Место Силы 4. Андромеда (СИ) - Криптонов Василий - Страница 15

Считав моё состояние, Айк заторопился. Он достал из кармана комбинезона нечто скомканное и полупрозрачное. Развернул. Оказалось — перчатка. Он натянул её на руку и положил на замок, который тут же сработал, и дверь открылась.

— Мне не следует спрашивать, что это такое?

— Не следует. Иначе станешь соучастницей.

Шутит он или нет — этого я понять не сумела. Мы вошли в лабораторию, и как только дверь закрылась и вспыхнул свет, я вздохнула с облегчением.

Возникла спасительная иллюзия, будто мы не делаем ничего запретного. Просто — обычный учебный день. Разве что вместо полусотни учеников в лаборатории — мы вдвоём.

Айк уселся за свой излюбленный функциональный стол, мне жестом предложил занять место напротив.

— Раскрываться умеешь? — спросил он, когда я устроилась на стуле.

— Не особенно, — призналась я.

— Это просто. Дай руки.

Не без колебания я протянула руки над столом, и Айк их сжал, глядя мне в глаза.

— Почему тебя это так напрягает? — спросил он.

— Честно?

— По возможности. Если я тебе отвратителен — соври что-нибудь.

— Ты мне не отвратителен. Просто для меня такой контакт — это другое. Альвус и Еффа касались друг друга подобным образом.

— Это…

— Те, благодаря кому я появилась на свет.

Айк помолчал, потом заговорил тише:

— Так… Мы ступаем на почву, на которой я раньше не бывал, поэтому заранее прошу меня простить, если я оступлюсь. — Надо же, он может быть и таким, оказывается. — Ты сейчас напряжена, потому что боишься, как бы у тебя не появился от меня ребёнок?

Мне стоило большого труда удержать белую ментому. Мне было трудно не расхохотаться. Но я справилась и с тем и с другим.

— Ничего подобного, Айк.

— В таком случае я не понимаю.

— Я — урод, в этом всё дело. Я родилась неправильно, воспитывалась неправильно, и у меня сейчас неправильные чувства. Альвус и Еффа приучили меня, что прикосновения значат больше, чем прикосновения.

— Это так, — не стал спорить Айк. — Касание плоти — касание души.

Я посмотрела на него с удивлением. Он вернул мне тот же взгляд с подобной ментомой.

— Ты думала, это только у тебя так?

— Н-нет… Я знала, что… Просто для меня касание души — сфера интимного.

Ответная ментома Айка была тёплой и дружеской.

— Дурочка, — ласково сказал он. — Это — у всех так. Поэтому мы и учимся доверию. Поэтому Нилли заставляет себя доверяться чужим рукам. Поэтому я сейчас держу за руки тебя.

— Но… — Я пыталась найти разумные доводы. — Ведь я…

— Ты не настолько особенная, как привыкла о себе думать. Да, ты родилась необычным образом. Но физиологически и духовно ты нам идентична. Мы — одинаковые.

С тем лишь исключением, что внутри меня живут семена Чёрной Гнили…

— Просто покажи мне свой мир. Пожелай, чтобы я его увидел.

Я пожелала. И он — увидел.

Засыпала я под утро, в смешанных чувствах.

В основе коктейля было то, светлое и ободряющее, что дал мне Айк в самом начале ночного свидания.

Но сверху громоздилось нечто монструозное. Нечто такое, чего я не могла, не хотела принять.

Айк быстро изучил мой паучий мир и вынес приговор, как будто заранее знал, что увидит, и приготовил доклад.

«Твои пауки — венец эволюции, у них нет никаких врагов. В то же время развитие цивилизации, по сути, отсутствует. То есть, они — просто доминантные хищники, их даже не сдерживает разум. Они обречены на вымирание, просто потому, что будут размножаться и рано или поздно сожрут всех насекомых. Потом они пожрут друг друга, и на этом всё. Идеально замкнутый мир, и его для Кета не существует. Развитие мира возможно тогда, когда есть враг. Конфликт — двигатель эволюции. Если бы у пауков были враги, это бы, как минимум, регулировало их численность. Знаю, звучит жестоко. Но что-то должно выступать в качестве регулирующего механизма. Разум мы отметаем сразу, пауки очень слабо развиты интеллектуально. Значит — враг. Зло. Причём, лучше всего — сразу несколько видов зла».

