Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Если буду нужен, я здесь (СИ) - Резник Юлия - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

В дороге все-таки засыпаю. Может, и к лучшему. Приезжаю помятый, но хоть чуток отдохнувший. На яхте веселье в разгаре.

– Наконец-то! – выходит вперед Марат. – Я уж думал, не выберешься.

Тепло обнимаемся, привычно похлопываем друг друга по спинам.

– Как я пропущу твою днюху?

Братаемся с Тохой и Арсом Брагиным. А следом, чтобы позлить мужиков, сгребаю в объятия Манюню с Афиной. По одному – харам. Но так-то, типа, в шутку, можно же чужих жен потискать?

– Назар! – строго замечает жена Марата Афина. А Марфа, наоборот, смеется. У первой муж мусульманин и свои рамки. У второй рамок нет. Оттого и реакция разная. Афине важно соответствовать, а у Марфы одни шуточки на уме. Она ученый, уже сумевший сделать себе имя в сфере изучения мозга приматов. И чует мое сердце, Брага – ее любимый подопытный. Обожаю я этих девочек. Смотрю на то, какими счастливыми они делают моих друзей, и… нет, не завидую. Зависть означала бы, что я хочу чего-то подобного, а это неправда. Я лучше со стороны потыкаю в свой цинизм палочкой, мол, вот же, вот, бывают хорошие девочки. Не все такие суки, как тебе в свое время попалась.

В теории я согласен. Искать тому подтверждения не хочу. Я очень хорошо помню, во что неподходящая женщина может превратить даже самого стойкого мужчину. Как сильно его уронить. Потому что я сам едва с того дна поднялся.

Иду в отведенную мне каюту, быстрый душ, шорты, майка. Возвращаюсь на палубу. В стакане под видом виски – чай со льдом. Укладываюсь в шезлонг. Впитываю щебет девочек, разговоры мужиков. Вставить свои пять копеек не удается, все силы трачу на то, чтобы не уснуть. Рядом мать Марата Зара Джамильевна листает огромный альбом с репродукциями картин известных мастеров, объясняя внучке:

– Смотри, Марьям, это картина Николая Николаевича Ге. Называется «Христос и Пилат».

– Пилат? Калибского моля, что ли? Не очень-то он похоз, – кривит губки дочь Марата. Зара Джамильевна смеется. Захлопывает книгу. Я тоже тихонько ржу. Мелкая недобро на меня косится.

– Так, понятно. Рано еще.

– Что лано?

– Учить тебя.

– Плавильно. Лучше я иглать буду. Назал, пойдем поплаваем! Хочу, штобы ты меня кинул в бассейн. – А сама на море глядит. Глаз да глаз нужен за этим маленьким чудовищем. Полным отсутствием благоразумия Марьям явно в тетку. Кстати, что-то ее не видно. С женихом она своим, что ли? Девке восемнадцать всего. Разница у них с Маратом огромная. Но она уже замуж собралась. Вынужден признать, что все-таки не все кавказские обычаи я одобряю. В какой-нибудь Америке Лале даже алкоголь бы еще не продали. И ее жениху, кстати, тоже. И эти безмозглые дети женятся. Какая жесть…

Пока я собираюсь с силами, чтобы стащить себя с шезлонга, маленькая зараза без объявления войны начинает обстреливать меня из водного пистолета.

– Эй!

Сатанински смеется. Снимаю майку и, как был в шортах, ныряю в бассейн, утаскивая пакостницу за собой. Выныривает. Хохочет. Мелкие зубки хищно блестят в лучах солнца.

– А у мамы с папой будет еще один лебеночек, – сообщает мне, как будто я не догадался, отчего у Афины такой живот.

– Круто. Хочешь братика?

– Нет. Но меня не сплашивали.

Угораю. Даже если бы мне пришлось не спать еще несколько суток, я бы все равно сюда вырвался. Рядом с этими людьми… не знаю, мои ледники будто тают. Мне хорошо, как, может, бывало только в раннем детстве в гостях у бабушки.

