Китобой (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич - Страница 9

— Да тут же не на пять, а на все десять лет учёбы, если по уму, как в старь всё делать! Вот же молодёжь пошла! Думают, что они умнее стариков что ли?! Не мы так придумали гарпунёров учить, не нам и традицию ломать! — я подхожу к старику практически в плотную и аккуратно беру его за локоть.

— Правильно! Ишь, взяли моду, со старшими спорить! В наше время такого не было! — горячится старик.

— Пойдёмте я вас до столовой провожу, уважаемый Томас, нельзя в вашем возрасте так долго на ветру находится! Не бережёте вы себя! Кто вместо вас молодых то жизни научит, если что? — перехватив управление над организмом старичка, я виду его в надстройку.

— А и то верно, пойдём парень, только не в столовую, а ко мне в каюту! Там у меня бутыль, как там его едрить твою меть называют то? О! Вспомнил! Самогон там у меня. И вправду, что-то до костей пробирает, надо и подогреть брюхо изнутри.

Уже два часа сидим мы у Томаса в каюте, бухаем самогон, да селёдкой с сухарями и луком закусываем и байки травим. Старикан то мастак приврать, да и я от него не отстаю, а чего мне? Я от отца столько разных историй знаю… в основном по пьяни рассказанных, и со всеми подробностями, которые для сопливого пацана были сущим откровением.

— В компасах — жидкость компасная, сорокаградусный спиртовой раствор! Вот это вещь! Как совсем баки опустеют, так мы значит к штурманам! Давай мол. Жидкость слить, а вместо нее водичку — компасы и на воде работают исправно. Если, конечно, не замерзнут. — заливает мне старик Томас, нарезая большим ножом очередную луковицу и посыпая её солью — Тут главное что? Правильно, главное с гирокомпосной не перепутать! В гирокомпасах она тоже на спирту, только туда еще глицерин добавляется, бура и еще какая-то гадость — чтобы там букашки разные не заводились и не случалось обрастания. Вот если такую хлебнёшь, всё считай нету тебя. Отпивают покойника.

— Да не заливай! Чё прямо из компаса и пьют? Да я сам штурман, а об этом не знаю! Там технический спирт идёт, от него ослепнуть можно! — удивляюсь я.

— Я тебе говорю Витька, так и есть! Или ты считаешь, что я трепло?! — потянула старикана поиграть в игру «уважаешь-не уважаешь» — запомни салага, старик Томас никогда не врёт! Старика Томаса вся флотилия знала!

— Я тоже горжусь, что лично знал старика Томаса! — пьяно воскликнул я — давай за него! Земля ему пухом!

— Да, хороший был человек! Моряк каких поискать! Давай помянем, раба божьего, царствия ему небесного! — соглашается старик Томас, помянуть самого себя. Этот эксперимент показал, что у дедушки уже деменция, какая тут к хренам собачим учёба? — А за кого пьём то?

Вдруг дверь каюты со стуком распахивается и на пороге появляется никто иной, как старпом, собственной персоной.

— Жохов твою мать! На пару часов тебя оставил, а ты уже снова нажрался?! Под арест! Немедленно! — с пеной у рта орет толстячок.

— Не понимаю вашего возмущения дяденька — удивился я гневу толстяка — вы мне сказали «поступаешь в распоряжение Томаса», а он вот так вот распорядился. Чё орать то?

— Осади! На моего ученика могу орать только я! — на удивление трезвый Томас встал, закрывая меня своей спиной от старпома. Вот только что у него язык заплетался и в сон старика клонило, а сейчас как подменили. Перед вторым человеком на «Алеуте» стоит уверенный в себе гарпунёр-наставник — Беру я Жохова в ученики, выйдет с него толк. Изобретательный и хитрый как лиса. Считай я теперь за него в ответе, буду из него гарпунёра делать!