То, что сотворил Айк, сам он назвал ерундой для примера. «Это будет работать и работать хорошо, но только в их мире. Для нас, например, такое зло выглядит как минимум странно».

Оно и выглядело странно. Эти конусообразные кучи, которые силой мысли рвали пауков на части или расплющивали. Гигантские птицы. Механические жуки, вылупляющиеся из металлических «яиц».

«Враг естественный, техногенный и мистический. Это даст паукам неисчерпаемые возможности для развития. Попробуй, дай паучатам время, утром поглядим, что получилось. Если что — всегда можно откатить назад, но я уверен, что результат тебя приятно удивит».

Проснулась я, когда Музыка сказала, что пора.

Я села, перекинула одну ногу через борт капсулы и тут же вспомнила, что внутри меня проходит эксперимент. Прикрыла глаза и обратила внутренний взор туда.

Секунды хватило мне, чтобы ахнуть от изумления. Но углубиться мне не дали — снаружи раздался вопль.

— Что это ещё за говнище?! — подпрыгнула Нилли.

Я всталарядом с ней. Сердце тяжело билось.

— Не знаю, — сказала я.

Почему-то казалось, что я виновата. Ночью я нарушила распорядок, пробралась в лабораторию, и вот пришла расплата. Наказание.

Крик повторился.

— Кто может издавать такие звуки? — спросила Нилли и шагнула к двери.

15. Ничего существующего

В столовой собрались все, кто мог ходить. Даже стаффы сгрудились здесь же. Было тихо и страшно, если не считать этих криков, в которых я различала слова, произнесённые на незнакомом языке, странным голосом, невероятным тоном.

— Любопытно до одурения! — Айк опять оказался рядом и, убедившись, что мы с Нилли разделяем его чувства, принялся расталкивать собравшихся.

Я скользила вслед за ним сквозь толпу, будто плыла в толще воды в скользкой обтяжке. И вот — просвет.

Айк замер, я — тоже. У меня приоткрылся рот, и я потеряла белую ментому. Вместо неё выплеснулся наружу целый букет других. Эмоций, которых нельзя было бы выразить словами.

Большая часть столов были перевёрнуты, как будто кто-то в ярости расшвырял их. И между ними, как призрак по древним руинам, ходило странное существо.

Оно было чем-то подобно нам. Руки, ноги, голова… Пожалуй, на этом сходство заканчивалось, хотя кое-что уже было подобно карикатуре. Например, голова существа не обладала энергопроводниками, благодаря которым мы могли соединяться с множеством различных контуров. Вместо них росло нечто вроде шерсти. Кто-то явно её обрезал — слишком уж одинаковыми были по длине тёмные шерстинки. Такая же шерсть «украшала» нижнюю половину лица, делая существо похожим на дикое животное.

Кожа сначала показалась белой, потом я поняла, что она скорее желтоватая, возможно, с примесью розового. Глаза преимущественно белые, только в середине — цветные круглешки, а в центре их — чёрные провалы крохотных зрачков.

Можно было бесконечно долго описывать это невероятное создание, и всё равно, прочитав описание, я бы не сумела его представить, если бы не видела сама.

Все, кто смотрел, не скрывали ментом страха, испуга — у каждого своей интенсивности. Само существо тоже так и сыпало ментомами, кажется, вовсе этого не сознавая. Только это и удерживало всех на месте, только потому никто не убежал отсюда в панике. Все видели, что существо само нас боится до истерики.

Оно вертелось на месте, вращало головой и вопило. Я сосредоточилась, попыталась хоть как-то сохранить в памяти произносимые звуки. «Gos pod’ pas tyr’ moi on pok oit men’ya na zlach…» — тут я сдалась. Это были невообразимые сочетания звуков, в которых, скорее всего, не было никакого смысла.

— Чего же вы все боитесь? — услышала я голос Виллара. — Его вообще не существует.

Я повернула голову и увидела его. Виллар сидел на единственном устоявшем столе и болтал ногой. Ему хотелось выглядеть непринуждённым, развязным, высокомерным. Но он не мог сдержать рвущихся наружу ментом.