застеленных коек, сказала:

- Ну, какая больше нравится? Выбирайте.

Баныкин окончательно смутился:

- Да мне не нужна койка.

- Не нужна? Вы разве не командированный?

Он покачал головой. Старуха разочарованно замолчала.

- Мне тут, бабушка, кое-что спросить вас надо.

- Я думала, вас из ЖКО прислали, с завода.

- Я, откровенно говоря, из милиции. Вернее, из бригады содействия.

- О господи! - тихо, испуганно вздохнула старуха и взялась рукой за голову.

- Мне тут кое-что узнать надо у вас о ваших соседях по двору.

- Ой, как мне бьет в голову! Я ничего не слышу.

Зачем только она вышла ночью? Зачем впуталась в это несчастье?

Старуха украдкой разглядывала пришельца. Соломенную шляпу он не снял; она прочно сидела на голове, слегка набекрень, и вид у него -был залихватский.

- Колпаков Алексей Степанович вам известен? - спросил он.

- Это Лешка, что ли? - сильно волнуясь, спросила старуха.

- Ну да, Лешка.

- Господи, чего только придумают - Алексей Степанович.

Как же, знаю его с самых детских лет. Раз как-то внучку мою подбил на коньках. А так больше ничего особенного. Прекрасный мальчик.

"О боже мой, - вздыхала она про себя.-Что теперь будет?

Что будет? Хоть бы дочка пришла скорее..."

- А поесть у вас дают?

Баныкин не понял ее.

- Когда забираете человека...