Глава 5

Правы были капитан со старпомом, своеобразный человек старик Томас, редкий, я бы даже сказал редкостный му…. Мужик он короче, каких поискать. Уже два дня делает из меня гарпунёра. Но пока до пушки с гарпуном мы не дошли, даже до повадок китов не дошли. Мы сейчас учимся правильно сворачивать в бухту линь. Ну а вместо линя у нас угадайте что? Ни за что не угадаете. Кишки кашалота! На разделочной палубе тренируемся. Томас говорит, что кишки кашалота самые длинные в мире и я ему верю, длиннее потрохов я не видал. Ну если честно, то мы с ним конечно не сами такой способ тренировки выбрали, это нас типа наказали. Теперь мы команда по поиску сокровищ! В кишках и желудке ковыряемся, амбру ищем, когда кашалота к базе очередной китобоец доставляет. Ну и что бы, так сказать, совместить приятное с полезным, Томас меня учит правильной укладке линя. Что тут приятное, что полезное я ещё толком не разобрался.

Отрыжка кашалота! Многие так ругаются, но не знают наивные, что это не ругательство вовсе, а самый что ни наесть крик счастья, выражение восторга внезапно разбогатевшего человека — это амбра. Только в кашалотах она встречается. В свежем виде амбра представляет собой мягкую массу черноватого или сероватого с чёрным цвета, и пахнет как кусок дерма. Да и выглядит так же. Я-то по началу, когда её искать начал, постоянно кучи этой «амбры» в кишках находил, и всё время старпома дёргал, счастьем своим поделится, но потом на роль главного эксперта определили Томаса. Надоело, видите ли, старпому, по вкусу и запаху амбру от дерьма сортировать. Ну то есть ни одного куска амбры я так и не нашёл пока, а уже в дерьме кашалотов разбираюсь как профессионал.

Не всегда амбра такая противная. Под действием морской воды и света она постепенно осветляется, становясь коричневатой или светло-серой и твердеет. Одновременно её запах из отвратительного становится приятным, и эту хрень в парфюмерной промышленности используют. Чистят её, сушат и в духи или ещё куда. Раздельщики говорят (сам то я хоть и большой уже специалист, но пока не сподобился ничего найти), что, когда амбра попадается, так на судне праздник, а им гарантированная премия. Обычно проверкой потрохов кто-то из раздельщиков как раз и занимается, или ученые, которые время от времени уходят в рейс вместе с китобоями, а теперь это моя работа.

Вот я при каждой разделке, постоянно в требухе и копошусь, а Томас выдает своё экспертное мнение, то это что надо или опять китовый навоз, заодно и линь меня укладывать учит. Ну а наказание моё закончится довольно скоро, как первый кусок амбры добуду, так сразу.

— Смотри Томас, оно? — я ответственный человек, раз поручили мне такое важное дело, я все подозрительные кучи Томасу буду показывать.

— Да что ты мне всё время Витька в морду дерьмом тычешь?! Убери! С этим закончили, укладывай «линь» и за борт — кишки китов наша плавбаза пока не научилась перерабатывать, вот их и скидывают в море, на радость снующим вокруг акулам. Вообще что-то этих хищников развелось тут просто немерено. Последнее время каждая туша кита, которую поднимают на борт, имеет следы укусов или вообще частично объедена.

— Жохов! На передней разделочной тебя работа ждёт! Шевелись давай, якорь мне в задницу! — по громкоговорящей связи меня старпом на новый фронт работы направляет. Над обоими разделочными палубами разносится оглушительный хохот. Раздельщики народ своеобразный и их много, почти треть команды. А там кого только нет… и бывшие зеки и провинившаяся и списанная в раздельщики элита флота (ну это я про себя) и бывшие крестьяне, погнавшиеся за длинной деньгой. Им дай только поржать, развлечений то на судне никаких, только в карты резаться да брагу глушить, а тут я, личный враг старпома, за которым он сам следит, и указания ему раздаёт. Так-то на разделочной палубе бригадир всему голова, он решает кому и чем заниматься, но меня это не касается, у меня свой «голос с выше».

— Витька! Нашёл? Ты долго ещё? — в очередной раз интересуется бригадир раздельщиков Колобков, когда я ковыряюсь в кишках кашалота. Этот кит огромен, все двадцать метров в длину и возится мне с ним долго, а внутренности занимают место на палубе и из-за постоянной качки и крена, разлетаются по всему настилу.

— Нет, почти закончил. Что же они бляди такие последнее время одних кашалотов привозят? — возмущаюсь я действиями китобойцев, которые не дают мне передохнуть — нет бы чего другого подстрелить, более ценного.