Путь сквозь тень (СИ) - Евтушенко Сергей Георгиевич - Страница 28

«Бочонки», при всей своей сюрреалистичной жути, идеально воспроизводили этот опыт. Они даже дышали, дьявол побери, дышали через свои кошмарные рты, громко и нарочито, на грани хрипа. Они не пытались причинить мне вреда никоим образом кроме одного своего нахождения в вагоне — но ничего другого и не требовалось. Я оказался абсолютно беспомощен, мои руки прижаты к туловищу так плотно, что мне едва удавалось пошевелить пальцами. Захвати я с собой огнемёт, то не мог бы им воспользоваться. Да что там, даже если бы Изнанка пожаловала мне что-то более удобное и компактное вроде того же пистолета, он тоже оказался бы бесполезен.

Передо мной в полный рост вставали две проблемы, одна хуже другой. Первая — «бочонки», как и «хаттифнаты» ранее, наверняка ехали дальше «Безлюдной». Следовательно, вскоре после следующей станции на поезд прибудет мой старый знакомый, жаждущий получить «билеты». С эдакой толпой ему придётся повозиться заметно сильнее, но что-то мне подсказывало, что он справится. Вторая проблема — я медленно, но верно начинал задыхаться. Вопрос в том, что убьёт меня раньше — нехватка кислорода или «кондуктор»? Или же первое лишь заставит потерять сознание, пока не подоспеет второе?

Чёрт, чёрт, чёрт!

Я зарычал и дёрнулся изо всех сил, и — о чудо — мне удалось высвободить правую руку. Я тут же воспользовался ей, чтобы врезать ближайшему пассажиру в округлый бок цвета протухшего апельсина. Ощущение, будто попытался избить резиновую грелку, до краёв наполненную тёплым киселём. Ноль реакции. Я ударил ещё раз и ещё, мысленно обкладывая трёхэтажным матом Изнанку и себя заодно — мог бы взять карту с черепом, авось выпал бы нож. Бронежилет под курткой сейчас работал строго против меня, усиливая и без того невыносимую жару.

После пятого или шестого удара «бочонок» вдруг повернул ко мне сферическую башку. Понятия не имею, как ему это удалось при полном отсутствии шеи. Из страшного рта не раздалось ни звука, кроме того же хриплого дыхания, но у почему-то у меня создалось чувство, что он смотрит на меня вопросительно.

Я мог заорать на него или обматерить, теряя драгоценный кислород, мог плюнуть или даже врезать кулаком по зубам, скорее всего с большим вредом для своего кулака. Но вместо этого я вдруг сдавленно спросил первую вещь, которая пришла на ум:

— На следующей выходите?

Мне кажется, или сквозь стук колёс откуда-то сверху до меня донёсся едва различимый смех?

Спустя секунды три «бочонок» отрицательно покачал башкой. А затем — клянусь небом — сделал глубокий вдох и уменьшился в размерах раза в три, позволяя мне пройти чуть ближе к выходу. Когда я сделал вперёд два неуверенных шага на трясущихся ногах, он вежливо обошёл меня, и занял моё место. Теперь я был натурально зажат со всех сторон, но предусмотрительно не опустил правую руку, и та всё ещё оставалась свободной. Я примерился к следующему пассажиру и обрушил на него град своих лучших ударов, дважды прерываясь на то, чтобы смахнуть пот со лба. Этот оказался более толстокожим и обернулся только после десятого тычка.

— На… следующей… — просипел я, переводя дух, но этого оказалось достаточно. Буро-зелёный «бочонок» втянул живот, пропуская меня дальше.

Только вот между мной и заветной дверью выхода их оставалось ещё двое.

Пятнадцать ударов на третьего. Теперь было точно понятно, что дело не в толстокожести — это я слабел с каждым новым замахом. Духота стояла такая, что в глазах потихоньку темнело, левая рука, постоянно прижатая к телу, затекла и начала неметь, правая еле поднималась. Поезд уже остановился на «Безлюдной», а я всё колотил и колотил последнего «бочонка» между мной и выходом, а тот всё никак не оборачивался. Открывшиеся двери впустили в вагон немного свежего воздуха, и кислород прибавил мне сил.

— Я! Выхожу! Тут! — заорал я, подключив к правой руке правую же ногу — всё равно меня сдавливали настолько сильно, что не нужно было толком касаться пола. Избиваемый мной пассажир наконец вздрогнул и начал оборачиваться.

Медленно. Слишком медленно!

— ВЫХОЖУ! — ревел я, протискиваясь вперёд — к дверям, которые должны были закрыться буквально вот-вот. — ВЫХОЖУ ТУТ!!!

До «бочонка» наконец дошло, и он втянул живот. Двери вагона дрогнули и поползли назад. Я кричал уже что-то бессвязное, отчаянно протискиваясь к ним, не успевая на какую-то грёбаную пару секунд.

