#Zолушка в постель (СИ) - Веммер Анна - Страница 40

Вскоре по кухне разносится умопомрачительный запах омлета на сливках. А пока он готовится, Аня делает бутерброды. На самом деле они стараются не есть такими вот перекусами, на ночных бутербродах запросто можно угробить желудок. Но сейчас Игорь готов сожрать металлическую шпалу, если только ее принесет эта невыносимая девчонка.

Вдруг раздаются шаги и в кухню вваливается Серж. Волосы блестят после душа, рубашку братик, как всегда, забыл надеть. И удивленно смотрит на них.

– А я иду, чувствую, вкусненьким пахнет…

Аня забавно закатывает глаза и без лишних вопросов разбивает в сковороду еще несколько яиц. Пока она, отвернувшись, делает чай, Серж внимательно осматривает ее платье, босые ноги и удивленно приподнимает брови.

Игорь старательно делает вид, что не замечает вопросительного взгляда брата, и наблюдает за спокойными, размеренными и уверенными движениями Ани. Она явно делала это десятки раз. Готовила кому-то завтрак не потому, что хотела произвести впечатление на богатого мужика, а просто потому, что эти завтраки были частью ее жизни.

Она ставит перед каждым из них по большой тарелке с омлетом, на середину стола – бутерброды, а себе наливает крепкий чай с мятой и садится, задумчиво рассматривая чашку. То ли у него совсем крыша едет, то ли омлет у нее нереально вкусный, ни одного пригоревшего или даже просто подрумянившегося кусочка. Нежный, сливочный и рассыпчатый. Убил бы за такой. А тут просто так перепал, надо же.

Серега жрет, только за ушами трещит. И куда в него лезет, а главное, куда девается. Чего он в такое время не спит? Этот тоже себе на уме. До сих пор его бабы Игоря не интересовали, но смотри-ка, омлетик уплетает. Попробует подкатить к Калининой, Игорь ему лично штангу на ногу уронит.

Вообще, Серегу давно пытают насчет подруги. В то, что Игорь женится, Наталья верить перестала, поэтому обратила свое внимание на среднего племянника. Тот отшучивался и до сих пор перебивался случайными связями. И, похоже, Сержа это устраивало. Вот и пусть устраивает дальше.

– А чего это мы не едим? – интересуется брат у Ани. – Давай я тебя, как сестренку маленькую, с ложечки покормлю.

Он тянет к ней вилку с кусочком омлета, а Игорь едва сдерживается, чтобы не ударить по руке. Это будет смотреться совсем глупо.

– Хочешь, чтобы ее стошнило к тебе в тарелку? – усмехается он. – Вперед.

– Ты че, бухая? – наконец доходит до Сереги. – А я думаю, чего вы в ночи решили тут перекус устроить.

Аня злится, очень забавно это делает.

– Я не пьяная! Голова болит.

– Быстро, – фыркает Серж. – Тренироваться надо.

– А ты, я смотрю, толк в тренировках знаешь. – Аня неожиданно раздраженно смотрит на Сержа, и тот, к удивлению Игоря, умолкает.

Вот это да… Порой, если братика несло на юмор, заткнуть его удавалось только Крис, и то для этого она показательно обижалась и уходила из его общества. А тут прямо удивительное взаимопонимание. Но, кажется, совершенно не сексуальное.

– Посуду сами помоете, – говорит Аня, – я пойду спать.

Убирает кружку в мойку и, зевая, уходит. Игорь провожает взглядом точеную фигурку, размышляя, оставить ее спать или пойти следом. Мало ли что будет с девчонкой, впервые попробовавшей алкоголь…

– Мне кажется, – делится сомнением Сергей, – что если мы попробуем вымыть посуду, то разбудим весь дом. Особенно меня пугает сковородка.

Игорь усмехается. Его сковородка не пугает, но и желания возиться на кухне нет.

– Кто последний, тот дурак, – вырывается у него идиотская детская присказка.

Он быстро закидывает в рот последний кусок бутерброда и резво вскакивает из-за стола, оставляя офигевшего Сержа с набитым омлетом ртом.

– Хад ты, Крефтофкий! – орет он вслед Игорю.

Ну гад, это да. Зато не последний…

В комнате Игорь снимает куртку, стаскивает ботинки и чувствует, что если хоть на секунду приляжет, то отрубится и вряд ли вовремя приедет в офис. Он в последнее время вообще как-то слишком халатно стал относиться к работе. Уезжал пораньше, приезжал попозже, срывался по личным делам в середине рабочего дня. И начинал потихоньку понимать, что катастрофы, в общем-то, не случается. И все архиважные вопросы вполне могут подождать до обеда, а если уходить с работы вместе с остальными сотрудниками, то и время отдохнуть и выспаться появляется. Кажется, отцу такого понимания недоставало, глядишь, и не умер бы так неожиданно для собственных детей.

