Камни Рун. Том 2 (СИ) - Якубович Александр - Страница 22

Вот только даже сила обратного потока не поможет ему защититься от нее, Георы. Так что когда она настигла парня уже глубокой ночью, неслышно подойдя к костру, хранительница была уверена в собственном превосходстве и том, что скоро все разрешится. Просто заполучить призму, а дальше у нее появятся варианты…

Все пошло наперекосяк, когда ткань реальности вздрогнула и из неведомо какого слоя бездны по ней ударила когтистая лапа. Она отпрыгнула в сторону, схватилась за клинок, готовясь поразить тупую тварь, но в удивлении замерла, когда услышала властное:

— Беги!

Чудовище обращалось к парню, который замер по другую сторону разрыва, не в силах даже пошевелиться.

Ее долго учили сражаться, так что вместо того, чтобы попытаться разобраться, с чем она имеет дело, Геора просто вложила собственную силу в клинок и ударила наотмашь, рассекая ткань мироздания еще глубже.

Противник ей достался непростой. Удар, который был способен развалить в пыль крепость, будто бы ушел в пустоту, полностью поглощенный силой, что источал неведомый демон. Или же это был?..

Додумать Геора не успела. Вслед за вспышкой, в которой утонула ее атака, она увидела, как демон хватает парня и ныряет в разлом, забирая ее добычу с собой.

— Нет! — заорала хранительница.

Она бросилась следом, но щель, через которую ее атаковали буквально мгновение назад, уже затянулась, а сама Геора осталась стоять у потухшего кострища, одинокая и посрамленная.

Что это было? И почему ее противник оказался неуязвим для ее удара?

Глава 12. Мешок

Мы были в пути несколько дней. Не знаю, почему мне сохранили жизнь. Может, решили забрать, как трофей, может, мне была уготована какая-то иная участь. Но пытаться сбежать от конного отряда келандцев посреди степи было как минимум неразумно. Так что я покорно принял свою участь и плелся в самом конце. Время от времени мой погонщик тянул за веревку, что была приторочена к его седлу, а другим концом связывала мне кисти рук, от чего я терял равновесие и падал на сухую осеннюю траву, больно отбивая локти и колени. Воды мне давали ровно столько, чтобы я мог кое-как переставлять ноги и не сбиваться с шага, перед сном — кусок солонины, которую приходилось подолгу рассасывать, как учила меня когда-то Витати.

Не так я представлял себе встречу с народом своей наставницы, ой не так. Зная, какое положение в одном из кланов занимала Витати, я надеялся, что смогу найти если не поддержку, то уж точно получу свободный проход по землям кочевого народа. Однако судьба внесла свои коррективы.

Йеши — а тем демоном был именно сухой старик — выбросил меня за сотни лиг от места стоянки, посреди келандских степей. Это я понял по фривольному поведению моих пленителей, а также по положению солнца и звезд. Я оказался минимум на пару сотен лиг южнее и восточнее того места, где я повстречал Геору.

Сил на раздумья у меня не оставалось, а к концу третьего дня в голове стучало только одно: надо двигаться, иначе меня просто прирежут. На привалах я замечал, как некоторые келандцы недовольно поглядывают в мою сторону, но мне исправно давали воду и немного сухого мяса, чтобы я мог продолжать путь.

Всего их было двенадцать человек — стандартный отряд кочевников. Не знаю, чем они занимались и откуда держали путь. По рассказам Витати я знал, что кочевые кланы Келанда жили скотоводством, перегоняя огромные стада по бескрайним просторам степи. Сейчас же они должны были стать на стоянки и заниматься забоем и ремеслами, готовиться к большим ярмаркам и зимовке. Как я понял, я попал в руки одному из отрядов разведчиков, что отправляли в разные стороны в дозор. Значит, граница не так далеко. А может, конкретно этот клан был не в ладах с соседями, и таким образом они пытались обезопасить свой лагерь от нежелательных визитов.