Не одно, не два и не три — сразу четыре теневых щупальца ворвались в вагон, ухватив меня за пояс, ноги и одну руку. Рывок — и вот я пробкой вылетаю из вагона и приземляюсь плашмя на прохладную плитку. За спиной с характерным стуком сомкнулись двери вагона, и поезд поехал дальше. Возможно, если бы я хорошенько прислушался, то из глубины тоннеля донёсся бы визгливый металлический голос, требующий предъявить билетики. Но прислушиваться мне не хотелось.

— Нэсс… — едва успел выговорить я, как теневая «собачка» бросилась на меня, подставляя спину и бока под мои всё ещё дрожащие руки. Кажется, будь у неё рот и язык, я бы сейчас оказался вылизан с ног до головы.

По крайней мере, теперь я точно знал, что Нэсс на меня не сердилась. Более того, отрубленное щупальце благополучно отросло — я тщательно осмотрел её спину, и не нашёл никаких повреждений. Тварь теней была бодра, здорова и явно по мне соскучилась, что не могло не вызывать ответных эмоций.

— Я же тебя столько раз звал, — с лёгким упрёком сказал я, почёсывая за теневым ушком. — Неужели нельзя было сесть на обратный поезд?

Нэсс не ответила, лишь слегка покосилась на противоположную сторону станции — от той, где высадился я. Там не было дверей — лишь глухая стена, покрытая затейливой бордовой мозаикой. Похоже, Изнанка очень хотела, чтобы этот этап я преодолел самостоятельно.

Или же феерически запоролся, желательно с потерей души.

Я избежал этого трижды, каждый раз — на такой тонюсенькой грани, что мурашки по телу. И с данного момента планировал фигурально вцепиться в щупальца своей спутницы и не отступать от неё ни на шаг. Всё время, проведённое мной в этом уровне-испытании говорило об одном: без помощи Нэсс я бы не продвинулся даже до текущей точки. С высочайшей вероятностью я бы просто сел на первый же поезд на «Инферно» и укатился туда, откуда не возрождаются. Так что отныне — никакой самодеятельности, ни шага в сторону, ни секунды отдыха на мягком сиденье. Разве что изредка сверяюсь со схемой на планшете, а в остальном топаю за тварью теней, как приклеенный.

Благо, та совсем не возражала.

С «Безлюдной» было два перехода на другие станции — «Серый проспект» и «Странную». Выбирал бы я, то пошёл бы на первую — её название звучало более безопасно, почти буднично. К тому же, мне казалось, что серая ветка проходила на схеме где-то рядом с «Палатином», хотя на этот счёт оставались сомнения.

Нэсс не задумываясь свернула на «Странную», и мне ничего не оставалось, кроме как покориться. Станция отвечала своему названию — всё её пространство перекрывали хаотично понатыканные изогнутые колонны, а из динамиков раздавалась неприятная зацикленная музыка, будто одну композицию пустили задом наперёд. И всё же, мы спокойно дождались поезда, сели на него и поехали дальше. «Странная» осталась позади, но она была далеко не последней странностью на этом Пути.

Станции, коридоры, эскалаторы, поезда, затем снова станции и снова поезда, и, конечно, переходы между одним и другим. Я еле успевал отслеживать наше перемещение по планшету, стараясь запоминать названия ключевых станций. Нэсс была великолепным проводником, уверенно направляющим нас в нужную сторону, но не стоило забывать, что любая смерть отбросит меня в самое начало. Никаких контрольных точек, никаких кодов на уровень, никаких сохранений на диск. Проиграл? Будь добр проходить заново, на этот раз соло. Поэтому я очень, очень старался не умереть, и пока что у меня получалось.

В свою очередь Изнанка прикладывала встречные усилия, чтобы жизнь не казалась мне мёдом. Карта метро показывала, на каких станциях в поезд сядут пассажиры, но не уточняла их разновидность. Обычно это были «хаттифнаты», и я убедился, что они в самом деле обладают способностью к усыплению. В первый раз Нэсс вовремя меня разбудила — я умудрился заснуть стоя. В следующие разы в вагонах с «хаттифнатами» каждые двадцать секунд я щипал себя, делал несколько шагов туда-сюда, хлопал себя по щекам или приседал. Куда хуже дело обстояло с «бочонками» — те каждый раз создавали адскую давку, запихивая меня в дальний угол вагона. К счастью, метод «На следующий выходите?» работал безотказно, а вместо того, чтобы мне колотить их свободной рукой, Нэсс бесцеремонно тыкала их шипами, предварительно устроившись у меня на голове. Как говорится, добрым словом и шипастым щупальцем можно добиться куда большего, чем одним добрым словом.