Он медленно проходит к окну, смотрит на ночной лес, слушает его звуки. Некоторое время в Игоре здравый смысл борется с непреодолимым желанием заглянуть в гости к одной вредной и сумасбродной девице. Спит? Или еще нет? Да вроде времени прошло всего ничего, значит, не успела.

И что он собирается делать? Придется смотреть по обстоятельствам.

Когда нужно, он умеет передвигаться по дому бесшумно. Поэтому Аня не замечает открывшуюся дверь. А может, задумалась. Как бы то ни было, несколько минут он просто стоит и рассматривает ее со спины. Захаров этот далеко не дурак, знал, за кем ухлестывать. Надо бы с ним пообщаться, чтобы больше не дергался в эту сторону.

Она стоит у окна, в небольшую щелочку между шторами рассматривая лес. И еще пытается расстегнуть молнию на платье, но руки слушаются плохо, и никак не удается дотянуться. Кажется, еще чуть-чуть, и плюнет на это неблагодарное дело.

Прежде чем она его замечает, Игорь подходит и тянет молнию вниз, обнажая спину девушки. Платье, вопреки ожиданиям, не падает к ногам, потому что Аня удерживает его обеими руками.

– Решил выгнать меня на крылечко, чтобы подумала о своем поведении?

Посидела минут десять в одиночестве и все-таки обиделась. Что ж, это он оставит без внимания, потому что сложно не обидеться после их скандала. Но и не уйдет, потому что кровь кипит уже на пределе возможного. И хочется коснуться нежной кожи, обогреть дыханием и, как желанный подарок, осмотреть, изучить, насладиться.

– Я тут нашел кое-что твое, – хрипло говорит он, разворачивая Аню к себе.

На ее лице – холодность, смешанная с подозрением, но глазки блестят, а грудь часто вздымается, и сердце бьется очень быстро, это понятно даже сейчас, пока он не касается ее.

– Решил вернуть.

– Совесть? Оставь себе, нужнее ведь.

– Я-я-язва, – тянет он, усмехаясь. – А казалась такой тихоней.

– Игорь, я устала, чего ты хочешь?

Устала, это видно. Но утомлять ее он не собирается, сегодня не время и не место. Но попробовать дико хочется, до ломки. Как пригубить дорогущее вино, ощутить прохладный и терпкий вкус.

– Если глобально, то я хочу тебя, – задумчиво отвечает он, – и ничего не могу с этим поделать, представляешь? Поэтому решил не сопротивляться. А сейчас…

Он вдруг подхватывает ее на руки, не дав шанса сопротивляться или сбежать.

– Игорь! – В голосе звучит страх, неясный и слабый, но все же.

– Успокойся, – досадливо морщится. – Я уложу тебя спать.

Она уже умылась, несколько прядей, на которые попала вода, закрутились в кудряшки. Платье держится только на ее силе воли, а еще в комнате очень темно, и эта темнота, кажется, играет ему на руку.

Он только попробует. Раздразнит аппетит и даст себе помучиться перед отпуском, чтобы ярче ощутить полный вкус победы.

Кровать прогибается под их тяжестью. Руки Игоря скользят к платью, чтобы снять, но она не дает, смотрит внимательно и осторожно.

– Неудобно.

Пожимает плечом, и он решает не спорить. Только толкает ее, чтобы легла. Шоколадно-карамельные волосы рассыпаются по подушке. Длинные стройные ноги, нежная, но пока еще бледная кожа. Совсем не загорала, даже юбок, наверное, коротких за лето не носила. Прямо антипод Кристинки, хотя в чем-то их красота схожа. Только Крис прячет ее под стандартным набором: подкачанными губами, блондом и отвратной манерой хамить на любой вопрос, а эта прятать не научена. И не захочет, наверное, даже если и освоит.

Черт, как же она возбуждает. Больше, чем все, кто был раньше. Что же в тебе такого? Таких же сотни, тысячи! Берешь тачку, приезжаешь к любому универу и выбираешь на свой вкус, хоть скромницу, хоть отличницу, хоть последнюю блядь. Только эффект будет нулевой. А с этой так не выходит. Наверное, единственное, что останавливает его от того, чтобы взять ее здесь и сейчас, – отсутствие уверенности, что наутро сможет отпустить. Привычно послать воздушный поцелуйчик и свалить на работу, выкинув из головы все, что было.