Рыцарь без позывного. Том 4 (СИ) - "Бебель" - Страница 36

К собственному стыду, я настолько увлекся самобичеванием и болтовней «пахана», что не заметил его едва уловимый жест. В нос ударил запах конского навоза и свежей земли, когда стоящий сбоку здоровяк занес оружие. Метнувшаяся в лоб увесистая булава осыпала лицо брызгами холодных капель, но так и достигла цели.

Раскатистый треск, будто яичной скорлупы, на мгновение перекрыл шум дождя, заставляя лица окружающих вытягиваться и бледнеть. Булава безвольно плюхнулась в грязь. Мгновение спустя, туда же угодил жирный кусок кровяной колбасы, в котором не сразу опозналась оторванная по локоть рука.

Едва родившийся вопль погиб на взлете, — рванув здоровяка за воротник, девица жадно впилась в его губы. Эротичность момента беспощадно портила рваная культя «любовника» орошающая мои берцы фонтаном артериальной крови.

Глядя как резко бледнеет лицо мужчины, как стремительно закатываются его выпученные глаза, я испытал странное чувство запоздалого ужаса. Осознание, что это чудовище находилось рядом со мной все эти дни, заставило колени предательски дрогнуть.

Чем маразматик думал, когда ее из подвала выпускал?! Елки-палки, а ведь когда-то она и меня так же за руку рванула…

— В-в-ведьма… — ахнул межевой рыцарь, по-детски указывая пальцем на вампиршу, жадно чавкающую мужским языком.

И хоть его определение оказалось в корне неверным, но с посылом я согласен полностью. Теперь понятно, на кой хрен в антикварном салоне такой засов на двери — только маразматик мог догадаться выпустить эту срань из подвала.

Хотя… А я-то чем лучше?

Глава 13: Знакомая хитрая рожа

Многочисленные контузии и многократное знакомство с потусторонним позволило отойти от шока на секунду раньше остальных. Инстинкты вопили немедленно вонзить меч в спину кормящейся твари, но перекошенное в панике лицо «барона» оказалось еще ненавистнее. Правда, до него еще следовало добраться…

Пальцы обожгло болью, когда длинный ростовой щит вмазался в ближайшую небритую рожу, но посыпавшаяся на берцы зубная крошка подсказала, что я все делаю правильно. Выплывший из дождевой завесы топорик с хрустом утонул в кромке щита, принуждая владельца натужно дергать рукоять, пытаясь извлечь вклинившееся оружие.

Тоже мне, воины… Даже я знаю, — по окантовке бить нельзя! Застревает же.

Безрезультатно дергая топор, крупный мужик невольно оказывал мне услугу, мешая другим нанести удар. Но даже так — многообразие перепуганных рож, мелькающих за обтянутыми кольчугой плечами, уверенности не внушало.

Единственная причина, по которой из моего бока не торчал чей-нибудь клинок, заключалась в чавканье вампирши с одной стороны и пафосной бравадой Клебера с другой.

Как бы высокопарно не декларировал девизы ловкач и насколько аппетитно не серпала девица, против двадцати вооруженных рыл это не особо поможет. Ни оборону не займешь, ни строй не организуешь — сомнут, затопчут, или хотя бы камнями закидают.

Черт, как же я скучаю по дружинникам…

Всплывшие образы палаточного лагеря, выстроенных наемников, и печати окованных сапог, отозвались позабытым княжеским воплем. За не имением своих идей, пришлось полагаться на чужую:

— Таран!!! — собственный голос помог отогнать сомнения и приглушить инстинкт самосохранения.

Загребая берцами грязь и упираясь плечом на щит, я навалился на «дровосека». Огребя обухом собственного топора, узкий лоб мгновенно исчез под треснутой окантовкой, а на смену мягкой земле, под берцами захрустели жесткие ребра.

На смену командам «навались!» приходила нечленораздельная брань и глухой град лезвий, выбивающий щепки из крепкой древесины. Спартанец из меня получался как из деда бодибилдер, но и они на персов не тянули — стоило одному оступиться, как мокрая земля быстро заросла ковром из плоти и кольчуг.

Судя по душераздирающим крикам и визгу меча — Клебер не отставал, методично добивая упавших.

И как все снова свелось к этому? К убийству совершенно незнакомых людей ради… Ради хрен пойми чего. Спасения незнакомо кого, от незнамо чего. Самым идиотским из всех возможных способов.