Некоторое время еще бултыхаемся в бассейне. Потом Марьям переключается на близнецов Брагиных, а я обсыхаю на солнышке. Стоим, болтаем расслабленно с мужиками, когда появляется Ла-ла-ла. Купальник, вполне нормальный для дубайских эскортниц, на сестре моего лучшего друга смотрится как на корове седло. Не потому, что он ей не идет. Нет. С формами у девочки все в полном порядке. Лала совершенна, ни один гетеросексуальный самец не стал бы с этим спорить. Но она же из другого теста совсем. И ей к лицу другое. Однако она с бараньим упрямством отрицает свою уникальность, уподобляясь дешевым шлюхам. Вот за это я и не люблю мир, в котором живу. За то, что все навешивают на себя ценники и выставляют на продажу. Мы как в огромном супермаркете – только покупай. Да, еще ж вопрос цены… Ла-ла-ла в деньгах не нуждается. За что ж тогда она с собой так? Только чтобы соответствовать тупой моде?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Врет еще постоянно. Я такой лгуньи в жизни не встречал! Хотя я и могу понять, как на современную девочку давят патриархальные обычаи семьи. Ей и погулять хочется, и в клубы-рестораны с подружками выбраться. Куда ее, конечно, не отпускают. И тогда… О-о-о, как она выкручивается! Родители не успевают снимать лапшу с ушей, с такой скоростью она им ее навешивает. Ты куда, Лалочка? А дальше следует полет фантазии, которому бы позавидовал самый упоротый сказочник.

Я в силу своей работы невольно в курсе многих ее секретиков. Однажды Ла-ла-ла даже принимала участие в весьма специфическом танцевальном конкурсе. Я когда ее в высоких стрипах на шнуровке увидел, не поверил своим глазам. Конкурс проходил в моем клубе, и организаторы в последний момент уломали меня заменить кого-то из заболевших членов жюри. В общем, все шло по плану, пока она со своей командой на паркет не вышла. Никто, конечно, не раздевался, конкурс был не про то, девочки показывали уровень мастерства и только, но я все равно охренел. Предполагалось, что Лала без особого успеха занимается народными танцами. Ну, в принципе, не поспоришь. Народ такое любит, ага. Аж слюни у народа текут. Увидела меня, разнервничалась. А в перерыв первым делом ко мне прибежала.

– Ты че творишь? – сощуриваюсь я.

– Ничего такого! Уж кому как не тебе знать, что это просто спортивный танец!

– Лала, если бы ты сама в это верила, то не стала бы меня просить не рассказывать твоему брату о случившемся, – устало вздыхаю я. – Ты же за этим пришла, не так ли?

– Да! – буквально выплевывает. – Не говори ему. Пожалуйста. – Это уже чуть не плача. Понимает ведь, как ей попадает. И все равно дичь творит.

– Ты хоть представляешь, что будет, если отец узнает, чем ты занимаешься? Трясешь прелестями перед мужиками…

– Это спорт! – кричит она. – И ни перед кем я не трясу. Я для себя занимаюсь. – Сдувается.

– Тогда чего ж ты на конкурс поперлась?

– Одна девочка заболела. Я заменила, чтобы не подвести коллектив.

Сидит размалеванная вся. Сама, блядь, невинность. Огромные глаза из-за стрелок еще больше кажутся. Или это из-за слез, что Ла-ла-ла едва сдерживает? Не представляю, как в ней сочетается эта совершенно детская невинность с откровенной пошлостью. Стараюсь не смотреть в глубокий вырез декольте. Эта малышка – сестра моего друга. Девчонка без мозгов. А то, что у нее тело женщины, ровным счетом ничего не значит.

Потому что:

– Какого черта она так вырядилась? – сощуривается Марат, глядя на Лалу. – Тоха, рот закрой! Ты на мою сестру вообще-то пялишься! – Фух, ну, слава богу, не мне его отповедь предназначена. Значит, я, даже погрузившись в воспоминания, сумел сохранить лицо.

– Извини, брат, – выставляет перед собой руки бедный Дубина. – Кхе-кхе, она – как бы это сказать… выросла.

Ага. И расцвела. Марат встает, воинственно весь подобравшись.

– Ей почти девятнадцать. Она через месяц выходит замуж, – осаживает его жена.

– Это не означает, что можно ходить вот так… Только посмотри, как на нее пялятся! Антон, блядь!

То, что Марат употребляет мат, свидетельствует о том, что он действительно в ярости. В обычной жизни братишка почти не ругается.

– Смотрят, потому что она – красавица, – ерзает Афина.

– Лала красавица? – недоверчиво протягивает Марат.

– Ну конечно!

– Все равно. Она еще маленькая.

Маленькая. Ага. Я согласен с другом. И поэтому меня тоже немного напрягает реакция Тохи. Тычу его в бок.

– Возьми себя в руки.

– Да блядь! Ты ее видел?

– Угомонись!

Меня обламывает сама эта тема. От нее какой-то педофилией попахивает. Я Лалу лет с десяти-одиннадцати знаю. И если честно, как-то все равно, сколько лет прошло с тех пор. Она просто ребенок. Младшая сестренка лучшего друга. И… все.