Воевали ли между собой кочевники? Несомненно. Хоть Витати прямо никогда об это не говорила, но я был уверен в том, что не каждый род был в восторге от того, как им приходится вести дела. Да и причина для конфликта всегда найдется. Кто-то займет лучшие пастбища, кто-то слишком долго будет стоять у источника или ручья, не давая доступа к воде соседям. Могли иметь место и личные распри. Это только на словах винефика келандцы были единым и дружным народом, а вот во время своего путешествия по континенту и конкретно по Гохринвии у меня сложилось совершенно иное впечатление. Злые, диковатые, жестокие — такая репутация была у келандцев среди прочих народов Восточной Пресии. И эту репутацию прямо сейчас они подтверждали, обращаясь со мной хуже, чем с собакой.

Чтобы хоть как-то переставлять ноги, волочась вслед за конским задом, я прокручивал в голове все то, чему учила меня Витати. Конечно, та часть науки винефика, которая касалась диких рун, мне уже не пригодится, ведь я лишился своих сил, но вот…

Пусть стояло начало осени, и по ночам было уже прохладно, но вот в голой степи солнце все еще нет-нет, но припекало. Нехватка воды, голод, усталость сделали свое дело — мысли путались, разбегаясь в разные стороны, словно тараканы. Тренировки с Витати, подготовка к экзаменам, фигура учителя… Когда я поступил на обучение в Башню, стоял такой же, как и сейчас, солнечный день. Ни единого облака, синева неба, только было жарче. Я помню, как от камней брусчатки поднимался жар, размывая трибуны и толпы зевак, как в этом знойном колыхании воздуха трепетала фигура наставника, что наблюдал за мной в тот мой момент триумфа.

Я хотел вернуть то чувство. Ощущение всемогущества, чувство, что я готов перевернуть с ног на голову весь мир. Когда мне открылись уже столь привычные магические потоки, я был уверен, что стану величайшим магом в истории. А кем я был теперь? Немощный пленник, который даже от толпы диких кочевников отбиться не может. Забытый, потерянный… А ведь я хотел…

Уплывающее сознание уцепилось за одно воспоминание. Далекое, призрачное, будто бы из прошлой жизни. Воспоминание о том, как я впервые увидел Осиора в истинном зрении, что даровал мне предатель Эдриас. О чем я тогда думал? О чем-то важном, несомненно. Но поможет ли мне это сейчас? И почему моя память так настойчиво толкает меня в столь далекое прошлое, во времена, которые сейчас ничего не значили? Я буквально перечеркнул все, чего достиг в Шамограде, в день, когда сбежал из столицы. А после — бросил учителя. Но почему же тогда передо мной стоит Осиор? Еще не измученный, еще не осунувшийся, а свежий и полный сил Осиор, гроза выпечки и горячего чая?

Каналы. Я видел, как были выкручены каналы наставника. И тогда в моей голове мелькнула мысль, что я смогу…

— Стоять! — рявкнул келандец, что вел меня на поводу, резко дергая за веревку.

Подняв голову, я увидел, что наш переход подошел к концу.

Стоянка пленившего меня клана была развернута по всем правилам степной фортификации. Поселение раскинулось у излучины небольшой реки, которая защищала почти половину лагеря от возможных нападений, как со стороны людей, так и со стороны диких животных. С той же стороны, откуда подъехали мы, кочевники собрали из кольев несколько невысоких дозорных башенок — футов пятнадцать в высоту — но в условиях плоской, как тарелка, степи, этого было более чем достаточно. За башнями в полукруг стояли телеги и прочий транспорт, на котором клан возил за собой пожитки, инструменты и разобранные шатры. Сейчас широкие и массивные колеса были частично вкопаны в землю, а оглобли, в которые запрягали коней или мулов, сняты для строительства.

Правда, слишком долго разглядывать мне лагерь не дали. Едва я успел насчитать три десятка шатров — а это немалое число, значит, клан имел собственное имя и представителя на всеобщем сходе — мне на голову накинули мешок и чем-то крепко огрели по затылку.

Очнулся я уже в яме под одной из телег. Келандцы решили не слишком заморачиваться и использовали тяжелый транспорт в качестве «двери», который еще и был вкопан на время стоянки, то есть, сдвинуть повозку можно было только с помощью нескольких лошадей.