Может это самообман? Может я специально лезу на рожон? Нет, мне не принцессы нужны, мне психотерапевт надобен. И санитары с галоперидолом.

Этот несчастный мирок даже не представляет, насколько ему повезло — окажись здесь нормальная сера, то, сдается, я бы уже весь континент «спас». Два раза. От бренности жизни.

Минутка самобичевания окончилась усилившейся болью в ноющем плече, когда щит врезался в монолитную стену.

— Фига паровоз… — только и выдохнул я, удивляясь сам себе.

И как успел всю деревню преодолеть? До единственной более-менее целой избушки метров пятьдесят было, не меньше. И с полдюжины гопников в придачу. Опустив щит и уставившись в кирпичную рожу «избушки» я едва успел пригнуться, прежде чем длинный меч просвистел над головой.

Возвышаясь на полторы головы, «Щедрый» рыцарь загородил собой жавшегося к земле «барона», который лишь трясся и мямлил околесицу, глядя как вампирша кочует от одного «обеда» до другого. Судя по неумелой матершине, почерпнутой у деда напополам со мной, — Гена тоже зря времени не терял, пытаясь огреть мечом кого-то из запаниковавших.

Спрятавшись от нового взмаха, я рванул за ножны, но меч предательски шлепнулся в грязь, когда зажатый на перекладине щита локоть изогнулся под опасным углом.

Закусив от натуги губу, громила рванул за ростовой щит, вытряхивая меня будто сигарету из пачки. Рухнув на еще бьющийся в конвульсиях труп, я только и увидел, как несущаяся в шею треснутая кромка щита сменяется вспышкой полированной молнии. Но как бы стремительно посеребренный клинок не настиг толстую ногу дуболома, от встречи с деревяшкой уже не увернуться.

Мир сузился до крошечной точки, в которой едва различалось мерное вращение. Сыпали искры, вращались гусеничные траки. Вопли новорожденного вторящие визгу статики растворились мерном стуке дождевых капель о обтянутое кожей дерево.

Ощущая как в список черепно-мозговых травм записался очередной новобранец, я кое-как стащил тяжелый щит с разбитого лба.

Оплакивающие руины серые тучи служили подходящим фоном для незнакомой бородатой рожи:

— Я тебе покажу, как страхолюдных тварей приручать, колдун обдристанный… — пообещал перепуганный мужик, занося жуткого вида шестопер. — У меня дед охотником был!

Мир вновь скукожился. Но на этот раз до треснувшей деревяшки, порезавшего щеку стального шипа, и вороха гнилых щепок, быстро набившихся в рот. Едва шестопер вырвался из щита, взметаясь в небо, дабы снова рухнуть на мою несчастную тушу, я со дури приложил мужика под колено.

— У меня тоже! — добавив щитом в живот, я быстро разоружил упавшего на колени мужика. — И алкоголиком заодно…

Хотя, какой он мне нахрен дед? Я даже имени-то его не помню… Впрочем, я и своего не помню, так что все честно.

Когда я заполз на брыкающегося мужика и обвил его голову ладонями, сердце сбавило обороты, распространяя волну тепла по всему телу. Тревоги сменялись радостью, адреналин покоем, а холодные капли, мягкой убаюкивающей землей.

Зачем врать, обманывать? Люблю я это. Нравится мне. Здесь лучше. Ни кровать Эмбер, ни бар салона, ни восторженное сирканье Гены никогда не даст такого покоя. Всепоглощающее ощущение собственной правоты.

Когда нет правых и виноватых, только живые и мертвые.

— Твою мать! — стальная решимость сменилась дрожью в пальцах, когда я осознал что топлю незнакомое лицо в грязи.

Осознание как жалобные всхлипы и мольбы только что заставляли сердце трепетать в блаженстве, окатило брандспойтом леденящей паники. Рванув незнакомца за волосы, я с облегчением услышал его жадный вздох. Живой все-таки… Твою-то мать…

— Контузия, мужик, все контузия! Это не я! Слышишь?! Пролонгированная травма — у меня справка есть! Посттравматическая диссоциация, так и написано, понял?! Хренли вылупился, урод?! Понял или нет?!

Виноватые причитания и внезапные угрозы окончательно довели несчастного. Закатив глаза, он безвольно обмяк на земле, а под коленом почувствовалось что-то влажное и слишком теплое, чтобы оказаться дождевой водой.